Но если вахтер поверил заверениям директора на слово, то Урядов с Деевым такого позволить себе не могли. Они должны были опираться на факты, а факты говорили о том, что поведение Верховского вызывает слишком много вопросов, чтобы их игнорировать. В любом случае, рассказ вахтера требовал осмысления, поэтому они попрощались с вахтером, посоветовав ему держать язык за зубами, и ушли.
Выйдя из здания театра, оперативники остановились.
– Похоже, это наш клиент, – потирая руки, произнес Деев.
– Не факт, – бросил Урядов.
– Почему? Все ведь черным по белому! – Деев говорил воодушевленно. – Любовница Верховского так жаждала получить роль, а главный режиссер открытым текстом заявил, что роль достанется другой. Стерпеть такое она не смогла и подбила своего любовника разобраться с ситуацией. Раз Полянская мешает карьере, нужно ее убрать. Он так и сделал: пришел к актрисе и убил ее. А когда понял, что натворил, вернуться домой побоялся. Приехал в театр, сменил одежду, а потом свалил из города. Возможно, и любовницу предупредил, чтобы та залегла на дно. Все же ясно как белый день.
– Тебе ясно, мне нет, – возразил Урядов. – Слишком много несостыковок.
– Да какие несостыковки? То, что Верховского увидел вахтер? Ерунда. Верховский не подумал, что его кровавые руки заставят вахтера рассказать нам о том, что он видел. Может, он и думал, что тот расскажет, но только директору. Тот так и сделал. Директор его успокоил, и он ему поверил. Если бы мы не приехали именно сегодня, в смену Андрея Степановича, то и не узнали бы о Верховском.
– И ты готов идти с выкладками к Горынычу? – спросил Урядов.
– Ну, может, не сразу. – Деев задумался. – Конечно, лучше сначала пообщаться с директором или найти самого Верховского, но, думаю, дело в шляпе.
– Пообщаться с директором идея хорошая. Только не здесь. В здании театра, в своем кабинете он будет чувствовать себя слишком комфортно, и разговор может не дать результатов.
– И где мы будем его ловить? – спросил Деев.
– На кладбище, где же еще? – ответил Урядов. Он хотел еще что-то добавить, рассказать Дееву о том, что его беспокоит, но передумал. Сейчас его больше волновало, успеют ли они поймать директора до того, как он вернется в театр. Все остальное он решил обдумать уже после.
Благодаря умелому вождению Гонщика к воротам кладбища они подъехали как раз в тот момент, когда похоронная процессия только-только начала рассаживаться в автобусы и личные автомобили. Выскочив из машины, Урядов быстрым шагом дошел до процессии и, выбрав небольшую группу актеров, обратился к ним с вопросом:
– Подскажите, пожалуйста, директор МХАТа еще не уехал?
– А вот же он, – молодой актер ткнул пальцем в направлении черной «Волги», в которую садился мужчина лет пятидесяти пяти.
– Как его зовут? – снова задал вопрос Урядов.
– Александр Тихонович, – чуть удивленно произнес актер и добавил: – Хорошую он речь сказал над гробом, верно?
Но Урядов не ответил, он уже бежал к «Волге», выкрикивая на ходу имя директора.
– Александр Тихонович, подождите минуту!
Услышав свое имя, директор остановился. Урядов подошел к машине и поздоровался.
– Здравствуйте, Александр Тихонович. Мы можем поговорить?
– У меня мало времени. – Директор демонстративно посмотрел на часы. – Будет лучше, если вы запишетесь на прием.
– Не думаю, что так будет лучше, – ответил Урядов и показал удостоверение.
– Милиция? Однако… – протянул директор. – Что-то случилось в театре?
– Не совсем, – ушел от прямого ответа Урядов. – Мне не хотелось бы начинать разговор на ходу. Предлагаю пройтись.
– Послушайте, у меня действительно мало времени, – голос директора звучал спокойно, но глаза выдавали тревогу. – Этот разговор нельзя отложить до завтра? Сами понимаете, сегодня не слишком подходящий день.
– К сожалению, нельзя. Мы можем сэкономить ваше время, если вы согласитесь поговорить со мной в машине, – пошел на уступки Урядов.
– Хорошо, садитесь, – подумав, согласился директор.
