Доктор Торндайк. Безмолвный свидетель - Фримен Ричард Остин

Усталость прошлой ночи сделала меня несколько ленивым. Сегодня мне не нужно было идти в больницу. Время отпуска, медицинская школа закрыта, преподаватели в основном разъехались, и в палатах мне нечего делать. Я решил взять день отпуска и провести его гуляя по Хиту. Приняв такое решение, набил трубку, сунул в карман альбом для рисования и вышел.

Ноги сами понесли меня к Миллфилд Лейн. Как я уже сказал, это обычный маршрут моих прогулок, и сегодня утром, когда свежи воспоминания о вчерашнем дне, я вполне естественно пошел привычным путем.

Этим утром аллея выглядела совсем не так как вчера, когда я видел ее в последний раз. Мрачность и ночное опустошение сменились золотым солнечным светом прекрасного осеннего дня. Вязы, уже одетые в неяркое одеяние прошедшего года, задумчиво вздыхали, вспоминая ушедшее лето; пруды отражали голубое небо, и аллея была полна мелькающего солнечного света и холодной, умиротворяющей тени.

Узкое продолжение аллеи за столбами окутывалось, как всегда, печальной тенью, за исключением мест, где сквозь щели между досками изгороди пробивался зеленый свет. Я сразу прошел к тому месту, где лежало тело, наклонился и стал внимательно разглядывать каждый камешек. Но не осталось ни следа. На жесткой, покрытой гравием почве не виднелось углублений ни от тела, ни даже от наших шагов, а что касается пятен крови, даже если они были, их сразу уничтожил дождь: здесь поверхность имеет значительный наклон, и ночью ее покрывал поток воды.

Я прошел к отверстию в ограде – оно с правой стороны тропы, и увиденное меня сразу разочаровало: не осталось даже наших вчерашних следов. После бесцельной прогулки по лугу, теперь занятому стадом овец, я вернулся на аллею и медленно пошел назад мимо того места, где прятался от дождя. И здесь обнаружил первый намек на разгадку тайны. Я немного отошел от места, где видел тело, когда приметил темное пятно на верхней части высокой изгороди. Очень слабое и малозаметное на поверхности дубовой древесины в пятнах от непогоды, но оно привлекло мое внимание, и я остановился, чтобы получше рассмотреть его. Изгородь с пятном на другой стороне от того места, где отверстие: я укрывался здесь, потому что это подветренная сторона, менее подверженная действию дождя.

Я внимательно посмотрел на пятно. Оно тянулось от верха изгороди – изгородь высотой семь футов – на полпути до земли, постепенно тускнея во всех направлениях. Цвет тускло-коричневый; очень похоже на то, что кровь стекала по влажной поверхности. Вблизи края доски с пятном вертикальная щель, и я без труда отломил кусочек древесины; рассматривая сломанный кусочек от стороны трещины, я увидел, что он покрыт красновато-коричневым веществом; у меня не имелось сомнений, что это высохшая кровь; в трещине она была защищена от заметного контакта с дождевой водой.

Естественно, я принялся внимательно разглядывать землю непосредственно под пятном. У основания изгороди в глубокой тени боролись за свое существование сорняки. Видно было, что на них наступали, хотя следы этого почти незаметны. И вот когда я разглядывал несомненное повреждение на стебле сухой крапивы, то увидел среди ее листьев какой-то яркий предмет. Я поднял его и стал рассматривать, и был он очень необычен. Очевидно, это часть какого-то украшения, но ничего подобного я никогда не видел. Похоже на маленький продолговатый золотой ящичек с восемью сторонами; с обеих сторон он заканчивается маленькими восьмиугольными пирамидами с кольцом на вершине, как будто часть ожерелья. Из восьми плоских сторон шесть покрыты четырехсторонней фольгой, по четыре с каждой стороны; на двух сторонах выгравированы буквы: AMDG с одной стороны и SVDF – с другой. Насколько я видел, нет никаких фирменных знаков и никаких средств, чтобы открыть ящичек. Казалось, он подвешивается на тонкой шелковой нити, часть которой еще привязана к одному кольцу; видны следы изношенности там, где нить оборвалась.

