— Ладно, — вздохнул Павел, решив, что дальше трясти задержанного смысла не имеет. — Как мне Антоху найти?
— Э-э…
Евсеенко, похоже, растерялся, и это заинтересовало Трофименко: до сих пор он говорил достаточно уверенно.
— В чем дело?
— Да ни в чем… Только я Антоху уже несколько дней не видел.
— Он с вами вместе проживает?
— Ты че, начальник, я ж не гомик какой, в самом деле! Я вместе с Олькой живу, а он — один.
— Но раньше-то вы часто встречались?
— Каждый божий день, — подтвердил задержанный.
— А после той ночи вы его видели?
— Видел, а как же? Он мне рассказывал… Короче, пургу какую-то гнал о том, что кто-то ему кучу денег отвалить обещал за какое-то интервью.
— За интервью? — Брови Павла взлетели к самой линии волос.
— Ага. Только не спрашивай меня, что да как, — Антоха такой таинственный вид на себя напустил, словно его на международный саммит вызвали!
— И с тех пор, как он вам об этом сообщил, вы его больше не видели?
— Не-а. Так что, начальник, я тебя Христом Богом прошу — не говори ты никому обо мне, лады? А то не ровен час… Говорю же, мы не в палатах обретаемся, а практически на улице. Вдруг эти вурдалаки за мной охоту начнут?
— Да зачем им это?
— Антоха ведь пропал, так? Что, если он трепаться начал, а они, упыри, против гласности? Так что…
— Вы сказали, — никак не ответив на просьбу Евсеенко, произнес Павел, — что у нападавших с собой был некий предмет из металла или пластика. Можете его описать?
* * *
Похоже, мои визиты в НИИ трансфузиологии грозили стать регулярными. Разговаривая с Иночкиной по телефону, я поняла, что она уже далеко не так активно рвется помочь мне, как в первый раз. Видимо, это было связано с тем, что вскрылись новые случаи заболеваний гепатитом. Одно дело — единичное заражение (с кем, как говорится, не бывает?), и совсем другое, когда оказывается, что имела место не одна ошибка, а несколько.
В общем, Иночкина всеми способами пыталась помешать мне глубже влезть в дела института. То она утверждала, что ее целый день не будет на месте, то вдруг оказывалось, что люди, с которыми мне хотелось поговорить, болеют или в отпуске. Тем не менее, вооружившись удостоверением ОМР и личным благословением Лицкявичуса, я отправилась в НИИ, причем прямиком в бухгалтерию. Разбираться в сложных хитросплетениях ступеней, через которые проходит кровь, прежде чем попадает к реципиенту, времени у меня не было, зато я вполне могла выяснить, когда в последний раз покойный Яикбаев приходил за деньгами. Я решила не предупреждать Иночкину о своем посещении НИИ, боясь, что она вновь найдет какой-нибудь предлог отговорить меня от этого визита. И уж тем более я не сообщила ей о своем намерении посетить бухгалтерию. Конечно, я не думала, что Иночкина пытается замести следы — вряд ли она замешана в каких-то махинациях. Скорее всего, руководство НИИ напугано шумихой, которая уже поднялась в СМИ, и не желает, чтобы слухи распространились дальше. Вполне можно ее понять, однако, к сожалению, относительно этого обстоятельства наши взгляды не совпадали. Вот потому-то я и выбрала для похода в бухгалтерию именно тот день, когда Иночкиной в НИИ не было.
— Да, — кивнула бухгалтерша, при мне открыв соответствующую папку в компьютере, — по документам проходит Марат Яикбаев. А что, разве вы еще этого не знаете? Мне кажется, Ольга Петровна все…
— Да-да, конечно, ваша начальница все мне рассказала, — перебила я, — но в последний раз я не сообразила задать ей кое-какие другие вопросы.
— Знаете, — неуверенно проговорила женщина, — может, лучше все-таки подождать Ольгу Петровну? Она сегодня в Комитете, на совещании…
— Но мне срочно нужны эти данные, понимаете? У вас свое начальство, у меня — свое, — многозначительно добавила я, воспользовавшись разрешением Андрея. «Вали все на меня, — сказал он мне однажды, когда я посетовала на трудности в одном расследовании. — Говори, что начальник у тебя — зверь, черт с рогами, дышащий огнем! Прикинься Аленушкой, а я уж потом как-нибудь разберусь с последствиями!»