Урядов обошел «Волгу» с водительской стороны, открыл заднюю дверцу и занял место на пассажирском сиденье. Директор что-то сказал водителю, и тот поспешно вылез из машины. После этого директор занял место рядом с Урядовым и произнес:
– Я вас слушаю.
– Речь пойдет о вашем родственнике, администраторе вашего театра Верховском, – произнес Урядов.
Директор не изменился в лице, не дернулся, он вообще никак не отреагировал. Сидел и ждал продолжения разговора. Урядов посчитал это не очень хорошим знаком, но, так же как и директор, вида не подал.
– Скажите, вы знаете, где сейчас находится ваш родственник? – спросил он.
– Могу я узнать, по какой причине Верховским интересуется милиция? – выдержав небольшую паузу, спросил директор.
– Можете, но сначала ответьте на мой вопрос, – ответил Урядов.
– На самом деле мы с ним не слишком близки, несмотря на то что работаем в одном театре, – начал директор. – Наше родство лишь номинально. После смерти моего отца моя мать повторно вышла замуж и родила сына. К тому времени мне было уже двадцать два года, я переехал в Москву и жил отдельно от матери. Потом Верховский тоже переехал в Москву, и мать попросила помочь ему с трудоустройством. Я помог, на этом наше общение практически прекратилось.
– Это очень увлекательная история, но суть моего вопроса в другом, – не стараясь скрыть иронию, проговорил Урядов.
– Я не понимаю, в чем дело? Что он натворил? В чем вы его обвиняете? – теперь директор начал нервничать.
– Мы ни в чем его не обвиняем. Пока… – произнес Урядов. – Мы хотим знать, где его найти. Еще мы хотим знать, насколько много знаете вы.
– Знаю о чем?
– О Верховском. – Урядов намеренно уходил от прямого ответа, пытаясь выбить директора из колеи и вынудить проговориться.
– Почему вы приехали сюда? Почему не спросите о нем у его жены? – директор держался, но было видно, что готов сдаться.
– Кого и когда опрашивать решаете не вы, – заметил Урядов. – В данный момент я говорю с вами, а не с женой Верховского. И я спрашиваю еще раз: вы знаете, где сейчас находится ваш родственник? Отвечайте, или нам придется продолжить разговор в другом месте!
И тут директор сдался. Он закрыл лицо ладонями и застонал.
– Проклятье! Я знал, что этим кончится. Знал! Я не хотел ему помогать, мы с ним даже не близки. Пару раз в год совместные ужины в доме матери, не более того. Зачем я согласился? С самого первого дня я знал, что это решение обязательно выйдет мне боком!
– Говорите, Александр Тихонович, – мягко произнес Урядов. – Расскажите все, и, возможно, я смогу вам помочь.
Директор опустил руки, устало вздохнул и начал рассказ.
Глава 7
В свою квартиру на улице Большой Пионерской капитан Урядов вернулся к полуночи. Уставший и голодный, он открыл дверь ключом, вошел в пустую квартиру и привалился к стене. В такие минуты он особенно остро чувствовал свое одиночество. Отец получил эту квартиру за трудовые заслуги, но пожить в ней толком не успел. Каких-то два года, а после… после героическая смерть. Так написали на надгробной плите его товарищи по оружию. Сколько тогда было ему, позднему, долгожданному сыну? Три? Четыре? Не больше.
Мать так и не вышла повторно замуж, предпочла растить сына в одиночку. И жизнь их не была серой или скучной. Не была она и непомерно трудной. Мать работала на заводе, он учился в школе, занимался в театральном кружке и в футбольной секции. На любительском уровне, но его устраивало. Жизнь текла легко и весело, по накатанной, как у всех. Окончил школу, отслужил в армии. Когда пришло время выбирать профессию, вопрос выбора перед ним не стоял: куда же идти сыну опера, геройски погибшего при задержании особо опасного преступника, если не в милицию? Возражала ли мать? Нет, не возражала. Она гордилась выбором сына, и разве мог он ее подвести?
Увы, рассказывать внукам истории про героического деда матери не пришлось. Она угасла быстро, в одночасье. Еще весной высаживала на окне рассаду, планируя огородные работы, а в июне ее уже не стало. Скоротечное развитие рака, так сказали врачи. И он, Владислав Урядов, новоиспеченный лейтенант милиции, остался с жизнью один на один. Со смерти матери прошло шесть лет, а он так и остался холостяком, который после долгого трудового дня приходит в пустую квартиру, где его никто не ждет.
