– Существует финансовая отчетность. Это только кажется, что такое завещание – синекура для исполнителей, на самом деле вовсе нет – слишком большая ответственность и серьезный контроль.
– Но мы не в Америке, – заметил Мономах. – Насколько мне известно, в России нельзя отписывать имущество и деньги домашним любимцам!
– Вы правы, нельзя. По закону россиянин имеет право составить завещание, содержащее распоряжения в отношении любого имущества, включая домашних животных. Владелец питомца может возложить на одного или нескольких наследников обязанность содержать их и ухаживать за ними. Поэтому был найден компромисс: Аркадий написал завещание в пользу Тамары, но ей вменялось в обязанность заботиться о Капитане, ухаживать за ним, кормить и так далее. Аркадий был дотошен до педантичности, поэтому требовал, чтобы в завещании были прописаны все условия и санкции в случае их ненадлежащего соблюдения. Он даже оговорил, чем кормить Капитана и как часто с ним нужно общаться!
– И какова же кара за нарушение пунктов завещания?
– Лишение наследства.
– Как такое возможно?
– Аркаша назначил меня душеприказчиком. Я должен следить, чтобы Тамара все делала правильно и отчитывалась, предоставляя чеки и саму птицу, чтобы я мог видеть, что Капитан в хорошем состоянии. Конечно, я не постоянно нахожусь в Питере, но для контроля вовсе нет необходимости каждый день посещать Тамару – достаточно делать это раз в два-три месяца. А отчеты о расходах она должна присылать мне ежемесячно.
– О расходах на Капитана?
– На все имущество Аркадия. Он запретил продавать бизнес, поэтому для его поддержки и развития постоянно требуются деньги, и Тамара должна подтверждать документально, куда ушел каждый рубль. Это пока не очень распространено в России, но, думаю, рано или поздно такой вид распоряжения наследством станет привычным.
– А почему ваш друг не захотел оставить все вам? – поинтересовался Мономах.
– Он заговаривал об этом, но я, сами видите, тоже немолод, да и ничего не смыслю в антиквариате. А Аркаша хотел, чтобы его дело продолжалось. Кроме того, я, понимаете ли, не очень люблю птиц, и он это отлично знал: Капитан скорее пугал меня… Хотя и восхищал, конечно. Еще я часто в разъездах, и попугай тосковал бы в одиночестве, ведь он привык находиться в компании. Возникли бы проблемы с транспортировкой птицы в Штаты… Короче, слишком много «но», поэтому этот вопрос мы быстро закрыли.
– Скажите, Борис Ильич, а что сталось бы с Капитаном, если бы Тамара оказалась, как это у вас, юристов, говорят… недостойной наследницей?
– Об этом Аркаша тоже позаботился, ведь ради Капитана весь огород и городился! В случае, если бы Тамара плохо ухаживала за попугаем и ненадлежащим образом выполняла другие пункты завещания, она лишалась права распоряжаться наследственной массой. Тогда мне следовало либо найти того, кто займет ее место, либо, в крайнем случае, основать фонд, занимающийся защитой птиц, назначить директора и, опять же, следить за благополучием Капитана. Если бы что-то случилось со мной, эта обязанность переходила к моему сыну. Разумеется, для основания фонда пришлось бы продать магазины, а этого, как я уже говорил, Аркадию совершенно не хотелось.
– Как-то витиевато! – пробормотал Мономах, покачивая головой.
– Да, но я старался за всем следить. Со смерти Аркаши прошло мало времени, и Тамара еще не вступила в права наследования, ведь для этого должно пройти полгода, в течение которых могут объявиться другие возможные наследники.
– А они могут объявиться?
– У Аркадия больше никого не было – ни дальних родственников, ни прижитых на стороне детей. Так что это вопрос времени.
– Борис Ильич, вы сказали, что должны были следить за благополучием Капитана, так как же вышло, что…
– До тех пор, пока я вас не увидел, у меня и мысли не возникало, что Тамара может меня обманывать. Она исправно высылала документы по электронной почте, как и фотографии Капитана. Меня немного огорчил тот факт, что со смерти Аркадия доходы от магазинов упали – не стоило Тамаре увольнять Веронику, ведь она была сильным профессионалом, и Аркаша научил ее всему, что знал сам! На месте Тамары я назначил бы Веронику управляющей всеми магазинами, ведь сама она – всего лишь бухгалтер, ничего не смыслящий в старине!
