Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Градова Ирина

– Что ж, я вижу, что используемые вами виды лечения разнообразны! – заметила Алла. – Честно говоря, после разговора с доктором Гаспаряном у меня создалось впечатление, что вы лечите чуть ли не горловым пением!

– Я говорила ему, что нужно быть более гибким и принимать нововведения, иначе рискуешь остаться на обочине медицины! – усмехнулась Цибулис. – Вот вы бы променяли цифровое телевидение на аналоговое – теперь, когда видите все преимущества первого? Или, скажем, смартфон на проводной телефон? Вот и в медицине все так же! Те, кто вовремя сориентируется и выберет правильный путь, лечат больных и дают им нормальную, полноценную жизнь. Другие же жалеют, похлопывают по плечу и отправляют на кладбище – по-другому не бывает!

Алле слова онколога показались чересчур циничными и даже жестокими, однако, общаясь с врачами, она пришла к выводу, что большинство из них с годами черствеет – профессия заставляет: если пропускать каждую болезнь через себя и отдаваться пациенту целиком, то другим ничего не достанется!

– Надеюсь, вы не думаете, что это Гаспарян поджигал мой почтовый ящик и портил машину? – спросила Цибулис. – Он меня не любит, мягко говоря, но на такие мелкие пакости не способен!

– Согласна с вами, – кивнула Алла. – С тех пор, как мы в последний раз виделись, получали ли вы еще какие-то, гм… сигналы от вашего преследователя?

– Нет, ничего такого, – как-то слишком быстро ответила онколог.

– Инга Алойзовна, – вздохнула Алла, – хоть вы и отрицаете возможность того, что кто-то из больных может желать вам зла, я все же решила проверить…

– Алла Гурьевна, я уже говорила, что речь идет о врачебной тайне, и я не могу…

– Я и не прошу вас раскрывать никаких секретов: мне удалось добыть кое-какие сведения о двух пациентках, с которыми у вас, если так можно выразиться, случились проблемы.

– И как вам это удалось? – нахмурилась врач.

– У Следственного Комитета есть кое-какие возможности, знаете ли, – уклончиво ответила Алла. – Так вот, раз уж я сама все узнала, вы можете дополнить мои сведения, и это не будет считаться нарушением врачебной тайны, тем более что я не прошу медицинских подробностей. Вы понимаете, о каких именно пациентках я говорю?

– Даже не представляю!

Алла внимательно смотрела на собеседницу. Почему она лжет? Даже если предположить, что доктор не в состоянии упомнить всех больных, он обычно хорошо запоминает свои неудачи. Или она кого-то покрывает? Это объясняло бы неохоту говорить.

– Ну, во-первых, Полина Арефьева, припоминаете?

– Конечно, я помню Полину, – вздохнула Цибулис. – К сожалению, она – один из моих провалов. Я не справилась, и она умерла!

– Ее смерть стала для вас ударом?

– Еще каким! Поначалу она отлично реагировала на лечение, но… Я ведь не просто так веду строгий отбор пациентов – Полина не подходила, но мне ее навязали! А я ведь предупреждала, что не могу гарантировать успех…

– Что значит – навязали? – уцепилась за ее слова Алла.

– Вы вообще в курсе, кто такая Арефьева – в смысле, кем она была?

– Еще не выясняла, – честно призналась Алла.

– Так я вам расскажу. Полина Арефьева была фотомоделью, причем весьма востребованной. Вы наверняка видели ее снимки в журналах, хотя она в последнее время снималась в основном за границей, в Италии, Испании и так далее… Только не думайте, что я такая уж поклонница, просто Полина сама рассказывала. Честно говоря, она запустила ситуацию до такой степени, что от нее практически отказались специалисты районного онкодиспансера: если бы операцию сделали вовремя, когда проблема только обнаружилась, она была бы жива и вполне здорова. С другой стороны, понять девушку можно, ведь ее внешность – именно то, чем она зарабатывала на жизнь!

