— А как насчет соучастника? — предположил Дед.
— Убийца — точно мужчина, — кивнула Алла. — Об этом говорит мужская ДНК, обнаруженная под ногтями жертвы. Гальперина воспользовалась чьей-то помощью. Единственное, что мы можем сейчас сделать, — это проверить всех работников отделения ТОН мужского пола — при условии их добровольного согласия, само собой, — на предмет совпадения ДНК с искомым. Но, мне думается, это ничего не даст. Кроме того, остается неясным, как в кулаке Малинкиной оказалась пуговица от тренча Донны Каран? Дарья не приходила в больницу в ночь смерти адвоката: ее не засекли камеры, да ее и не пропустили бы…
— Это если у нее не было сообщника внутри, который провел Гальперину без проблем. Кроме того, мы ведь до сих пор не знаем, была ли медсестра убита в палате или все-таки уже после того, как покинула больницу… Скажи, ты сама считаешь Гальперину невиновной в убийстве свекра?
— Мотив у нее был: есть свидетель, подтверждающий разговор Дарьи с Гальпериным, во время которого он прямо сказал, что намерен продать «ОртоДент»! Да и улики игнорировать нельзя.
— Ты говорила о последствиях в случае ошибки. Что ты имела в виду?
— Ко мне приходил Михаил Жаков.
— А, твой…
— Уже не мой.
— Дурак он, вот что я скажу — такую девку потерял! Так что там с ним?
— Жаков прямо ничего не сказал, но у меня создалось впечатление, что он пришел не по зову души.
— Намекаешь на его тестя, на Заякина?
— Мне показалось…
— Да не показалось тебе, не показалось.
— Так вы в курсе?
— Что он к тебе приходил — нет, но для меня не секрет, что Заякин спит и видит посадить на мое место кого-нибудь прикормленного и послушного. Не удивлюсь, если он подрядил зятька в помощь!
— И что вы собираетесь делать? — с тревогой поинтересовалась Алла.
— Свою работу, что же еще? И ты права: мы не имеем права на ошибку! Если ты не уверена, не будем пороть горячку. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. У тебя есть основания задержать и допросить Гальперину, а дальше — по обстоятельствам.
* * *
Мономах поднял бокал. Темно-коричневая жидкость в свете приглушенных светильников приобрела приятный янтарный цвет. Он ждал минут двадцать — Гурнов опаздывал. Это было на него не похоже, и Мономах начинал волноваться, когда дверь в противоположном конце зала распахнулась, и долговязая фигура патологоанатома возникла в образовавшемся проеме. Он огляделся, и Мономах вскинул руку, обозначая свое присутствие. Гурнов широким шагом ринулся к нему, проигнорировав подошедшего с вопросом администратора.
— Привет! — выдохнул он, опуская костлявый зад на жесткий стул (Мономаху даже показалось, что он слышал звук удара его тазовых костей о деревянную поверхность сиденья). — Еле вырвался!
— Что, покойники не желали отпускать своего кумира? — с сарказмом спросил Мономах.
— Начальство вызывало.
— С чего это?
— Да все по поводу Суворовой. Следовательша твоя отправила опера, он по всей больничке шастал, наткнулся на Муратова… короче, и мне досталось!
— Прости, я не хотел, чтобы так вышло!
— Да ладно, чего там, — отмахнулся Гурнов. — Я имел право на проведение вскрытия. Запретить мне могли только родственники Суворовой, а их, как мы знаем, не существует. То, что Муратов вскрытия не хотел — его проблемы. Не переживай, ничего он мне не сделает. Особенно после того, что мне удалось выяснить по твоей наводке — просто не до того будет!
Мономах подался вперед.
— Неужели ты еще что-то нарыл?
— Я поднял результаты вскрытий за полгода и обнаружил, что за это время в разных отделениях умерли пять пациентов. Ничто, как говорится, не предвещало. Аутопсии проводил не я, прошу заметить! Возможно, поэтому никто не переполошился: два разных врача ими занимались, вот и не увидели странной закономерности. Если бы не смерть Гальперина, я бы тоже не…
— От чего они умерли? — перебил приятеля Мономах.
