Микаэла спешит за мной, краем глаза я замечаю, как она щелкает пальцами по экрану телефона, но подруга, в отличие от остальных, ничего не говорит. К стенду подхожу с замиранием сердца, уже прекрасно понимая, что там увижу: фотографию, которой угрожал Генри. Фотографию, которую тот так любезно передал ректору Стилтону. Неужели он не мог просто меня исключить? Обязательно так грязно играть? Старый ублюдок. А притворялся таким добряком, пока не показал истинное лицо. Впрочем, я могла бы и догадаться, когда медсестра Кларк говорила о нем как о человеке, который в первую очередь заботится о своей заднице. Как она там сказала? Ничего страшного, что первокурсников полосуют старосты, у студентов всякое бывает.
Смотреть на себя со стороны непривычно: кажется, будто на фотографии я и впрямь похожа на шлюху. Волосы растрепал пальцами Рид, губы припухли, а щеки раскраснелись от недостатка воздуха. Еще и ниточка слюны сбегает вниз по подбородку. Не говоря уже о том, что я – такая расфуфыренная, в дорогущем платье – стою на коленях посреди сада. Черт.
– На сайте академии эта же фотография висит, – вполголоса говорит Микаэла, но я к ней не поворачиваюсь. – Слушай, пошли отсюда.
– Сколько тебе пришлось сосать, чтобы выбить рекомендацию? – смеется Майкл – тот самый парень, который танцевал со мной на балу. – А в задницу дашь, если я куплю тебе новый телефон? Или ты считаешь себя элитной шлюхой и такой мелочью не берешь?
Если бы не Микаэла, которая вовремя хватает меня за руку, я бы развернулась и заехала бы этому уроду кулаком по лицу. Ублюдок, ты не в курсе, через что мне пришлось пройти, чтобы смириться со всем этим дерьмом! И никакой заносчивый придурок не будет называть меня шлюхой. Может быть, если бы я до сих пор носила в кармане форменного пиджака одну из игл – подарков Рида, – сейчас она оказалась бы в глазу у Майкла.
– Иди у ректора спроси, это по его части, – выплевываю я с отвращением. – Может, он тебе пару семестров оплатит и даже новый телефон купит. Место Купер теперь свободно.
Майкл, судя по выражению лица, тоже не прочь меня ударить, но между нами встает Микаэла. Святая, иначе и не скажешь. Рыжие волосы торчат во все стороны, зелено-голубые глаза полыхают от возмущения. Но вместо того, чтобы отпихнуть подругу в сторону и врезать мне, Майкл широко ухмыляется и скрещивает руки на груди.
– Об этом тоже ты позаботилась, шлюха? Попросила Тварь прикончить ее, потому что она тебя тронула? Да ты сама та еще сука, Уильямс. Но не переживай, полиция уже во всем разобралась: сегодня утром Тварь забрали, так что можешь не торопиться к нему под стол. Или слезно попроси полицию пустить тебя в участок, твоих талантов наверняка и на это хватит.
Кто-то подхватывает его холодный смех, снова называет меня шлюхой, но окружающий мир меркнет, а в сознании, как птица в клетке, бьется одно-единственное слово: забрали, забрали, забрали. Не может быть, чтобы у них было хоть что-то на Рида. Разве он не сказал, что позаботился обо всем? Разве не утверждал, что у него все под контролем?
Я выхватываю из кармана телефон и проверяю сообщения в мессенджере, но там ровным счетом ничего. Пропущенных вызовов тоже нет. У него не было времени написать? Офицер Смолдер приехал рано утром, вырвал его буквально из постели? Мысли крутятся в голове, словно сумасшедшие белки в колесе, но картинка никак не складывается. Черт!
И едва я собираюсь набрать сообщение, как Майкл подныривает под выставленную вперед руку Микаэлы и выхватывает телефон у меня из рук.
– Верни, черт побери! – кричу я, уже не заботясь ни о своей репутации, ни о том, что подумают другие. – Кусок дерьма!
– Посмотрим, что ты собиралась делать, шлюха. Пожаловаться Твари? – смеется он и демонстративно что-то листает на экране. – Ха, да вы только послушайте: «Мечтаю оседлать тебя прямо на этом столе. Можешь еще раз взять указку? С ней ты до жути сексуальный». Сколько берешь за вирт, Уильямс?
