– Эй, минуточку, – запротестовал Андрей. – Ты останешься в этом доме, а я буду нервничать, как ты тут? И что это за работа?
– Все-таки будешь нервничать, – Людмила засмеялась. – Уже легче. А ты приезжай – на обед, например, или в любое другое время… ну, если я не отправлюсь, например, по магазинам или на пляж…
Бороться с этим стихийным бедствием было невозможно. Разве что пустить дело на самотек, а потом посмотреть, что получится. Впрочем, насчет безопасности арендованного жилища она, скорее всего, была права.
– Ладно, – пробормотал он, ненавидя себя. – Посмотрим. Пока поживешь здесь…
– Правда? – Людмила подпрыгнула. – Можно тебя поцеловать?
– Нет. – Он хмурился из последних сил. – Не забывай, что советская девушка – образец целомудрия и высокой нравственности. Ложишься в постель, отворачиваешься к стене и до утра ни гу-гу. Постараюсь днем заехать, но не обещаю. Завтра из дома ни ногой. Не забывай, что советские девушки также образец послушания. А призывы к раскрепощенности и эмансипации – от лукавого. Я попрошу Раису Григорьевну за тобой приглядеть. Видимо, за отдельную плату…
Глава 10
Утром она вылезла из-под одеяла, зевая так, что становилось страшно за ее челюстные суставы. Андрей уже поднялся, был готов к труду и обороне.
– Боже правый… – вздохнула Людмила. – Здравствуй новый день…
– Сочувствую, – ухмыльнулся Светлов. – Снова на работу, снова к станку… До новых встреч, Людмила Геннадьевна, ведите себя прилично.
– Как, уже уходишь? – Путаясь в ночной сорочке, она скинула ноги на пол. – Подожди, я такая неисправимая засоня…
Утро началось с сообщения о том, что в районе Тихой бухты неравнодушными отдыхающими была замечена пустая машина ГАЗ-24 светло-бежевой окраски. Двери были не заперты, но в салон неравнодушные люди не заглядывали. Поблизости никого не было. Ни палатки, ни следов костра, ни вещей. Граждане позвонили в милицию и, в общем-то, правильно поступили.
– Сутки уже там стоит, никому не нужная, – сообщила Нина Витальевна. – Номера ростовские, явно люди ехали на отдых…
– А какая модификация у этой «Волги»? – спросил Арсений Голицын.
– Последняя…
– Это плохо, – посетовал Светлов. – История показывает, что чем новее модификации брошенных автомобилей, тем крупнее наши неприятности. Так едем, товарищи? Или будем гадать на кофейной гуще?
До Тихой бухты между Сторожевым и Палангой было несколько километров. Андрей съехал за «РАФом» с дороги, и сразу заскрипела каменная крошка под колесами. Повсюду возвышались скалы – голые, причудливые. Дорога петляла между серыми исполинами и метров через двести вывела к берегу. Море сегодня было спокойным, солнце отражалось в неподвижной воде. Тихая бухта представляла неровную дугу, вдающуюся в сушу, и сама состояла из крошечных бухт и заливчиков. Каждую бухту обрамляли нагромождения валунов. В некоторых местах имелся пологий спуск к воде. Со стороны моря это чудо дикой природы обрамляли вытянутые скалистые острова – своеобразные волноломы. В период штормов тут, видимо, и впрямь было тихо. Грунтовая дорога, пригодная для проезда одной машины, тянулась вдоль берега. Местечко не было уединенным. Справа на свободном пятачке стояли палатки, дымился костер. Смеялись дети, слышались звуки ударов по мячу. Возмущалась женщина: «Егорка, еще раз так ударишь, сам полезешь в воду!» Водитель «РАФа» погудел. Подбежала молодая женщина в шортах, видимо, она позвонила в милицию. Неспешно подошли двое мужчин, опасливо поглядывая на милиционеров. Гражданский долг, конечно, дело святое, но отпуск, как и день рождения, только раз в году. И не хотелось бы посвятить его общению с правоохранительным органами.
Андрей прижал машину к скале, заглушил мотор.