— От остановки сердца. Один мужчина — после коронарного шунтирования, в кардиологии, один — после удаления межпозвоночной грыжи.
— Из хирургии позвоночника, Елизаровский?
— Да. А трем женщинам вообще не была показана операция. Одна лежала в гастроэнтерологии, две другие — в первой и второй кардиологиях.
— А что вызвало остановку сердца?
— Понимаешь, лабораторный анализ не проводился, ведь подозрений на неестественную причину смерти не возникало! У пациентов присутствовали те или иные сердечные патологии, что указано в историях болезни, у троих наличествовал диабет первой или второй степени.
— Слушай, а почему ты именно за них зацепился? Смею предположить, что в нашей больничке за полгода померло гораздо больше, чем пять человек!
— Верно, есть странность. Даже две. Во-первых, все больные — старше шестидесяти пяти лет. Во-вторых, тела остались невостребованными.
— То есть у них не было родственников, — пробормотал Мономах. Он закрыл глаза и потер переносицу.
— Расслабься, — похлопал его по плечу Гурнов. — Если у нас и орудует «ангел смерти», то не только в твоем отделении. У всех у нас проблемы. И что радует — в особенности у Муратова!
* * *
Алла сняла с вешалки темно-синий кардиган. Он оказался самым светлым из всего купленного за последнее время, а она пообещала Марине, что сделает все возможное для смены черных «шахидских» нарядов на более жизнерадостные. Она погасила свет и уже открывала дверь, когда раздался звонок. Алла чертыхнулась и сняла трубку. Приятный мужской голос, слегка грассируя, произнес:
— Добрый вечер. Я говорю с руководителем первого следственного отдела Аллой Гурьевной Сурковой?
— Да, я вас слушаю.
— Меня зовут Яков Зиновьевич Слуцкий. Я, видите ли, частный детектив.
Алла замерла.
— Покойный Борис Гальперин нанимал меня для проведения расследования, — продолжал человек на другом конце линии, — и наказал в случае его скоропостижной смерти обратиться к тому, кто будет заниматься его делом. Я так понимаю, это вы?
— Вы правильно понимаете. Мы можем встретиться?
— Записывайте адрес.
Алла едва верила в свою удачу — детектив, которого они тщетно пытались разыскать, вышел на нее сам! По ее заданию опера посетили Дарью Гальперину с просьбой предоставить им планшет покойного свекра. Дарья не отрицала, что забирала из больницы его вещи, однако сказала, что планшета среди них не было. Она предположила, что гаджету «приделал ноги» кто-то из персонала, и сказала, что непременно напишет жалобу на имя зава отделением. На том ниточка оборвалась.
Алла не очень хорошо знала эту часть города. Девяткино — быстро растущий район новостроек, уже сейчас перенаселенный, где инфраструктура катастрофически не поспевает за появляющимися, как грибы после дождя, высотками. Несмотря на белую ночь, было сумрачно из-за набежавших туч, обещавших грозу. Выйдя из метро, она огляделась: из-за яркого света в окнах плотно стоявшие здания смахивали на пчелиные соты. Адрес, продиктованный Слуцким, находился поблизости от станции. Алла прикинула, что четная сторона расположена напротив, направилась к пешеходному переходу.
На противоположной стороне улицы она ощутила растерянность. Номер дома соответствовал указанному частным детективом, однако никакой вывески, кроме расположенного на первом этаже ресторанчика «Кошерный Яков», она не увидела. Решив, что он, возможно, решил не приглашать ее в офис, предпочтя встретиться в заведении, подающем кошерные блюда, Алла толкнула дверь и вошла в просторное светлое помещение. В нос тут же ударил запах свежевыпеченного хлеба (аромат, которому она никогда не умела противостоять), а также другие — жареной рыбы, мяса и специй. Играла тихая музыка. Зал оказался полон: все столики занимали по четыре-пять человек, многие с детьми, и Алла не заметила ни одного одиноко сидящего клиента.
— Здравствуйте! — услышала она бодрый девичий голосок. — Вас ожидают?
— Н-нет, — пробормотала Алла. — Я подумала…