Я завернул найденный предмет и оторванный кусочек изгороди в носовой платок (я оторвал кусочек с целью провести химический анализ пигмента крови) и продолжил расследование. Следы как будто показывают, что тело перевалили через изгородь, и в таком случае возникает вопрос: что по ту ее сторону? В течение нескольких секунд я внимательно прислушивался, потом, не слыша никаких шагов, ухватился за верх ограды, подтянулся, сел на нее верхом и огляделся. Изгородь огибала маленькое озеро, заросшее травой; несколько водяных курочек встревожились при моем появлении; за озером темная масса леса Кенвуд. Поверхность между оградой и озером покрыта высоким тростником, и на нем прямо подо мной отчетливые следы ног; особенно отчетливы те следы, что ведут к лесу – или от леса, невозможно сказать, куда именно. Однако в моем случае, так как других следов не было, очевидно, что человек, оставивший их, перебрался через изгородь. Я спрыгнул на траву, осмотрел землю, не нашел ничего нового и пошел по следу.

Какое-то время следы шли по высокой траве, где отпечатки особенно видны; потом пошли по лесу, и здесь, на мягкой почве, покрытой опавшими листьями, следы глубокие и отчетливо различимые, но вскоре они вышли на тропу, и, так как на другой стороне не появились, стало очевидно, что неизвестный человек пошел по ней. Тропа старая, с хорошо утоптанным гравием, и там, где проходила через лесную тень, густо поросла бархатистым мхом и серо-зеленым лишайником; здесь я с некоторым трудом нашел отпечатки ног. Но они оказались неотчетливыми и не представляли непрерывный след; и их невозможно было отличить от следов других людей, проходивших по тропе. Но даже эти отпечатки я вскоре потерял, когда из-за поворота тропы появился мужчина в шнурованных бриджах и подтяжках, очевидно, сторож. Он вежливо коснулся шляпы и спросил, по какому я делу.

– Боюсь, у меня здесь нет никаких дел, – ответил я. Решил, что неразумно рассказывать ему, что привело меня сюда. – Вероятно, я нарушил границы ваших владений.

– Сэр, это частная собственность, – произнес он, – и так как это очень близко к Лондону, нам приходится быть очень разборчивыми. Возможно, вы хотите, чтобы я показал вам путь отсюда на Хит.

Я с многочисленными благодарностями принял его предложение, потому что он очень вежливо избавлялся от нарушителей, и мы вместе прошли по прекрасному лесу, пока тропа не привела к простому турникету.

– Вот ваша дорога, сэр, – сказал мужчина, выпуская меня и показывая дорогу, ведущую вниз в долину Хита.

Я снова поблагодарил его и спросил:

– Этот частный дом принадлежит вашему поместью?

Я показал на маленький дом, стоящий на огороженном участке у края леса.

– Это, сэр, – ответил он, – раньше был дом сторожа. Сейчас его ненадолго сдали джентльмену художнику, который пишет картины Хита, но я думаю, что скоро постройку снесут. Говорят, совет округа решил сделать эту территорию общественной. Всего хорошего, сэр.

И сторож, попрощавшись, пошел назад в лес.

Идя домой мимо прудов Хайгейта, я размышлял о связи моих новых открытий с загадочными происшествиями вчерашней ночи. Странное дело и очень зловещее!

Я был убежден в том, что след вел от аллеи в лес, а не от леса к аллее. Убежден был и в том, что тело неизвестного священника унесли. Но куда его унесли? Очевидно, в какое-то уединенное место в лесу. Лучшего укрытия найти невозможно! Здесь, погребенное в листве и плесени, оно может пролежать столетия, и с каждым годом осенняя листва будет все больше покрывать неизвестную могилу.

«Какая связь, – думал я, – между загадочной трагедией и необычным маленьким предметом, который я подобрал? Может, никакой связи. Его присутствие в этом месте может быть простым совпадением». Я развернул носовой платок и снова осмотрел находку. Очень любопытный объект. У меня были только смутные предположения о его цели или использовании. Может, медальон с прядью волос – мертвого ребенка, жены, мужа или даже возлюбленного. Невозможно сказать. Конечно, можно найти ответ, разобрав сам предмет, но мне не хотелось портить эту красивую маленькую безделушку; к тому же она не моя. Я понимал, что мне следует публично объявить о находке, хотя обстоятельства делали такой шаг неразумным. Но если у него есть какая-то связь с трагедией, то какая связь? Предмет принадлежал покойнику или его уронил убийца, каким я считал второго человека? Возможно и то и другое, хотя значение этих предположений разное.