Приключения рождественского пудинга - Кристи Агата

– Сейчас покажу, сэр.

Слуга быстро задернул шторы и зажег пару ламп. Они загорелись мягким желтоватым светом, настолько слабым, что при нем вряд ли можно было читать. Пуаро посмотрел на люстру на потолке.

– Она не горела, сэр. Мы редко ее используем.

Сыщик осмотрел комнату при этом мягком освещении.

– Не думаю, чтобы можно было заметить какие-то пятна крови, сэр, – добавил Бёрджесс. – Свет слишком тусклый.

– Вероятно, вы правы. Тогда зачем сдвинули экран?

– Страшно даже подумать… – Слуга поежился. – Такой славный джентльмен, как майор Рич, и сделал такую ужасную вещь…

– То есть вы не сомневаетесь, что это его рук дело? А почему он это сделал, а, Бёрджесс?

– Ну, он же прошел войну. Его вполне могли там ранить в голову, правда? Говорят, что иногда это проявляется через много лет. Они внезапно трогаются умом и не соображают, что творят. А еще говорят, что чаще всего в таких случаях достается самым близким и дорогим. Как вы думаете, могло так быть?

Взглянул на мужчину, Пуаро вздохнул.

– Нет, – сказал он, отвернувшись, – все было не так.

Как по мановению волшебной палочки, в руке Бёрджесса оказалась хрустящая банкнота.

– Спасибо, сэр, но я, право…

– Вы здорово мне помогли, – сказал Пуаро. – Показав мне эту комнату. Показав мне то, что в ней находится. Показав мне, что произошло в тот вечер. Невозможное возможно! Запомните это. Я сказал, что существуют только две вероятности, – и ошибся. Оказалось, есть еще и третья. – Он еще раз осмотрел помещение и поежился. – Откройте шторы. Пустите сюда воздух и свет. Комнате это необходимо. Ее необходимо проветрить. Думаю, пройдет много времени, пока она очистится от того, чем сейчас заражена, – от мучительных воспоминаний о ненависти.

С открытым ртом Бёрджесс подал Пуаро шляпу и пальто. Казалось, он окончательно сбит с толку. Детектив, который обожал делать туманные заявления, быстрыми шагами спустился по лестнице.

Когда он добрался до дома, то сразу же позвонил инспектору Миллеру.

– Что случилось с чемоданом Клэйтона? Жена говорит, что он у него был.

– Мы нашли его в клубе. Он оставил его у швейцара. А потом, по-видимому, забыл и ушел без него.

– А что в нем было?

– А вы как думаете? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности…

– Логично.

– А вы что ожидали там найти?

Пуаро проигнорировал вопрос.

– Что касается этого стилета, – сказал он. – Я предлагаю вам связаться с той женщиной, которая убирает дом миссис Спенс. Надо выяснить, не видела ли она в доме нечто похожее.

– Миссис Спенс? – Миллер присвистнул. – Так вот куда вас занесло! Спенсам показывали стилет. Они не узнали его.

– Спросите их еще раз.

– Вы хотите сказать…

– А потом расскажете мне, что они ответят.

– Даже не могу себе представить, до чего вам удалось докопаться…

– Перечитайте «Отелло», Миллер. И задумайтесь о действующих лицах. Мы пропустили одно из них.

С этими словами детектив отключился. После этого он набрал номер леди Чаттертон. Линия оказалась занята. Пуаро попробовал чуть позже, но также безуспешно. Тогда он позвал Джорджа, своего лакея, и велел ему звонить до тех пор, пока ему не ответят. Ибо знал, что леди Чаттертон может болтать по телефону часами.

Усевшись в кресле и осторожно сняв свои туфли из кожи ручной выделки, Пуаро пошевелил большими пальцами ног и откинулся на спинку.

– Я становлюсь старым, – произнес он вслух. – И быстро устаю… – Тут его лицо просветлело. – Но серые клеточки – они все еще функционируют. Медленно, но функционируют… Да, Отелло. Кто же о нем заговорил? Ах да, миссис Спенс. Чемодан… экран… труп, похожий на тело спящего человека. Очень умное убийство. Продуманное и спланированное заранее… И, мне кажется, совершенное с наслаждением!

В этот момент Джордж сообщил ему, что леди Чаттертон на линии.

– Говорит Эркюль Пуаро, мадам. Я могу переговорить с вашей гостьей?

