– Да, непонятно… Алла Гурьевна, я хотел с вами поговорить о Шурке.
– Я вас внимательно слушаю! – насторожилась Алла.
– Не хотел, признаться, но…
– Дамир, в чем дело? – перебила Алла. – Я с ним говорила по телефону, и он попросил отгул по причине плохого самочувствия, однако я что-то не припомню, чтобы наш Александр когда-либо болел!
– Вот-вот, Алла Гурьевна, и я об этом! После похода на это… «коллективное моление» парень сам не свой.
– Можно поконкретнее?
– Да не знаю я, как поконкретнее… Ну, Шурик ведь не пьет, так?
Алла настороженно кивнула.
– Ну вот, а он какой-то… не такой, как обычно. Я спрашиваю его о том, что было на этом чертовом «молении», а он мычит что-то неопределенное! Поговорили бы вы с ним, а? Может, с ним что-то сотворили там?
– Кто?
– Ну, сектанты эти?
– Белкин на месте?
– Да, просматривает записи с автозаправки.
– Пригласите его ко мне, Дамир. И не говорите зачем, ладно?
* * *
– Снова благотворишь, да? – хмыкнул Иван, пополняя бокал Мономаха: янтарная жидкость плескалась в бокале, сияя тысячами маленьких солнышек в свете яркой лампы в его кабинете. Друзей не смущало, что за стенкой находится прозекторская: в конце концов, живых надо бояться, а не покойников!
Как же приятно вновь встретиться с Иваном – Мономаху показалось, что они не виделись несколько месяцев, хотя прошло чуть больше двух недель с тех пор, как он уехал из города!
– Есть немного, – вздохнул Мономах, тихонько стукнув бокал Гурнова своим. – Это – смешные деньги, так что и говорить не о чем!
– Помнишь, ты обещал, что будешь брать меня в долю? Я тоже хочу подготовить себе место на небесах!
– Вот если не удастся устроить квоту в ближайшее время, тогда обращусь к тебе: поможем бабуле напополам.
– Идет! – Гурнов отхлебнул из своего бокала. – Ну, а как дела с… ну, ты понимаешь, с чем?
– Да пока никак. Артем там уже больше двух недель, а мы ничего не знаем об Олеге…
– Так, может, и знать-то нечего? – предположил Иван. – Вы почему-то вбили себе в голову, что этот, как его…
– Досифей.
– Ну да, что он его убил, но кто это сказал?
– Ты всерьез полагаешь, что гибель Олега – случайность?
– Нет, конечно, ведь таких совпадений не бывает, но почему именно Досифей? Ты же не знаешь, что произошло между тем временем, как ты проводил его в общину, и убийством, верно? Вдруг он успел поссориться с кем-то?
– Олег – поссориться? – недоверчиво покачал головой Мономах. – Как будто ты его совсем не знаешь!
– Ну, допустим, его-то я знаю, а вот другие… Что, если Олег столкнулся с какими-то отморозками, они повздорили, и случилось то, что случилось?
– Не думаю, – упрямо поджал губы Мономах. – Я нутром чую, что смерть брата связана с общиной, но пока не понимаю, как именно!
– Что ж, тебе виднее… Не боишься за Темку?
– Не сыпь мне соль на сахар! – буркнул Мономах, передернув плечами. – Я ведь его за собой не тащил, он сам вызвался – сказал, что Досифей ни за что не поверит, что такой человек, как я, вдруг решил к ним присоединиться!
– Должен признать, что твой сын прав – я бы, во всяком случае, не поверил!
– Ну, спасибо, друг!
– Обращайся. Если, как ты говоришь, вы ничего не выяснили, может, пора Темку вытаскивать? Черт знает, чем они там занимаются, в общине!
– Думаешь, я не пытался? Ему не хочется уходить с пустыми руками, видишь ли!
– Ох, кого-то он мне до боли напоминает!
– Интересно, кого? Кстати, Суркова побывала у Досифея – у нее там какое-то дело с этим пересеклось.
– Да ну?
– Темка сказал, что люди пропали, и позже всплыли в общине.
– То есть они живы-здоровы?
– Вроде да, только одну тетку не нашли, но Суркова просто так с Досифея не слезет: обещала вернуться и обязательно поговорить с ней!
