– Мы правильно понимаем, что здесь произошло? – спросил Пещерник.
– Хочу надеяться. Устранить свидетельницу Кравцов не смог и сам безнадежно засветился. На него объявила охоту вся милиция района. Ушел на дно, как-то связался с сообщниками, запросил встречу. Надеялся, что свои помогут. Найдут хорошее убежище, может, документы. Сообщники прибыли, произошла доверительная беседа; возможно, обещали помочь. В тот момент, когда внимание Кравцова притупилось, его ударили ножом – вполне профессионально, второго удара не потребовалось. Столкнули в канаву, забрали пистолет. Вот и все. Взаимовыручка в банде, без сомнения, на уровне. А мы опять остались у разбитого корыта. Жестокого убийцы больше нет, но остались другие, не менее жестокие, и что-то нам подсказывает, что они продолжат убивать.
– Может, на дно залягут? – с надеждой спросил Голицын.
– Может, и залягут, – допустил Светлов, – но опять же нам что-то подсказывает, что ненадолго, поскольку всех денег они еще не заработали.
– А тебе лишь бы ничего не делать. – Пещерник прожег взглядом подчиненного.
Голицын смутился, но не очень.
– Может, умереть, Арсений? – встрепенулась Елисеева. – Прикинь, вообще ничего не надо делать.
Похихикали эксперты – ценители черного юмора. Голицын досадливо сплюнул, отвернулся.
– Кинологов надо вызвать, – сказал Хижняк. – Порядок такой.
– Раз надо, значит, вызывайте, – Светлов пожал плечами. – Пусть собачка с человечком прогуляются. Что-нибудь найдут – если наши преступники безоговорочные идиоты. Но им удавалось заметать следы – отсюда вывод: не идиоты. Но дерзайте, раз порядок такой…
Он угрюмо осматривал плетущуюся между холмов дорогу. Обернулся, пробежал глазами по живописному скалистому кряжу, убегающему к горам.
– Там что?
– Ворянка, горная речушка, в море впадает, – пояснил Пещерник. – Спускается с гор, на трассе мостик, может, видел? Петляет по скалам, в одном месте вообще под гору уходит, потом всплывает. В желобе течет. Мужики туда рыбачить ходят, форельку дергают. До июля запрет на вылов, а сейчас вроде можно – но с ограничением.
– Ладно, заканчивайте тут, – Андрей передернул плечами и зашагал к машине.
Настроение было отвратительным. Всю ночь не спал, работал, рисковал жизнью – и что в итоге? Преступник обезврежен, и хоть плачь. Противник был достойный, открыто насмехался. Кто это мог быть? По крайней мере, двое. Местные? Неизвестно. Безжалостные, решительные, хорошо информированные. Теперь их стало меньше. С одной стороны, скинули опасный балласт, с другой – работать им станет сложнее. Насколько сложнее? Андрей рисовал психологические портреты, но выходило только одно: физически развитые, мобильные, способные прирезать любого, при этом в обычной жизни, скорее всего, нормальные люди, на которых и не подумаешь. Или еще хлеще – милые советские обыватели, всегда готовые помочь ближнему, выполняющие план, посещающие все собрания, ведущие активную жизнь, поддерживающие дело великого Октября…
К обеду в деле возникли знакомые персонажи. А вот это было интересно. Хижняк и Голицын поговорили с рыбаками на Ворянке – многие из них удили с ночи, – выспрашивали, кто уходил, кто приходил. Совпадение некоторых имен навело на мысль. К тому же данных персонажей, возвращающихся с рыбалки в половине седьмого утра, видел милицейский патруль на пересечении улицы Толбухина с переулком Ватутина. Шли в штормовках, с рюкзаками, со сложенными удочками и спиннингами. В два часа дня Светлов нагрянул к фигурантам дела в сопровождении оперов и наряда милиции. Мужчина открыл дверь, растерянно заморгал:
– Снова вы?
– Снова мы. Никак не разлучает нас судьба, Игорь Денисович. Разрешите войти? Ваш сын дома?
– Да, дома… – Подумав, гражданин Бакланов принял благоразумное решение не сопротивляться закону и отступил за порог. Сотрудники милиции наводнили квартиру. Испуганно поглядывал из своей комнаты отпрыск Юрий. Насилие не применяли, но настойчиво предложили отложить дела и дать показания. Санкция от прокурора имелась – Мелентьев подсуетился. Но прошептал на ухо вместо напутствия: «Учти, Андрей Николаевич, если это не они, больше не обращайся». Никто и не был уверен, что это они. Рутинная милицейская работа – методом проб и ошибок, а также созданием неудобств окружающим.