– Ну конечно! А вы что, месье Пуаро, совершили чудо?

– Пока нет, – ответил детектив, – Но возможно, оно уже на подходе…

Наконец в трубке раздался голос Маргариты – негромкий и мягкий.

– Мадам, когда я спрашивал у вас, не заметили ли вы чего-то необычного в тот вечер, вы нахмурились, как будто что-то вспомнили – а потом эта мысль вылетела у вас из головы. Может быть, речь шла о том, как стоял в ту ночь экран?

– Экран?… Ах, ну да, конечно. Он был не совсем на своем обычном месте.

– Вы в тот вечер танцевали?

– Конечно.

– И с кем чаще всего?

– С Джереми Спенсом. Он отличный танцор. Чарльз тоже неплох, но не так эффектен. Он танцевал с Линдой, и время от времени мы менялись партнерами. Джок Макларен не танцует; он занимался пластинками и выбирал для нас мелодии.

– А потом вы слушали классическую музыку?

– Да.

На том конце повисла пауза, а потом Маргарита спросила:

– Месье Пуаро, а… к чему все это? У вас что… появилась надежда?

– А вы никогда не задумывались, мадам, что ощущают люди, находящиеся рядом с вами?

– Я… думаю, что да. – В голосе женщины послышалось удивление.

– А я думаю, что нет. Я думаю, что вы этого совершенно не знаете. И мне кажется, что в этом трагедия вашей жизни. Только это трагедия для других, а не для вас. Сегодня при мне кто-то упомянул Отелло. Я спрашивал вас, ревновал ли вас ваш супруг, и вы ответили, что, скорее всего, да. Но сказано это было с большой долей пренебрежения. Вы сказали это так, как могла бы сказать Дездемона, совсем не подозревая об опасности, подстерегающей ее. Она тоже видела ревность, но не понимала ее сути, потому что сама никогда ее не испытывала, да и не могла испытать. Мне кажется, Дездемона совершенно не понимала силу чисто физической страсти. Супруга она любила романтической любовью, как любят героев, а своего друга Кассио любила совершенно невинно, как близкого ей человека. И мне кажется, что именно потому, что ей была неведома страсть, она и сводила мужчин с ума. Вы меня понимаете, мадам?

Маргарита ответила после паузы. Ответила невозмутимым, приятным и слегка смущенным голосом:

– Я не… я правда не понимаю, о чем вы…

Пуаро вздохнул.

– Я заеду к вам сегодня вечером, – сухо предупредил он.

Инспектор Миллер являлся человеком, которого трудно было в чем-то убедить. Однако Пуаро был, в свою очередь, человеком, от которого не так легко отделаться, пока он не получит того, что хочет. Инспектор Миллер долго ворчал, но в конце концов капитулировал.

– …хотя какое отношение к этому имеет леди Чаттертон…

– Практически никакого. Она просто предоставила убежище своей подруге – вот и всё.

– А эти Спенсы – откуда вы узнали?

– Что стилет принадлежит им? Это было просто предположение. Идея появилась у меня после того, как Джереми Спенс сказал мне кое-что. Я предположил, что стилет может принадлежать Маргарите Клэйтон. А он ясно дал понять, что знает, что это не так. – Пуаро помолчал. – А что они вам сказали? – с любопытством поинтересовался он.

– Согласились, что он очень похож на игрушечный кинжал, который у них когда-то был. Но они потеряли его несколько недель назад и совсем о нем забыли. Полагаю, что Рич украл его у них.

– Мистер Джереми Спенс – человек, который любит подстраховаться, – произнес Эркюль Пуаро. И пробормотал себе под нос: – Потерян несколько недель назад… Ну конечно, планировать он начал давно.

– Простите, что вы сказали?

– Мы уже приехали, – сказал Пуаро. Такси остановилось возле дома леди Чаттертон на Шеритон-стрит. Детектив расплатился.

Маргарита Клэйтон ждала их в комнате наверху. Ее лицо напряглось, когда она увидела Миллера.

– А я не знала…

– Вы не знали, что за друга я привезу с собой?

– Инспектор Миллер мне вовсе не друг.

– Это во многом зависит от того, заинтересованы ли вы в победе правосудия, миссис Клэйтон, или нет, – заметил инспектор. – Ваш муж был убит…

– И теперь мы должны поговорить о том, кто его убил, – быстро вмешался в разговор Пуаро. – Вы позволите нам присесть, мадам?