– Ладно, давайте не будем пороть горячку раньше времени, – сказал Алла, забыв, что совсем недавно намеревалась сделать именно это. – Буду ждать вашего отчета о походе в общину. А теперь я, пожалуй, пойду: Дамир меня заждался!
– Алла Гурьевна! – окликнул ее Мономах. – Погодите, я… я вас провожу – здесь небезопасно ночью.
– В самом деле? Насколько я понимаю, людям из общины запрещено шататься по лесу ночами!
– Я не о людях говорю.
– А о ком же?
– Ну вот, к примеру, недавно я столкнулся с весьма недружелюбным диким кабаном.
– Господи, как же вы спаслись? – испуганно спросила Алла. – Говорят, они очень опасны, если их побеспокоить!
– Меня кое-кто выручил. Женщина.
– Из общины Досифея?
– Не думаю. Во-первых, как вы уже сами сказали, сектанты по ночам сидят за забором – у них там что-то вроде комендантского часа. Во-вторых… ну, она не похожа на них, понимаете? Совершенно бесстрашная дама!
– Надеюсь, вы отблагодарили ее должным образом? – поинтересовалась Алла, с удивлением чувствуя, что любое упоминание Мономахом другой женщины ей неприятно – даже той, которая, вполне возможно, спасла ему жизнь или как минимум сохранила здоровье!
– Я не смог, – ответил он. – Она растворилась в воздухе!
– А, так та женщина – привидение? – Алла иронично изогнула бровь, размышляя, уместно ли испытывать ревность к представительницам потустороннего мира.
– Честное слово, было похоже на то!
Так, беседуя, они прошли через не очень густой лес и вышли к месту, где с включенными фарами стояла машина Дамира. Мономах не стал приближаться и, распростившись с Аллой, повернул в обратную сторону.
– Кто это с вами, Алла Гурьевна? – спросил Дамир, когда она, распахнув дверцу, забралась в салон. – Что-то не разглядел в сумерках.
– Князев, – коротко ответила она и, не желая развивать тему, поинтересовалась: – От экспертов нет новостей?
– Если вы про машину, то нет: я уже дважды их дергал, и в последний раз на меня наорали. В принципе, не удивительно: времени-то прошло всего ничего! Но сдается мне, Алла Гурьевна, тут тупик: машина Константина не участвовала в аварии.
– Пожалуй, с вами соглашусь.
– А вам не показалось странным, что Досифей скрыл от нас факт наличия у своего подручного соответствующей тачки?
– Показалось, – согласилась Алла. – И как, по-вашему, о чем это говорит?
– По-моему, о том, что Досифей не знает, имел ли Константин отношение к случившемуся. А еще это означает, что он не уверен в нем, понимая, что, в сущности, Константин на такое способен.
– А если Досифей не знает, – продолжила развивать тему Алла, – получается, он сам не планировал убивать Олега Князева! Может, он не врал, говоря, что тот в общине не появлялся?
– И тогда мы снова там, где были в самом начале: если Досифей ни при чем, кто тогда?
– Да-а, задачка…
– Кстати, насчет экспертов, – неожиданно добавил Дамир, вливаясь в редкий в этот поздний час поток авто, движущихся в сторону города. – Кажется, мы теперь знаем, кто такие Константин и Марфа!
* * *
Как и обещала Аграфена, провожатая ждала Мономаха на полянке на полпути к общине. Ею оказалась потрясающе хорошенькая девушка, представившаяся Настасьей. Мономах спросил себя, что такая красотка забыла в секте, ведь она могла сделать карьеру модели да и любую другую, какую захотела бы – с таким лицом и фигурой перед тобой открываются все двери! Разумеется, он не стал ее об этом спрашивать. Одета Настасья была скромно, в хлопчатобумажный сарафан с легкой кофточкой поверх него, а на голову она зачем-то повязала платок. Он не убавлял ей красоты, но слегка приглушал броскую внешность, делал ее мягче и менее вызывающей. Мономах старался не слишком глазеть на красавицу, зато она, ничуть не стесняясь, внимательно его разглядывала.
– Вы правда доктор? – спросила она, по-видимому, оставшись довольна осмотром.
– Правда, – ответил он.
– А какой?
– Хороший, не переживайте.
– Да я не сомневаюсь, но на чем вы специализируетесь?
– На ортопедии. Я хирург-ортопед.
