Следующие два часа мы с Уокером запечатывали конверты. Я дождалась, когда он вызовется сходить за кофе, и сразу же направилась в кабинет сенатора. Я не сомневалась, что без труда смогу взломать замок.
Если Стерлинг Эймс не хотел, чтобы в его кабинет проникали посторонние, не нужно было выбирать замок с рычажной ручкой. Иначе…
«Ему стоило выбрать замок с муфтой», – подумала я, когда защелка подалась. Не зная точно, сколько у меня времени, я обернулась, а потом направилась прямо к сейфу.
Ключ не подошел.
– Я принес кофе, – раздался голос за спиной.
Я развернулась к двери, убрав ключ в карман.
– Черный, – продолжил Уокер, – как моя душа.
Пока он не спрашивал, что я здесь делаю, а я не собиралась сознаваться. Я пересекла комнату и забрала кофе. Вместо моего имени Уокер попросил баристу нацарапать сбоку: «Неуязвимая к чарам Уокера».
Я чуть не рассмеялась, прочитав надпись.
– Я тебе не нравлюсь. – Странно, но казалось, Уокера это вполне устраивает.
– Я бы назвала это равнодушием.
– Ты не можешь быть равнодушной, – тут же ответил сын сенатора. – Это моя тема.
Когда-то Уокер был золотым мальчиком, гордостью родителей, водил девушку на романтические свидания, давал обещания и дарил кольца.
– Так что это? – спросила я ради Лили. Ну и еще чтобы он не стал расспрашивать о том, что я делала в кабинете его отца. – Беспричинный бунт? Кризис четверти жизни?
Судя по выражению его лица, обычно люди относились к его прегрешениям более серьезно.
– Кризис четверти жизни? – переспросил он. – Я не такой старый.
Я приподняла бровь.
– Планируешь дожить до семидесяти шести?
Уокер фыркнул.
– Как бы меня ни привлекал девиз «Живи быстро, умри молодым», мы, Эймсы, как правило, живем долго.
– Кстати, раз ты заговорил об Эймсах-долгожителях… – Я прошла мимо него к выходу из кабинета. – У твоего дедушки все в порядке? Вчера вечером мы видели у его дома полицейские машины.
Уокер закрыл за нами дверь.
– Дед еще переживет нас всех и будет читать нотации над нашими могилами о том, как он разочарован нашей бесхребетностью.
Я встречалась с Дэвисом Эймсом всего раз, но легко могла это представить.
– К нему кто-то вломился, – продолжил Уокер. – Но старика в тот момент не было дома. Этот кто-то выключил сигнализацию и вскрыл сейф.
Мне стало нечем дышать, а рука непроизвольно потянулась к карману, где лежала копия ключа, который мы украли из шкафчика Кэмпбелл.
– У тебя все хорошо? – спросил Уокер. – Ты не язвила уже целых три минуты.
Кто-то вскрыл сейф твоего дедушки.
– Мне жаль, что это случилось, – ответила я, пытаясь скрыть смятение. – И еще. Я думаю, что ты полный идиот, раз бросил Лили, и у тебя чересчур самодовольное лицо.
– Благодарю, – любезно отозвался Уокер. – Но уверяю, что Лили без меня будет только лучше. И не беспокойся за дедушку. У него есть страховка.
– О, правда? – постаравшись придать голосу непринужденный тон, сказала я. – А что украли?
Должно быть, Уокер все-таки уловил мой неподдельный интерес, потому что он усмехнулся.
– Поблагодари за кофе, и я отвечу.
Если я сдамся слишком легко, он может задуматься, зачем мне надо это знать.
– Видишь ли, равнодушие и моя тема тоже.
Уокер посмотрел на меня.
– Возможно, – сказал он, стараясь казаться небрежным, хотя на его лице читалось напряжение, – безразличие – это то, что мы показываем людям, когда сильно переживаем.
Я поблагодарила его за кофе.