Губы искривляются от злости, ладони сами собой сжимаются в кулаки, но я с облегчением выдыхаю. Спасибо, что нашу настоящую переписку уже никто не увидит: вместо нее у меня в телефоне лишь глупые сообщения, написанные Ридом для офицера Смолдера. Пусть Майкл ими хоть зачитается, мою репутацию все равно уже ничто не спасет. Только смеяться над собой я больше не дам.
Хватит. Слабая Ванда давно умерла. Я не такая. Я, черт бы его побрал, муза Коллекционера, который несколько лет держал в страхе половину Калифорнии. Коллекционера, который сам теперь рискует стать экземпляром в полицейской коллекции.
И прежде чем я успеваю остановиться и подумать, мой кулак с силой врезается в щеку Майкла. Пока он стоит и удивленно прикладывает ладонь к лицу, я подбираю выпавший у него из рук телефон.
Что, нравится, урод? Так я только начала.
– Рот свой закрой, – бросаю я с отвращением. – Ты и волоска на голове Рида не стоишь. Так что завидуй молча или найди идиотку, которая согласится терпеть такую тупую свинью. Пойдем, Микаэла, а то опоздаем на занятия.
Может быть, у меня и хватило смелости за себя постоять, но лучше уйти, пока Майкл не очухался и не подбил кого-нибудь отомстить мне прямо здесь и сейчас. С него станется подкараулить меня в коридоре, как сделала Джессика, но это будет потом. Сейчас же нужно сообразить, что делать – черт с ними, с экзаменами, мне нужно понять, как вытащить Рида. И в чем обвинил его офицер Смолдер. Это же наверняка его рук дело.
– Слушай, они забудут об этом за лето, – с явным сочувствием говорит Микаэла, когда мы поднимаемся на второй этаж. Здесь на меня тоже косятся, тоже шепчутся и посмеиваются за спиной. – Все будет в порядке.
– Да плевать, даже если не забудут. Лишь бы не пытались полоснуть стеклом по шее, второго раза я уже не выдержу, – усмехаюсь я. Удивительно, до чего ломко и нервно звучит мой голос, будто я ревела несколько часов и только-только успокоилась.
– Переживаешь о Тва… профессоре Эллиоте? – Она неловко переминается с ноги на ногу и виновато улыбается. Явно стыдится, что чуть не назвала Рида Тварью, точно как Майкл и другие старшекурсники в холле. – Он, конечно, не лучший препод в академии, но на убийцу не похож. Его отпустят после допросов, все будет в порядке. Так что не переживай. И звони, если что, понятно? У меня история искусств в ближайшие полтора часа, мы будем буквально в соседних кабинетах. Так что я готова в случае чего дать Майклу пинка. Но не думаю, что он что-то сделает, он же трус и умеет только языком трепать.
– Спасибо, – улыбаюсь я искренне, пусть и устало. – Правда. Если бы не ты, Микаэла, я бы не выдержала и первых месяцев в академии.
– Ой, да брось. Ты сильная, Ванда, и заарканила самого холодного и заносчивого мужика в Белморе. Все наладится. Ладно, я побежала!
Подруга машет на прощание и спешит в конец коридора, поближе к кабинету, чтобы точно не опоздать на занятие. Да, Микаэла молодец и готова помогать мне даже тогда, когда остальные хотят разве что плюнуть мне в спину и считают глупой дурочкой, ртом заработавшей себе место в академии. И не только ртом. Микаэла молодец, но я все-таки не такая. Раз уж Стилтон решил играть грязно, отставать я от него не собираюсь.
И прогулять занятие по начертательной геометрии – меньшее из зол.
Отделившись от шумной толпы студентов постарше, я сворачиваю к женской душевой, незаметно захожу внутрь и закрываю за собой дверь. Внутри никого. Вот и отлично, будет время подумать и разобраться, что я могу сделать, сидя в стенах академии. Едва ли кто-то отпустит меня в участок, чтобы поговорить с Ридом с глазу на глаз. Если он вообще в участке.
И время в одно мгновение превращается в густой тягучий сироп. Идет настолько медленно, что впору лезть на стену: цифры на экране меняются раз в вечность, одна минута напоминает десяток часов, а две уже похожи на сутки. Я меряю шагами душевую, брожу от одной кабинки к другой, но уведомления все нет. Сообщение так и висит непрочитанным.