– Но насколько я понимаю, сейчас это не такая большая трагедия, ведь есть протезирование…

– Верно, но вы представьте себе, сколько времени все это заняло бы! Во-первых, ни о каком протезировании не может быть и речи до тех пор, пока, во-первых, ткани не зарубцуются, а во-вторых, что гораздо важнее, рак не уйдет полностью. Лечение онкологии – это ведь не зуб вырвать… Хотя и в этом случае бывают осложнения. Так что Полина, не желая оказаться выброшенной из обоймы как раз в тот момент, когда ее карьера пошла в гору, отказалась от радикального лечения и согласилась только на химиотерапию, которая, к сожалению, оказалась малоэффективной. Кроме того, ее профессия требовала разъездов и напряженного графика работы: сами понимаете, при таких условиях она была самым что ни на есть неудобным пациентом! Кто-то рассказал ей о нашем центре и моих методиках, и она решила, что хочет именно ко мне. Я приняла ее, посмотрела результаты обследований, анализы, схему предыдущего лечения и пришла к выводу, что Арефьева мне не походит.

– Почему?

– Трудно объяснить неспециалисту… Если попроще, то ей была показана самая обычная, традиционная терапия, но сначала, конечно же, операция, без которой обойтись было нельзя. Однако Полина настаивала на экспериментальном лечении и сохранении груди!

– Но вы же сами сказали, что ваши методы позволяют…

– Да, но в самых удачных случаях. Опухоль Полины к таким не относилась, она была очень агрессивной и быстро росла! Я предложила перенаправить ее к одному из своих коллег и поступить, как обычно: попытаться избавиться от метастазов, уменьшить опухоль и провести мастэктомию. При возможностях современного протезирования она со временем могла бы воспользоваться грудными эндопротезами и даже муж или любовник не догадались бы о том, что грудь не настоящая!

– Арефьева отказалась?

– Да. Я объяснила, что для участия в моих программах необходимы определенные условия, ведь любой эксперимент – это риск, но Полина не желала ничего слушать: она требовала сохранить грудь и лечиться так, чтобы не пришлось месяцами сидеть в обнимку с унитазом!

– И все же вы согласились?

– Меня настоятельно попросило начальство, – поморщилась Цибулис: видимо, ей было неприятно об этом вспоминать.

– Она пошла к вашему главврачу, и он… – начала Алла.

– Нет, не так просто! – не дала ей закончить онколог. – У Полины имелись связи, и она ими воспользовалась. Кто-то попросил главного, а он, в свою очередь, попросил меня. На самом деле просьба больше смахивала на требование, так как отказаться было невозможно! Пришлось взять Полину, но я с самого начала не слишком верила в успех: опухоль плохо реагировала на терапию. Я настаивала на смене схемы лечения и операции, Полина хотела продолжать.

– Так она, выходит, пала жертвой собственного упрямства?

Цибулис ответила не сразу. Отвернувшись к окну, она смотрела сквозь стекло на улицу, где весело светило солнце, словно отрицая саму возможность того, что в такое время люди могут мучиться и страдать от боли и болезни.

– Знаете, я… – начала она и тут же осеклась, передумав.

– Инга Алойзовна, вы уж скажите, что собирались, не заставляйте меня тратить время попусту, раскапывая все самой! – потребовала Алла, начиная раздражаться: эта женщина решительно не желала помогать, а ведь Алла, мягко говоря, не напрашивалась на это странное дело! Это вообще не «особо важное», так что, черт подери, она, полковник юстиции, здесь делает?!

Цибулис колебалась, и Алла никак не могла понять, почему.

– Полина умерла не от рака, – выдохнула наконец онколог.

– То есть?

– Она… она покончила с собой.

– Что вы такое говорите!

– Сама не хотела верить, но факты говорят в пользу самоубийства. Возможно, Полина начала понимать, что иного выхода, кроме операции, не существует, а пойти на это она не могла…

– То есть вы полагаете, она предпочла смерть лечению? Что заставляет вас так думать? И как она это сделала, почему никто не знает?

– Начальство в курсе, но вы же понимаете, что выносить сор из избы никому не выгодно! В случившемся нет вины учреждения, но пятно на репутации все равно останется! А насчет того, как Полина совершила самоубийство… У нее был диабет первого типа – основная причина, по которой я не хотела брать ее в программу, ведь онкология, осложненная таким серьезным хроническим заболеванием, непредсказуема! Невозможно предугадать, как поведет себя организм в такой ситуации, ведь взаимодействие экспериментальных препаратов с другими лекарственными средствами не изучено в должной степени, потому они и называются экспериментальными…