– Вот ордер, вот постановление, граждане, – объявил Светлов. – Нам жаль, но квартиру придется обыскать.
– На каком основании? – Бакланов-старший сморщился, как урюк. Они с сыном сидели плечом к плечу на диване – оба съежились, втянули головы в плечи. Визуальный осмотр этой парочки к выводам не подтолкнул. Так могли себя вести и умные злоумышленники, и напуганные законопослушные граждане. Но соблазн причислить их к банде был велик. Как удобно! Проживают на одной площадке, давно знакомы, никаких проблем со связью и обсуждением задуманного. Отсутствуют нежелательные члены семьи, а также изнуряющая нужда бóльшую часть времени проводить на работе (во всяком случае, в определенное время года). У всех фигурантов есть машины, все мутные, скользкие, и с физической силой вроде все в порядке!
– На Ворянке сегодня рыбачили?
– Ну да, – признал очевидное Бакланов. – А что такого? Мы с Юркой часто удить ходим. Ложимся в эти дни пораньше, в три встаем…
«До трех вполне мог позвонить Кравцов, – отметилось в голове. – Назначили встречу недалеко от того места, куда и так собирались. Или не собирались? Местечко, в любом случае, ими истоптанное».
– В канаве у песчаного карьера сегодня утром был обнаружен ваш сосед Кравцов, – вкрадчиво сообщил Светлов. – К сожалению, мертвый. Ваш сосед – член банды, грабящей и убивающей людей. Спокойно, граждане, без пыли! – он поднял руку. – Свои возмущения выскажете позднее. Примерное время убийства – шесть утра. Вы находились в том районе. Примерно с половины четвертого до половины седьмого, так? Недолго же вы проводите время на рыбалке…
– Но у нас был хороший улов, больше не требовалось… – начал молодой человек и закашлялся.
– Мы не рыбнадзор, – усмехнулся Андрей. – Но не советую прикрываться своим браконьерством. Заметьте, Игорь Денисович, я вас пока ни в чем не обвиняю. Но вы находились примерно там, где был убит знакомый вам человек. Сколько там вприпрыжку – минут десять?
– Вы в своем уме? – прошептал Бакланов. – На речке находились не только мы. При чем тут вообще речка? Там много кто был.
– Но из его знакомых только вы. Подозрительно, согласитесь? Вы отлучались с реки?
– Нет…
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Не знаю… Наверное…
– Отработали, – ухмыльнулся Шура Хижняк. – Там берег сильно изрезан, бухточки, обрывы. Залез в эту бухту, и никто из соседей тебя не видит. А подняться и уйти можно верхом, незаметно. Так же и вернуться. Удочки торчат, и ладно. Значит, и рыбаки где-то рядом.
– Мы никуда не отлучались… – запротестовал отпрыск Бакланова, – Папа, что тут происходит? Чего хотят… эти?
– Не надо грубить, молодой человек, – нахмурился Светлов. – Никто в своем уме не обижает милицию. И не важно, виноваты вы или нет.
– Так делайте нормально свою ра… – взвизгнул Юрий и подавился, получив от отца под ребро.
– То есть вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру? – с иезуитской улыбочкой поинтересовался Светлов.
Не нравились ему эти двое. Просто по-человечески не нравились. Папа скользкий, себе на уме, из сына вырастет то же самое. Незаконным уловом промышляют – чего бы сорвались в такую рань? Но все это не значило, что они причастны к массовым убийствам. Вопрос был риторический.
– Позовите понятых, – проворчал Пещерник. – Из соседей кого-нибудь.
– Кравцова, что ли? – пошутил Хижняк. – Так его того…
Штука была тупая, но улыбнулись. Привели соседей с верхнего этажа. Бакланов застонал, взялся за голову. «Старшая по подъезду, – сообразил Андрей, оценив прямую, как штангу, особу в годах. – Гробим жизнь человеку, – подумал он вдруг. – А милиция не для этого существует». Тем не менее Баклановы оставались основными и единственными подозреваемыми. Сотрудники методично осматривали квартиру – шкафы, серванты, антресоли, разворошили старый хлам на балконе. Ничего, что указывало бы на преступную деятельность. «Кабинка во дворе у них еще есть, – подсказала старшая по подъезду. – Сараи в ряд, и у каждого жильца своя каморка. Там же погреб. А еще гараж». «Спасибо, Зинаида Яковлевна», – пробормотал Бакланов и безропотно выдал ключи от всех предполагаемых «схронов». Но ничего криминального там не нашли – вернулись, пожали плечами. Все это ничего не значило. Вернее, значило, но не все. На кухне пронзительно пахло рыбой. Мусор недавно вынесли, иначе сдохли бы от вони. Голицын забрался в морозилку на кухне, присвистнул.
