– Да что говорили-то! Скажешь нам или так и будешь воду в ступе толочь? – сердито оборвал Фаину «Чарли Чаплин».
– А то, что Марианна ушла из театра! – выдала Фаина и торжествующе обвела товарищей взглядом.
– Ушла из театра? Чушь какая-то! – «Чарли Чаплин» едва сдержал смех. – Марианна никогда не ушла бы из театра!
– А вот и не чушь! Вы все знаете о ее голубой мечте – сыграть Мадлену Бежар?
– Этот спектакль ставит Горьковский МХАТ, – ахнула Аллочка. – И что, Марианну пригласили играть Бежар?
– Не пригласили, она сама ходила и просилась на эту роль. – Фаина завладела вниманием всей группы и была на вершине блаженства. – Пришла к режиссеру и заявила: эта роль должна быть моей.
– И он согласился? – ахнула Аллочка.
– Разумеется. – Фаина снисходительно похлопала Аллочку по плечу. – Это же Марианна, кто ей откажет?
– И как восприняли новость актеры мхатовской труппы? Должно быть, ведущая актриса рвала и метала, когда узнала, что Марианна украла ее роль.
– А ты как думаешь? Главреж сказал, что изначально эту роль прочили Берте Сейбель, – продолжала Фаина. – Сейбель не настолько стара, как Марианна, и для роли Бежар слишком молода, но у нее есть немалое преимущество.
– И какое же? – Аллочка изнывала от нетерпения узнать все подробности.
– Она близка с их администратором, а тот, в свою очередь, является сводным братом директора театра, об этом мне рассказала моя знакомая из МХАТа. Вы же знаете, я несколько месяцев у них проработала, – чуть понизив голос, сообщила Фаина. – Сами понимаете, кумовство в театральной среде не приветствуется, но так как Сейбель официально им не родня, то на это закрывают глаза.
– И что же сделала Сейбель?
Дослушать историю про актрису, чью роль забрала Марианна Полянская, Урядов не успел. Церемония прощания подошла к концу, гроб с актрисой подняли на катафалк, и люди, планирующие ехать на кладбище для дальнейшего прощания, начали рассаживаться по автобусам. Группа молодых актеров рассыпалась и затерялась в толпе, а Урядов остался стоять у стены здания, анализируя услышанное. Спустя несколько минут к нему присоединился Деев.
– Ну и тягомотина, – выдал он. – Театральные поклонники просто невыносимы. Восхищаются игрой актрисы, льют неподдельные слезы, а как только в поле зрения появляется маститый актер, готовы забыть о скорбном моменте и рваться с блокнотом за автографом. В чем интерес, заполучить закорючку на листочке бумаги? И что они с ними делают – перебирают перед сном, как скупец перебирает свои богатства?
– Без понятия, – на автомате ответил Урядов, продолжая размышлять о своем.
– Вот и я без понятия, – подхватил Деев. – Никогда не думал, что желающих получить автограф у знаменитости так много. И знаешь, разговоры у них тоже только об одном: кто, где и у кого сумел взять проклятый автограф. Несколько часов коту под хвост!.. У тебя та же история?
– Не совсем. – Урядов взглянул на товарища. – Оказывается, Марианна Полянская собиралась коренным образом изменить свою жизнь. Ее племянница об этом не говорила?
– Нет, ни о каких изменениях речь не шла, хотя девушка в таком тяжелом состоянии, что мы особо ничего обсудить и не смогли, – сообщил Деев.
– Ты же вчера два часа у нее просидел, – напомнил Урядов. – Хочешь сказать, что за все это время она ничего тебе о жизни актрисы не рассказала? Какого черта ты тогда там торчал?
– Кое-что она говорила. – Деев смутился и покраснел. – И потом, никогда ведь не знаешь, в какой момент прозвучит именно то слово, которое решит исход дела.
– Деев, ты что, влюбился в подозреваемую? – Урядов оттолкнулся от стены. – Э, брат, сдается мне, я тебя таким смущенным первый раз в жизни вижу.
– Ничего я не влюбился. – Деев смутился еще сильнее. – И Лиза не подозреваемая. Мы проверили все ее связи и ничего подозрительного не обнаружили.
– И все же она проходит по делу об убийстве, – напомнил Урядов. – Тебе не стоит крутить шашни с фигурантом уголовного дела.
