– Ну, я точно не знаю… хотя, конечно, могу догадываться!
– Ты в курсе, где тебя обнаружили?
Пегов покачал головой.
– Около поселка Вартемяги.
– Где-где?
– Недалеко от Всеволожска и в тридцати километрах от Питера. Ты помнишь, как там оказался?
– Да я не… господи, я там и не был-то никогда!
– Леня, что последнее ты помнишь?
– Я переходил дорогу…
– Где именно?
– На проспекте Стачек.
– Что ты там делал?
– Ездил по поручению начальства.
– Я слышала, ты работаешь помощником депутата?
– Да, Сидихина. Павла Николаевича.
– Это он тебя послал на проспект Стачек?
– Не совсем… В общем, мы готовимся к празднованию Дня Победы, понимаете?
Алла кивнула.
– Вот Павел Николаевич и поручил мне и еще нескольким помощникам посетить ветеранов – ну, тех, кто еще жив, – и выяснить, что им хотелось бы получить в качестве подарка. В пределах разумного, конечно, – о квартирах-машинах речи не шло!
– Надо же, какой разумный подход! – невольно подивилась Алла.
– Сидихин – он такой. Ветеранам вручают какие-нибудь пледы, постельное белье или дешевые чайные сервизы – обычную дребедень. А Павел Николаевич решил, что на выделенные деньги, плюс подаренные спонсорами, можно приобрести что-то полезное и необходимое, а не отделываться формальностями.
– Итак, ты переходил дорогу. На зеленый свет?
– Конечно!
– И что случилось?
– Честно говоря, я помню только визг тормозов и звук удара.
– Понятно. Мне нужно точно знать, где тебя сбила машина, но это – потом. Ты совсем-совсем не помнишь, что было после удара?
– Нет… то есть я помню какие-то лица…
– Там были еще люди? Во сколько примерно все произошло?
– Где-то около десяти вечера, думаю.
– Ты навещал ветерана так поздно?
– Она оказалась очень гостеприимной, эта Елена Михайловна, – слегка пожал плечами парень и скривился от боли. – Пригласила меня к столу, накормила борщом, пирогами… Я таких вкусных в жизни не ел!
«Еще бы ты ел, бедный брошенный мальчик! – пронеслось в голове у Аллы. – Твоя мамаша беспробудно пила вместо того, чтобы печь тебе пироги и кормить супом, как все нормальные матери! А потом ты попал в казенное учреждение – ну, хоть не голодал, уже хорошо…»
– Я пришел к ней часов в семь, но она долго меня не отпускала, – продолжал он, отдышавшись. – Показывала альбомы со старыми фотографиями, рассказывала так интересно про войну, про свою семью… Оказывается, у нее трое детей, куча внуков, но они живут в других городах, поэтому редко ее навещают.
«Вот и еще одна примета современности, – подумалось Алле. – Женщина прошла войну, умудрилась дать жизнь детям, вырастить их в голодное послевоенное время, а они разлетелись, едва оперившись, оставили старую мать доживать жизнь в одиночестве. Леня – сирота при живых родителях, а эта Елена Михайловна – при живых детях и внуках. Как печально!»
– Очень странно, что нашли тебя совершенно в другом месте, – задумчиво произнесла она вслух. – Надо будет выяснить, были ли у происшествия свидетели! – Алла сделала пометку в блокноте. – Это все, что тебе вспоминается?
– Да. Потом я помню только больницу. Добрая докторша со странным именем – и не выговоришь… И еще ваш приятель, тоже врач. Он тоже ничего, не злой…
– Владимир Всеволодович – очень хороший человек, – подтвердила Алла. – Он хотел тебе помочь, поэтому и обратился ко мне. Даже несмотря на то, что главврач настаивала на том, чтобы вызвать дознавателя, который занимался твоим делом, и предоставить действовать полиции! Ты понимаешь, как тебе повезло?
– Наверное… – неуверенно ответил паренек.
– А теперь давай поговорим о твоих делах с Дашей Субботиной, хорошо?
– Честно говоря, тут надо не с Даши начинать.
– Тогда, может, с Маши Ладогиной?
– С Машей я дел не имел. Признаться, мы друг друга на дух не переносили. Я так удивился, когда им с Дашкой квартиру на двоих дали! Конечно, она предпочла бы жить с Олей, но у Оли…
– У нее есть родительское жилье, я в курсе. Так кого же ты имел виду?
