Деев распахнул окно, нашел полотенце и, смочив водой, положил его на шею девушки. Пощупал пульс, тот едва бился. В коридоре начал собираться народ. Все, кто в этот день по той или иной причине пропускал занятия, высыпали в коридор и теперь таращились на Деева и потерявшую сознание девушку. Медики приехали на удивление быстро. Деловито отодвинув Деева в сторону, врач, так же как ранее оперативник, проверила пульс, затем измерила давление. В процессе проведения медицинских манипуляций она расспрашивала Деева о том, что произошло. Услышав, что девушка узнала о смерти близкого, врач покачала головой, сделала Пресновой укол и заявила, что той требуется госпитализация.
Возражать Деев не стал, лишь спросил, в какую из больниц повезут Преснову. Получив ответ, он дождался, когда санитары уложат девушку на носилки, вынесут из комнаты для дальнейшей транспортировки в больницу, а потом отправился к вахтеру, намереваясь выяснить, говорила ли Преснова правду о предыдущем дне. Вахтерша, женщина средних лет с проницательным взглядом, слова Пресновой подтвердила. Она объяснила, что в общежитии существует правило: уходя, жильцы оставляют ключи от комнаты на вахте. Все это фиксируется в журнале – и сдача, и выдача ключей. В подтверждение своих слов вахтерша предъявила журнал, в котором за предыдущий день записи в графе с номером комнаты Пресновой отсутствовали.
– Вот все, что мне удалось узнать, – завершил рассказ Деев. – Внешне все выглядит вполне невинно. Девушка заболела и весь день просидела в комнате – это логично. Она получила дурное известие и потеряла сознание – ситуация тоже не из ряда вон выходящая. То, что не проявила интереса к моему визиту, может быть от неуверенности. Возможно, она не умеет общаться с лицами противоположного пола, а может, ее ввел в ступор тот факт, что я работаю в милиции.
– Да… Ситуация… – протянул Урядов. – Два подозреваемых, и ни от одного никакого толку.
– Что поделать, так сложились обстоятельства, – поддакнул Деев. – Завтра поеду к Пресновой в больницу, попытаюсь ее разговорить. Она может дать нам новую зацепку. По словам соседей и почтальонши, Преснова очень тесно общалась с Полянской не один месяц. Вдруг она что-то слышала или видела, что могло бы навести нас на верный след.
– С нее подозрение ты уже снял? – поинтересовался Урядов. – Возможно, вся ее болезнь произошла оттого, что совесть нечиста.
– Может, и так, только вот у нее алиби, – напомнил Деев.
– Она могла сделать это и не своими руками, – заметил Урядов. – Подговорила кого-то из студенческих дружков, подослала их к Полянской, а сама на этот день притворилась больной. Чем не версия?
– Кто же станет подставляться ради чужой выгоды? Или ты думаешь, Преснова планирует продать квартиру и расплатиться с исполнителями после? Если так, то исполнители полные кретины. Девушка вступит в наследство не раньше чем через полгода. Ждать столько месяцев? Нет, Влад, твоя версия притянута за уши. И потом, если истинная цель – наследство, то зачем было пытать жертву? Ее можно было просто задушить.
– На этот счет у меня тоже имеются мысли, – ответил Урядов. – Возможно, платой за услугу служат драгоценности актрисы. Тогда все логично: Преснова нанимает дружков, чтобы они избавились от тетки, а в качестве платы предлагает забрать драгоценности. Их стоимость на черном рынке гораздо выше, чем деньги, которые могла заплатить Преснова.
– Чтобы выгодно продать краденые драгоценности, нужно иметь знакомства в определенных кругах, иначе ты не только не наваришься, но еще и попадешься с краденым. Выходит, преступники должны быть профессионалами, а это выбивается из общей картины. Откуда у иногородней студентки знакомства в уголовной среде?
– Почему бы и нет? Она ведь додумалась приехать из глубинки в Москву, чтобы предстать перед тетушкой, которая двадцать с лишним лет ее в глаза не видела. Мы не знаем, как жила Преснова до встречи с теткой, не знаем, какие знакомства водила раньше и какие водит сейчас. Мы практически ничего о ней не знаем, так почему не предположить, что у девушки есть знакомые с темным прошлым?