– Отстань, Влад. Ни с кем я шашни не кручу. Лучше расскажи, что там с коренными переменами в жизни погибшей, – Деев резко сменил тему.
– Пока не знаю, имеет ли это какое-то отношение к ее смерти, но проверить не помешает. Дело в том, что Полянская, проработав в Пушкинском театре больше двадцати лет, решила из него уйти, – выдал Урядов.
– Ну и что с того? Надоел один театр, она пошла в другой. – Деев пожал плечами. – Лично мне это не кажется подозрительным.
– Не сам факт ухода, – пояснил Урядов. – А то, что в другом театре, в который ушла Полянская, она заняла чужое место. И многим это не понравилось.
– Думаешь, за роль можно убить? – засомневался Деев.
– Если честно, я в это не особо верю, но других зацепок нет, так что придется работать с тем, что есть. – Урядов вздохнул. – Поехали во МХАТ, Саня. Общение с театральной богемой еще не закончено.
Они прошли полквартала до места, где до начала церемонии прощания припарковали служебную машину. Гонщик сидел за рулем и изнывал от скуки.
– Долгая церемония, – заметил он, когда оперативники сели в машину. – Теперь куда, в отдел?
– Если бы! – Деев вздохнул. – Вези нас во МХАТ. Мы с Урядовым теперь по искусству специализируемся.
– Хороший выбор, – пошутил Гонщик, поворачивая ключ в замке зажигания. – Спектакли у них действительно стоящие.
– Ты, оказывается, театрал! – удивился Урядов.
– Почему бы и нет? Живое исполнение пьесы никакой фильм не заменит, – ответил Гонщик и шутливо добавил: – Пристегните ремни, уважаемые, доставлю вас на место в максимально короткий срок.
Центральных вход в театр имени Горького оказался опутан сигнальными красными флажками на толстых веревках, привязанных к металлическим переносным столбикам. В центре, на более высоком столбике, красовалась табличка: «Хода нет». Никакой надписи, которая объяснила бы, почему вдруг посетителям запретили входить в театр, оперативники не увидели, но нарушать запрет не стали. Они обошли здание и направились к служебному входу. У служебного входа на крутящемся стуле, предназначенном для игры на фортепиано, сидел мужчина средних лет и листал газету. При виде посетителей он отложил газету в сторону, поднялся с крутящегося стула, доковылял до цепочки, преграждающей вход, и поинтересовался:
– Вы к кому?
– Директор театра подойдет, – не раздумывая, ответил Деев.
– Куда подойдет? – вахтер странно посмотрел на Деева.
– Не куда подойдет, а нам подойдет, – пояснил Деев, но и это объяснение до вахтера не дошло.
– К вам подойдет? Так вам назначено? – снова спросил он. – Тогда ждите.
Вахтер, кряхтя, как старый дед, поплелся на место. Деев посмотрел на Урядова и покрутил пальцем у виска, давая оценку действиям вахтера. Урядов хмыкнул и взялся за дело сам.
– Нам нужен директор театра, – громко, чтобы вахтер наверняка расслышал, проговорил Урядов, глядя в спину вахтеру. – Прошу вас его позвать.
Вахтер оглянулся.
– Позвать директора? Вам назначено?
– Нет, – признался Урядов.
– Тогда бесполезно, – выдал вахтер. – Директор принимает только по предварительной договоренности.
– А вы передайте, что к нему пришли из уголовного розыска. – Урядов полез за удостоверением, взмахнул красными корочками, ожидая моментального эффекта.
Урядов не ошибся, как только вахтер увидел удостоверение, у него тут же пропало расслабленное состояние. Он подскочил к цепочке, заграждающей вход, сорвал ее с крючка и широким жестом пригласил оперативников войти.
– Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Разве стал бы я вас задерживать? – лепетал вахтер. – Надеюсь, вы не в обиде? Не станете жаловаться на меня директору?
– Ни на кого мы жаловаться не будем, – заверил Урядов. – Скажите только, как пройти в кабинет директора?
– Прямо по коридору, третья дверь по левой стороне, – заученно произнес вахтер и тут же добавил: – Только директора на месте нет.
– Что значит нет? – опешил Урядов. – Вы же только что предлагали нам его подождать.