– Сеньку.
– Арсения Дмитриева?
– Вы и о нем знаете?!
– У меня такое впечатление, что мы – давние знакомые, так много я знаю обо всех вас! Только вот мне неизвестно главное: за что убили двух девчонок и кто это сделал!
– Как погибла Даша?
– Ее задушили. А Машу, если тебе интересно, отравили.
Желто-зеленое от отеков и синяков лицо Леонида побледнело, и Алла испугалась, что слишком жестко вывалила на бедного паренька правду.
Однако он быстро справился с собой и сказал:
– Я и не думал, что вляпаюсь в такую историю! – проговорил он, облизывая губы.
Заметив это, Алла протянула ему пластиковую поилку, стоявшую на подоконнике: сам Пегов вряд ли сумел бы до нее дотянуться.
Сделав несколько глотков, он продолжил:
– Поначалу все выглядело довольно безобидно! Вы уже знаете, что я, помимо того что по-прежнему шоферю для Сидихина, работаю еще и его помощником, поэтому ко мне часто обращаются выпускники нашего детского дома.
– По какому поводу?
– В основном по поводу жилья. Еще иногда возникают проблемы с выплатами пособий, квартплатой и так далее. Я выясняю, нет ли тут вины самих ребят, а потом пытаюсь решить вопрос. Конечно, чаще всего приходится биться в глухую стену: чиновники стараются сделать все возможное, чтобы не дать детдомовцам то, что положено им по закону! Выпускники годами не могут выбить жилье. Проходит время, их перекидывают в общую очередь, а там… В общем, я делаю что могу, но могу я не так уж много.
– Сидихин принимает в этом участие?
– Он помогает нескольким детдомам, в том числе и нашему. Его жена и теща тоже участвуют.
– Как необычно!
Алла привыкла видеть в благотворительности российских чиновников показуху, считая, что небольшой помощью нуждающимся они добиваются положительного пиара, не вкладывая в свои действия души и руководствуясь вовсе не бескорыстными помыслами. Неужели она ошибалась, гребя всех под одну гребенку?
– Так, значит, Даша к тебе обратилась?
– Нет, ко мне пришел Сеня.
– С какой проблемой?
– Его надули с квартирой.
– Надули?
– Ну, во всяком случае, я так предположил. Судите сами, он получил квартиру-студию, причем практически сразу как выпустился. Повезло!
– А тебя не удивила такая скорость, ведь сам же говоришь, с какими трудностями сталкиваются твои товарищи по детдому?
– Удивила, ведь и трех месяцев не прошло! С другой стороны, тут все зависит от масштабов строительства в том или ином районе: в Приморском сейчас много строят, вгрохивают огромные средства – может, в этом дело?
– Значит, Приморский район… Понятно. И что же случилось с Арсением?
– Сеня получил квартиру на двоих с еще одним пареньком постарше. Как я уже сказал, это была студия, поэтому, хотя она полностью подходила по метражу и даже, пожалуй, превышала лимит, однако…
– Понимаю, – кивнула Алла, – двум взрослым ребятам тяжело сосуществовать в таких условиях. Кстати, разве слова «отдельное жилье» не подразумевают как минимум две раздельные комнаты?
– Ну, им сказали, что можно поставить перегородку, но там планировка такая, что это не представлялось возможным, понимаете? Сенька мне показывал, и я согласился, что он прав. Знаете, я за него особенно переживал, ведь он, как это говорят, парень с особенностями.
– У него задержка умственного развития?
– Да нет, не то чтобы… Хотя вопрос о переводе его в специализированный детский дом поднимался не раз.
– И почему же не перевели?
– Из-за плавания.
– Из-за чего?
– Сенька отлично плавал, посещал бассейн с самого раннего возраста, участвовал в соревнованиях среди детских домов и школ-интернатов, брал первые места.
– То есть он был полезен детдому?
– Верно. А еще тетя Дуся… Евдокия Георгиевна то есть, всегда становилась на его сторону. Она говорила, что он простодушный, а вовсе не глупый. Наверное, она права: Сеню нельзя назвать дурачком, но он очень доверчивый. У него часто из-за этого возникали проблемы: кто бы ему что ни сказал, он всему верил. До смешного доходило!