– Значит, вы лишь получали снимки, а самого Капитана живьем не видели?
– А как же, конечно видел – за кого вы меня принимаете?! К несчастью, на похороны Аркадия я не попал – слишком поздно узнал о его смерти…
– Разве Тамара вам не сообщила? – перебил Мономах. – Вы же были его самым близким другом!
– Она сказала, что звонила, но, видимо, телефон, который она обнаружила у Аркаши, был неправильным, или…
– Или она и не звонила вовсе?
– Теперь я именно так и считаю! В любом случае, помимо личного номера, у Аркадия были записаны все телефоны, по которым можно меня найти, – и моей конторы во Флориде, и моего сына… Как назло, за месяц до случившегося мне предстояла небольшая хирургическая операция, поэтому я не общался с Аркашей. Когда я наконец позвонил ему, решив, что от него слишком долго нет вестей, оказалось, что его уже неделю как похоронили! Я сразу же сорвался в Питер, посетил его могилу, попросил прощения… Глупо звучит, да?
Мономах качнул головой. На самом деле он был согласен с адвокатом: просить прощения надо по возможности при жизни человека: как врач, он не верил в загробную жизнь, а значит, любые извинения на могиле усопшего не могут быть приняты по определению. Они нужны лишь для успокоения того, кто считает себя виноватым, и называются раскаянием.
– После кладбища я поехал в магазин, – продолжал Горин. – Клетка с попугаем была там, где всегда. Капитан сидел на жердочке и, как мне показалось, чувствовал себя неплохо. Правда, он не разговаривал, но Тамара сказала, что это, наверное, от стресса: бедняга ведь не понимал, что хозяин умер, и удивлялся, почему его так долго нет!
Некоторое время мужчины молчали.
Мономах напряженно размышлял, а потом вдруг сказал:
– Знаете, с тех пор, как Капитан оказался у меня, он постоянно болтает – трудно поверить, что он вообще способен долго помалкивать! Кроме того, вы же были друзьями с Аркадием Андреевичем, а какаду, насколько я успел понять, узнают тех, с кем часто встречаются. Почему при виде знакомого лица он не попытался поболтать?
– К чему вы клоните, Владимир Всеволодович?
– Вы уверены, что птица, которую вам продемонстрировали в магазине, действительно Капитан?
Несколько секунд адвокат молчал.
– Знаете, мысль об этом мне даже в голову не приходила! – пробормотал он наконец. – У него было кольцо на лапе…
– Вы проверяли номер?
– Н-нет… Черт, да я не знал, что это необходимо!
– Вы не виноваты: все траурные какаду похожи друг на друга. Может, ваш друг и узнал бы своего любимца с первого взгляда, ведь они провели вмести долгие годы, но вот я, к примеру, сильно сомневаюсь, что сумею указать на Капитана, если его посадить среди других птиц того же вида! Единственное, чем он отличается от остальных, это его специфическая речь, так?
– Да, но… Я не понимаю, зачем Тамаре подставлять другого попугая! Вот если бы, скажем, Капитан неожиданно умер, а она, желая сохранить за собой наследство, это сделала, было бы объяснимо, а так…
– Борис Ильич, скажите, а Капитан цитировал только песни и стихи?
– В смысле?
– Как насчет отдельных фраз?
– Ну, он говорил… Говорил: «Капитан – хорошая птичка!» или: «Папа дома!»… А что такое?
– Дело в том, что он порой разражается истерическими воплями, выкрикивая что-то типа «Убили, убили, они меня убили!» Сначала я думал, что он просто модифицирует фразы из песни, но…
– Вы понимаете, что говорите?! – перебил Мономаха Горин.
– Я никого ни в чем не обвиняю, но, сами видите…
– Вы правы, – снова прервал его адвокат. – Возможно, я виноват перед Аркашей гораздо больше, чем полагал! Я не приехал, когда с ним случилась беда, занимаясь своими делами и думая, что времени полно и мы всегда успеем поговорить… А он взял да и умер, не дождавшись моего приезда! Настало время выяснить, что все-таки случилось с моим другом и Капитаном на самом деле – хотя бы это я могу для них сделать?