– Это там, – говорила и показывала молодая женщина. – Вон за той скалой, совсем рядом. Лучше здесь машины оставьте, а то там такое… Мы уже неделю здесь, две семьи, дикарями отдыхаем, скоро уедем… А за той скалой тоже палаточный лагерь был – несколько молодых семей, малышни целый выводок… Они вчера утром на своих «Запорожцах» уезжали, возле нас притормозили и спрашивают: мол, не наша ли машина там, недалеко от них, стоит? Мы удивились, какая машина, наши все здесь. Странно, говорят, вчера проснулись, «Волга» стоит – в их бухте, но не доезжая до лагеря. Когда подъехала, не слышали. За рулем никого, вокруг машины тоже. Сегодня просыпаемся – опять стоит. Там она, не ошибетесь…
Красавица «Волга» стояла за скалой на краю утеса. Машина – блеск, сияла хромированная рама радиатора, блестели на солнце новые диски. Повреждений не было, все новое, словно с завода. Только тонкий слой пыли от долгого пребывания на воздухе. Оперативники аккуратно осмотрели машину, залезли внутрь. Спидометр показывал четыре с небольшим тысячи километров – авто практически новое. В бардачке карандаши, фломастеры, чистый блокнот, стопка носовых платков в целлофановом пакете. Под задним окном книжка из серии «Приключения и фантастика» – Владимир Малик «Посол Урус-шайтана». Вполне увлекательное подростковое чтиво о борьбе запорожских казаков с турецкими янычарами. В багажнике мятое одеяло, свернутая клеенка, набор инструментов и картонная коробка с лампочками и проводами. Вещей явно должно быть больше.
– Ну, все, – обреченно вымолвил Хижняк. – Наши клиенты, к бабке не ходи.
– Не каркай, – проворчал Пещерник. – Может, обойдется.
– Нина Витальевна, ты самая шустрая и сообразительная, – начал Андрей. Елисеева втянула голову в плечи, звучало угрожающе. – Запомни номер, садись в «РАФ» и дуй на базу. Срочно выясни, кому принадлежит автомобиль с этими регистрационными знаками. По рации не стоит, лучше лично надавить и проконтролировать. Заодно криминалистов сюда и водолазов.
– Ты уверен? – поежился Голицын.
– Пока нет. Нина Витальевна, тебя что, благословить?.. А мы пока осмотримся.
Он с мрачным видом пошатался по берегу, спустился к реке, постоял. Потом сменил позицию, перебравшись под скалу. Обогнул махину, вросшую в морское дно, вышел к лагерю, где дети играли в мяч. «Все в порядке?» – крикнула молодая мама, вызвавшая милицию. Он улыбнулся, показал большой палец: все отлично. Вернулся к своим, которые явно не спешили шевелить извилинами.
– Исходим из худшего, – объявил Андрей. – Пока это все подтверждает. Новая дорогая машина из другого региона, пропавшие пассажиры и багаж. Оставлено только то, что не представляет ценности. Машину пригнали ночью – когда люди крепко спали. Следов крови в салоне и багажнике нет. Что из этого следует?
– Что из этого следует? – как попугай, повторил Голицын.
– Печальные вещи, товарищи. Одна из них заключается в том, что вы упорно не хотите думать. Но это еще не самое печальное. Преступления продолжаются, вот что я хочу сказать. Тот участок исключается, – он кивнул на бухту, расположенную восточнее. – Там отдыхали мирные граждане, и даже ночью преступники не стали бы рисковать. Там, – кивнул он за скалу, – тоже расположились туристы с детьми. Нужно обследовать вот этот участок. – Он осторожно приблизился к краю обрыва, проверил на прочность грунт. – Можно спуститься у скалы. – Он обратил внимание присутствующих на петляющую по крутому склону тропку (возможно, ею и пользовались преступники). – Обследуем участок от скалы и тридцать метров к востоку. Плавать все умеют? Когда еще выпадет возможность искупаться в рабочий день?
– Плавки не взяли, – проворчал Голицын.
– Но трусы-то взяли? Так давайте, пока Нина Витальевна в отъезде. Я серьезно, мужики, нужно обследовать морское дно, убедиться, что я не прав. Нас четверо, сделаем быстро.
Мужчины неохотно разделись, поглядывая с опаской на скалу, за которой кричали дети и их родители. Спрыгнув с тропки на берег, зашли в воду. Прозрачная вода облизывала серую гальку, но дальше на глубине становилась мутной, темной. Хижняк решился первым, сделал несколько шагов, погрузившись по грудь, нырнул. Выплыл секунд через пятнадцать с вытаращенными глазами, поплыл вразмашку к берегу.