– Ну да, я должна была догадаться, ведь вы делали бабе Агаше укол в коленку! Но раз вы хирург, как вы сможете помочь с отравлением?
– Ну, я же врач, кое-что понимаю и в том, и в этом… Хотя, конечно, я просто проведу осмотр, а лечением, если потребуется, займется другой специалист.
– Отец Досифей не любит чужаков, – вздохнула Настасья. – В последнее время к нам зачастили всякие люди…
– Какие такие люди?
– Из полиции, кажется. Кого-то убили неподалеку… Не пойму, при чем здесь мы?!
– Ну, они же должны все проверить в округе, а здесь не так-то много народу обитает, в конце концов!
– Это правда, – согласилась девушка. – И чего его в наши края занесло? Ну, убиенного-то… Может, его убил кто-то чужой?
– Может.
Мономах сделал над собой усилие, чтобы ответить как можно равнодушнее, однако Настасья оказалась восприимчивой особой. Она с удивлением посмотрела на своего спутника и спросила:
– Вы какой-то напряженный, доктор, – что-то случилось?
– Нет, все в порядке. Я… я просто думаю о ваших больных – где они могли так сильно отравиться?
– Не знаю, ведь все мы питаемся в одной трапезной! – развела руками Настасья. – Почему тогда заболели только четыре человека?
– А какие симптомы?
– Как обычно в таких случаях – понос, рвота. Правда, есть и другие, поэтому я не уверена, что это отравление.
Мономах ничего не сказал – ну что может знать молодая девчонка о признаках отравления, ведь они бывают разными!
Они беспрепятственно миновали ворота, где на часах стоял здоровенный дядька с клочковатой бороденкой в джинсах и холщовой рубахе – интересное сочетание! Настасья повела его по главной дорожке мимо рубленой церкви и аккуратных домов барачного типа, тянущихся по обе стороны. Настасья все время оглядывалась, словно бы боясь, что спутник может потеряться. Наконец они подошли к дому в конце поселка общинников, стоящему ближе всего к лесу. Девушка распахнула дверь и пригласила Мономаха войти. В сенях было темно, зато в большом зале, куда они вышли, света оказалось достаточно, чтобы Мономах увидел стоящие в два ряда койки, некоторые из которых были заняты.
– Вот наши больные, – сказала Настасья, обводя взглядом помещение. – На самом деле, они живут в этом бараке, но пока заболели только вот эти четверо.
Мономах засучил рукава и подошел к рукомойнику, расположенному у окна, – давненько он не пользовался столь допотопной техникой, небольшим бачком, оканчивающимся длинным подвижным носиком, который требовалось вдавить в бачок, чтобы оттуда полилась вода. Зачерпнув ее из деревянной бочки, стоявшей тут же, Мономах наполнил рукомойник – к счастью, мылом эти люди пользовались, хоть и не жидким: кусок был довольно увесистым – видимо, варили сами, потому что в магазинах Мономах не видел мыла таких гигантских размеров. Просушив руки полотенцем, натянул перчатки и подошел к ближайшей койке.
– Кто заболел первым? – задал он вопрос, обращаясь одновременно ко всем присутствующим в надежде на то, что кто-нибудь да ответит. Отозвалась Настасья:
– Да все почти одновременно случилось! Все четверо почувствовали себя плохо позавчера вечером, после трапезы. Так с тех пор и мучаются.
– Понятно, – пробормотал Мономах и подошел к ближайшей койке. Она представляла собой добротно, но грубо сколоченную кровать. Постельное белье без рисунка, насколько он мог определить, льняное.
– На что жалуемся? – задал он сакраментальный вопрос мужчине с короткой рыжеватой бородой, темными глазами и впалыми щеками. Последние, впрочем, могли являться результатом заболевания.
– Очень голова болит, доктор, – пожаловался пациент. – Раньше у меня случались головные боли, но такого… такого я никогда не испытывал!
– Температуру мерили?
– Нет… у нас тут нет градусников, понимаете?
– Тогда давайте сделаем это сейчас.
Он и так видел, что у больного жар – об этом говорили нездоровые красные пятна на скулах и неестественно блестящие глаза. Мономах поздравил себя с тем, что прихватил из дома чемоданчик со всем необходимым, когда ездил за препаратом для Аграфены – там было два термометра, ртутный и электронный, стетоскоп, тонометр и аптечка первой помощи. Он протянул мужчине ртутный градусник, и тот, кряхтя, сунул его под мышку. Мономах тем временем продолжил расспросы.