— Хорошо, — со вздохом произнесла бухгалтерша. — Что именно вы хотите знать?
— Мне нужно выяснить, когда в последний раз Яикбаев приходил за деньгами?
— Сейчас, — кивнула она, и ее короткие, но проворные и сильные пальцы быстро-быстро забегали по клавишам. — Странно… Как же так? — вымолвила она через минуту.
Невнятное бормотание бухгалтерши заставило меня насторожиться.
— В чем дело? — спросила я.
— Да нет, ничего, просто… Видите ли, по всему выходит, что этот Яикбаев вообще ни разу не являлся!
— То есть как это — не являлся?
— Сама не понимаю! Он трижды приходил сдавать кровь — и ни разу не получил денег!
— Потому что их не было? Я слышала, что повсюду есть проблемы с выплатой донорских денег…
— Да нет же, в последнее время доноров мало, и денег вполне хватает. Тем более что людям с редкими группами мы всегда стараемся выплачивать в первую очередь!
Я задумалась. Чем дальше раскручивалось это странное дело, тем больше появлялось вопросов, хотя я-то, честно говоря, надеялась на ответы!
— Слушайте, — сказала я, осененная неожиданной идеей, — а кто-нибудь вообще видел этого Яикбаева?
— В смысле? — вылупилась на меня бухгалтерша.
— Ну, можно узнать, кто осуществлял забор крови каждый раз, когда он появлялся?
— Наверное, да… Понимаете, я ведь только с деньгами дело имею, с бумажками, а лаборатории уж сами ведут свою документацию, ведь для выписки счетов неважно, кто именно обрабатывал донора!
— Хорошо, спасибо. Как мне пообщаться с лаборантами?
* * *
Итак, все-таки — «Сапфир». Туда Артем решил съездить самолично, хотя и по маленьким отелям разослал своих ребят. Все они вернулись с отрицательными результатами. Это не обрадовало майора: в маленькой гостинице больше шансов найти людей, которые что-то видели, слышали и могут кое о чем рассказать по делу. В большом отеле, где полно постояльцев, такая вероятность сводится практически к нулю. Тем не менее попробовать стоило, ведь, судя по всему, Регина Симакова была задушена именно подушкой из «Сапфира» — если, конечно, принять версию об отеле, ведь девушку вполне могли убить и в чьем-нибудь доме.
Как он и подозревал, беседа с управляющим ничего не дала: он понятия не имел, кто такая Регина Симакова.
— Но это ни о чем не говорит, — заметил он Карпухину. — Понимаете, для регистрации в нашем отеле, конечно, паспорт необходим, однако, когда приходит пара, достаточно документов только одного из них. Вы случайно не знаете, с кем она могла бы сюда приходить?
— Как раз это я и хотел бы узнать у вас! — вздохнул майор. — Вот, на фотографию взгляните, пожалуйста.
Управляющий повертел снимок в руках.
— Такая молоденькая… Говорите, убили ее?
Артем кивнул. Он намеренно не сказал собеседнику о своих подозрениях, что Регину убили именно в гостинице: он полагал, что в таком случае персонал «Сапфира» не будет так дружелюбно себя вести.
— Нет, никогда ее не видел, — покачал головой управляющий. — Но это опять же ни о чем не говорит: представляете, сколько людей проходит через нас? А я вообще редко общаюсь с постояльцами, ведь мое дело — работа с персоналом и документами.
— Не подскажете, с кем можно поговорить на эту тему?
— Ну, попробуйте с администраторами — они могли запомнить девушку. Кроме того, есть горничные. Хотя, если она останавливалась всего на одну ночь, вряд ли горничные ее видели, ведь номера убираются по утрам.
— Что ж, спасибо вам за беседу, — поднимаясь, проговорил Артем. — Да, кстати, этот шампунь — он из вашего отеля? — спросил он, вытаскивая из кармана один из пузырьков, найденных в сумочке Регины.
— У нас нет фирменных душевых принадлежностей, — ответил мужчина, повертев его в руках, — но — да, мы используем эту марку мини-шампуней и гелей для душа.
Итак, шампунь мог быть из «Сапфира». Могла ли Регина, стырив его из отеля, таскать бутылочку с собой в сумочке несколько дней или она сунула ее туда именно в день своей смерти?