– Ну да, Суркова – она такая… А остальные что?
– Не знаю, насколько в порядке могут быть те, кто все бросает и отправляется жить в какую-то коммуну, которой руководит человек с сомнительным статусом, но – да, все они вроде находятся там по доброй воле и ни на что не жалуются. В нашу последнюю встречу Тема упомянул некий «Дом Ангела», который, возможно, ему удастся посетить. Он думает, что это может пролить свет… хоть на что-то!
– Что за «Дом Ангела»?
– Понятия не имею. Он сказал, что далеко не каждого приглашают в этот самый дом и только те, кто нравится Досифею, попадают туда по несколько раз.
– О как!
– Представь себе!
– Что же там, медом намазано?
– Если у Темки получится туда прорваться, может, он что-то выяснит. Или хотя бы поймет, что нечисто в общине.
– Да ладно – нечисто, и так ясно: ни в одной секте чисто не бывает! Либо они там бабами обмениваются, либо с собственными детьми, прости господи, детей делают… Да все что угодно!
– Про это Тема не рассказывал, – покачал головой Мономах. – Только про сбор денег и про то, что все, кто приходит в общину, обязаны внести свой «посильный вклад».
– Квартиры, машины, бабки?
– Угу. На самом деле, это беспроигрышный вариант: даже если кто-то и захочет уйти, куда он вернется? Квартира продана, денег – ноль… Насчет всякой там содомии или других извращений Тема не говорил – либо он просто не все знает, либо Досифей этим не грешит.
– Ну да, он занимается только сравнительно честным отъемом денег у населения, как Остап Бендер. За это ведь его нельзя привлечь по какой-нибудь статье?
Мономах покачал головой.
– Суркова говорит, закон не запрещает создавать сообщества по интересам, если все его члены находятся в нем добровольно.
– А то, что Досифей выдает себя за православного батюшку?
– На самом деле, он как бы этого и не утверждает, понимаешь? Говорит, что раньше принадлежал к православной церкви, но разошелся с нею во взглядах, а потому был вынужден отделиться и создать свою собственную!
– Воистину, хочешь стать богатым, создай религию! – пробормотал Гурнов.
– Это, кажется, Хаббард [43] сказал, да? – спросил Мономах, наморщив лоб.
– А вот и нет! Большинство так думает, но на самом деле эта фраза принадлежит Джорджу Оруэллу [44]!
– Неважно, – отмахнулся Мономах, в очередной раз поражаясь разносторонности друга и восхищаясь его энциклопедическими знаниями. – Главное, что это – чистая правда!
– Человек, которому удается такое провернуть, обладает определенным талантом, – заметил Иван. – Ведь люди должны ему поверить и пойти за ним…
– Криминальным талантом, да, – согласился Мономах. – Но такой «дар», к сожалению, не является противозаконным: только патриарх может призвать к ответу того, кто прикрывается именем РПЦ… Кстати, Темка притащил мне пару чашек, из которых пили два персонажа из общины.
– Это еще зачем?
– Суркова просила достать их ДНК, – задумчиво произнес Мономах.
– Она их в чем-то подозревает?
– Интуиция сработала, похоже, эти люди показались ей подозрительными.
– Есть что-то?
– Нужно ждать результатов экспертизы, а потом люди Сурковой начнут поиск по базам преступников: если они где-то засветились, она их обнаружит.
– Ну вот, хоть какая-то ниточка! – обрадовался Иван.
– Будем надеяться. А еще он сказал, что из общины недавно пропал человек.
– О как!
– Да, муж одной женщины. Возможно, это зацепка? Если его найти… Как у тебя дела с Мариной?
Недавно друг Мономаха начал встречаться с подругой Аллы Сурковой, адвокатом Мариной Бондаренко. Трудно было найти менее похожих людей на всем белом свете, однако же патолог и адвокат понравились друг другу с первого взгляда: тощий, длинноногий и длиннорукий Иван с болтающимися на его долговязой фигуре фирменными костюмами и вечно взлохмаченной шевелюрой, несмотря на то, что он имел возможность пользоваться услугами самых дорогих барбершопов, и очень полная, розовощекая блондинка Марина, всегда одетая с иголочки и изысканная до кончиков ногтей. Воистину, любовь зла!