– Вот ты завернул! Теперь получается, что Преснова – главный подозреваемый?
– Все может быть. – Урядов поднялся. – Пойдем доложим о результатах Горынычу, а после ты вернешься в общежитие и соберешь информацию на Преснову, а я начну обрабатывать список людей, которые могут подтвердить алиби Гуляева.
Не успел Деев подняться, как в кабинет ворвался дежурный по части Сеня Коблов.
– Там вызов срочный, – едва отдышавшись, выдал он.
– Сеня, ты про телефон внутренней связи слышал? Есть такая штука: поднимаешь трубку, набираешь номер и бежать никуда не нужно, – съязвил Деев.
– Так срочно же, – искренне удивился Коблов, – а если вас на месте нет?
– Если нас нет на месте, то ты и ногами делу не поможешь, – заметил Урядов. – Что за срочность?
– Участковый звонил, сказал, что на Серпуховской подозреваемый объявился.
– Что значит «объявился»? Какой подозреваемый?
– Не знаю, он сказал, что это срочно. – Коблов нахмурился, пытаясь сообразить, что он говорит не так.
– Сеня, повтори слово в слово, что именно сказал участковый, – потребовал Урядов.
– Он позвонил, спросил, на месте ли вы, и потом сказал: пусть едут на Серпуховскую, тут кое-что произошло.
– Кое-что?
– Кажется, – Коблов сильнее наморщил лоб. – Это же значит, подозреваемого задержали, верно?
– Иди, Сеня, мы сами разберемся, – махнул рукой Урядов. – Если майор Котенко будет спрашивать, скажи – мы на выезде.
– Есть, товарищ капитан, – козырнул Коблов и выскочил из кабинета.
– И как только он в милицию попал? – проводив взглядом Коблова, проговорил Деев.
– Понятия не имею, но явно не за личные заслуги, – ответил Урядов. – Забудь о нем, нас участковый ждет. Надо выяснить, что у них там еще стряслось.
На улице Серпуховской, у дома номер семнадцать их ждал участковый уполномоченный Николай Ярцев. Его перевели в москворецкий РОВД из Подольска всего три недели назад, когда местный участковый ушел из отдела по собственному желанию. Он еще не успел изучить контингент вверенного ему участка, но рвение проявлял отменное, да и коллеги с прежнего места службы отзывались о нем как о старательном сотруднике. Завидев оперативников, он подозвал их взмахом руки.
– Здравия желаю, – полуофициально поздоровался он.
– Здорово, Коля, что тут у тебя? Коблов, как всегда, не смог внятно объяснить, – проговорил Урядов, пожимая протянутую руку.
– Пока не знаю, – честно признался Ярцев. – Но информация требует проверки.
– Говори, не томи, – поторопил Деев.
– По вашему приказу я проверял всех жильцов дома номер семнадцать и выяснил следующее: в первом подъезде, в квартире номер десять проживает гражданин Сутихин, ранее судимый за квартирные кражи. Из мест лишения свободы освободился шесть месяцев назад, вернулся на прежнее место жительства. До отсидки у него была семья, жена и сын, сейчас они проживают в Подмосковной деревушке Коледино. У сына сложности с обучением, синдром Дауна. Для более-менее сносного развития ему требуется специализированная помощь, которую ему могут оказать лишь в специнтернате. Мать не желает отдавать сына в казенное учреждение, поэтому лечит мальчика на дому, а это стоит немалых денег.
– Погоди, все это ты узнал, пообщавшись с жильцами? – уточнил Урядов.
– Нет, про Сутихина я узнал, проверяя реестры сидельцев, собранные в отделе, – пояснил участковый. – Когда вышел на Сутихина, решил прозондировать почву насчет его нынешнего статуса. Так узнал про то, когда он вышел. Сведения о наличии семьи были внесены в карту. Его соседи сказали, что в квартире Сутихин живет один, тогда я обратился в справочное бюро и по фамилии выяснил местонахождение семьи, а дальше все просто: связался с участковым из Коледино, он и рассказал про сына и его проблему.
– И все это за сутки? Молодец, Ярцев, хвалю за активность, – искренне произнес Урядов.
