– Оливия, – вырвалось у мамы.
– Мам, это Лили, – представила я, понимая, что сейчас в этой комнате целое стадо слонов, которых трудно не заметить.
Маме понадобилась секунда, чтобы снова овладеть со-бой.
– Тебя назвали в честь Лилиан, я полагаю?
– Да, мэм. Рада с вами познакомиться. – Лили была, как всегда, вежлива.
В отличие от матери.
– Оливия знает, что ты шляешься по кабакам?
Лили Тафт Истерлинг, наверное, впервые слышала, когда в одном предложении упоминали ее и выражение «шляться по кабакам», но стоит отдать ей должное, она даже бровью не повела.
– Меньше знает, крепче спит.
Мама какое-то время просто смотрела на Лили, а потом широко улыбнулась ей.
– Я тоже рада с тобой познакомиться, Лили.
– Сойер показывала нам ваш городок. – Кузина не смогла воздержаться от легкой беседы, даже если бы постаралась. – Он такой милый.
– Та еще дыра, – возразила мама. – Но он наш. Только между нами, это отличное место, чтобы пожить своей жизнью. – Она посмотрела на Лили, а потом потянулась к ней и как следует взъерошила ей волосы. – По полной.
Лили не знала, как реагировать, а я думала лишь о том, что это должен был быть не первый ее визит сюда. Я росла меньше чем в часе езды от маминой семьи. Им ничего не стоило приезжать к нам в гости.
Грохот в другом конце бара отвлек меня от мыслей. Бун. Он стоял с открытым ртом, держа в левой руке два дротика, а правой был готов бросить третий.
В нескольких шагах от него мужчина в бейсболке, промокший насквозь, смотрел на разбитую пивную бутылку, лежавшую перед ним на столе.
– Не исключено, – храбро сказал Бун, – что моя меткость оставляет желать лучшего.
Мужчина в бейсболке хлопнул ладонями по столу.
– Мне нужно разобраться с этим, – сказала я маме.
Мне удалось спасти Буна от неприятного инцидента примерно в то же время, когда Тэд Андерсон принес мужчине еще пива за счет заведения.
Катастрофа предотвращена. Но тут за спиной раздалось:
– Не думаю, что это законно. – Меня насторожила задумчивость в голосе Сэди-Грэйс. – Но я очень гибкая.
– Пора уходить, – сказала я Лили.
Она утащила Сэди-Грэйс от мужчин, с которыми та разговаривала. Я схватила Буна за шею и благополучно вывела всех троих на улицу, а потом вернулась в «Холлер».
– Твои друзья? – сухо спросила мама.
– В общем, да. – Ответ удивил нас обеих. У меня не было привычки заводить закадычных друзей, куда бы я ни отправилась.
– А у друзей есть имена? – спросила мама.
– Бун, – ответила я. – И Сэди-Грэйс.
– А фамилии?
Что-то подсказывало мне, что вопрос был задан неспроста, хоть и небрежным тоном.
– Бун Мейсон. Сэди-Грэйс Уотерс.
Мама узнала фамилии. Я в этом даже не сомневалась. Если она еще не обнаружила пропажу фотографии, которую приклеила к задней стенке своего комода, то обязательно проверит, когда вернется домой.
– Сойер, что ты делаешь?
Я не ответила, поскольку все и так было очевидно.
– Ты не вернулась, да? – тихо спросила мама. – Ты не планируешь остаться. Здесь. Со мной. – Она замолчала, глядя в мои карие глаза и ища в них ответ, который так отчаянно хотела услышать. – Если я попрошу тебя бросить это, ты послушаешься?
Нет. Даже сейчас она не отвечала на вопросы, которые я задавала ей всю мою жизнь. И не собиралась на них отвечать – никогда.
– Я никогда ничего не бросала, – ответила я.
– Сойер? – Лили просунула голову в бар. Мы с мамой повернулись в ее сторону, и она кашлянула. – Лимузин уже приехал.
Для мамы эти слова были как пощечина.
– Пусть будет так, – сказала она с поджатыми губами. – Мой перерыв все равно уже закончился.
Я предвидела такой финал. Я приехала сюда не для того, чтобы остаться. Я не могла оставить все как есть, а она не могла – или не хотела – понять этого.
– Мам, – окликнула я, когда она уже собиралась вернуться к барной стойке.
Мама быстро чмокнула меня в макушку.
– Когда одумаешься, я буду здесь. А пока… – ее тон стал жестче, – лимузин и Лилиан ждут тебя.
Глава 30
Сначала шофер высадил Буна. Он пожелал нам с Лили спокойной ночи, а потом, заикаясь, пробормотал что-то неразборчивое Сэди-Грэйс. Когда дверца за ним захлопнулась, я, подняв бровь, посмотрела на Сэди-Грэйс, чтобы попытаться сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, а не крутить в мыслях прощальные слова мамы.
– Что? – Сэди-Грэйс нахмурилась. – У меня что-то на лице?
Я решила, что в этом случае можно обойтись без намеков.
– Ты нравишься Буну.
Сэди-Грэйс обхватила пальцами правой руки левую.
– Я всегда нравлюсь мальчикам. Или они думают, что я им нравлюсь, пока я… не начинаю быть собой. – Она кашлянула. – У меня есть патологическая склонность ломать их.
– Ломать? – переспросила я.
– Ну… – Сэди-Грэйс понуро опустила голову. – Физически. Мы пытаемся… и потом я их ломаю.
Я повернулась к Лили за разъяснением.
– Она… вроде как провоцирует несчастные случаи, – тактично ответила кузина.
Я решила, что больше не хочу задавать никаких вопросов. И это было к лучшему, потому что за мгновение до того, как лимузин отъехал от тротуара, дверца снова открылась.
В машину скользнула Кэмпбелл. Ее лицо было бледным, и она невидящим взглядом смотрела перед собой.
– Как много злодейств успела совершить? – спросила я.
Это вырвало Кэмпбелл из тревожной задумчивости. Она подобрала с пола лимузина свою футболку и уже через секунду снова была в ней.
Как будто все это время была с нами.
Как будто этих пяти часов и не бывало.
– Я так понимаю, мы сегодня повеселились? – прощебетала Кэмпбелл.
Лили на секунду поймала мой взгляд.
– Можно и так сказать. – Она помолчала. – Кажется. Тебе особенно понравилось, что мы решили делать что хотим: резвились на заброшенном участке в захолустье, исполняли танец живота на полуразрушенной сельской заправке.
Кэмпбелл повернула голову и, словно змея, замерла, готовясь к нападению.
– Мне понравилось?
Я пожала плечами.
– Возможно, мы немного отклонились от сценария.
Ее зеленые глаза вспыхнули.
– Мы так не договаривались.
– Если тебе не нужно видео, которое подтверждает, что ты почти целый вечер провела в городке в сорока пяти минутах езды отсюда…
– Нет. – Кэмпбелл выдавила улыбку. – Уверена, у вас все здорово получилось.
Лили, помедлив пару секунд, вложила камеру в руку Кэмпбелл. Облегчение, мелькнувшее на лице дочери сенатора, встревожило меня больше, чем любая угроза, прозвучавшая из ее уст за последние шесть недель.
– Что ты собираешься с этим делать? – спросила я. С этой бесценной записью, которая служит алиби на случай непонятно чего.
– То, что предписано инструкцией. – Кэмпбелл переползла на место напротив и опустила перегородку. – Прошу прощения, сэр, – медовым голосом произнесла она. – Но, по-моему, мы должны оставить это вам.
Перегородка поднялась, и наблюдать за этим было все равно что наблюдать, как опускается занавес – или меч.
– Он передаст ее, – сказала Кэмпбелл. – Комитет просмотрит видео, и на мероприятии в следующем месяце будут объявлены победители квеста.
– Ты ничего не забыла? – требовательно спросила я. Планшет Лили. Записи с камер.
– После следующего мероприятия, – пообещала Кэмпбелл. – Когда объявят победителей, я отдам вам все, что у меня есть. А пока вы не услышите от меня ни слова о «Секретах» или о чем-то еще.
Мы об этом не договаривались.
Кэмпбелл пристально посмотрела на меня:
– Я серьезно, Сойер. Я не буду доставать вас – всех вас, – и на маскараде в следующем месяце все, что у меня есть, станет вашим. Даю слово.
– Меня, например, это очень успокоило, – тихо и с сарказмом пробормотала Лили.
Сэди-Грэйс отозвалась не так изящно:
– Э-э-э… ребят?