– Не за что, Сойер Тафт, – ответил он. – И поскольку джентльмен всегда держит свое слово, я открою тебе этот маленький секрет. Прошлой ночью из сейфа моего дедушки была украдена только одна вещь. Жемчуг твоей бабушки.
15 апреля, 17:50
Маки так и знал, что попадет в переплет. Ведь на девчонках были перчатки. Но он справится.
– Мне не хочется вас расстраивать, – сказал парень, который, судя по голосу, был очень даже рад это сделать, – но если там Сойер Тафт и она не одна…
Он коротко покачал головой.
Маки это совсем не понравилось.
– Назовите свое имя и объясните цель своего визита. – Он не хотел терять преимущество.
Парень не представился и не объяснил цели своего визита. Он лишь чуть наклонился вперед и спросил:
– Их четверо, не так ли?
Маки не хотел отвечать.
– Возможно.
– В таком случае, – сказал парень, – вы упрятали за решетку обеих внучек Лилиан Тафт. А также дочь сенатора и единственного и любимого ребенка самого богатого человека в штате.
Маки собирался убить О’Коннелла и Родригеза.
Парень снова покачал головой:
– Благослови вас Господь.
Шесть месяцев назад
Глава 33
– Она украла жемчужное ожерелье Мим! – Лили остервенело пришивала боа из белых перьев к лифу платья без бретелек. – Кэмпбелл. Эймс. Украла. Жемчужное. Ожерелье. Мим.
Последний месяц эти слова стали мантрой Лили.
Она говорила это в тот день, когда тетя Оливия, услышав о краже, впала в двухдневное неистовство и принялась исступленно выпекать булочки, а кульминацией этого кулинарного безумия стал пирог, который она собственноручно доставила Дэвису Эймсу.
Она говорила это в тот вечер, когда полиция пришла допрашивать Лилиан об ожерелье – и ушла, прихватив с собой несколько дюжин невероятно вкусных брауни тети Оливии.
Лили повторяла это каждый день после школы, в то время как Кэмпбелл держала слово и прекратила манипуляции. Как по мне, это лишь доказывало, что ни мелкая месть, ни издевательства над Лили никогда не были ее истинной целью.
А сейчас Лили жаловалась ни с того ни с сего.
– Строго говоря, – сказала я кузине, понимая, что дразню гусей, но не в силах удержаться, – ожерелье уже не принадлежало Мим, когда Кэмпбелл украла его.
Лили подняла глаза от платья.
– Ты сама хочешь шить свой костюм? – строго спросила она.
– Это мой костюм?
– А чей же еще, – ответила Лили снисходительно. – Я пойду в платье эпохи Ренессанса.
Я посмотрела на сверкающую ткань в ее руках. Вышивка бисером была такой замысловатой – и такой плотной, – что, чтобы рассмотреть ее, требовались солнцезащитные очки.
– А я пойду?..
Лили закончила пришивать перья.
– …в костюме ангела. – Ну конечно, как я сама не догадалась.
– Ангела, – повторила я. – Мы не знакомы?
– Нет же, я знаю эту девушку, которая бросилась на линию огня ради меня, хотя с нашей встречи не прошло и суток, – невинным голосом ответила Лили. – Которая может часами обсуждать военную тактику против зомби с моим младшим братом. – Она помолчала. – И которая не может позволить себе разозлиться на свою маму, хотя она уже целый месяц не отвечает на звонки.
Ой! Лили обычно не била по самому больному.
– Я не хочу говорить про маму.
Лили встряхнула платье и разложила его на кровати.
– Я лишь хотела сказать, что, по-моему, ты очень даже заслужила ангельские крылья.
«Ну да, – подумала я, – если не брать во внимание различные преступления, соучастницей которых мне пришлось стать за эти два месяца, я настоящая мать Тереза». Зная, что этот аргумент не убедит Лили, я обратилась к другим доводам.
– На «Жемчужинах мудрости» я появилась босой, – напомнила я кузине. Ужас ужасный. – И это я подговорила Джона Дэвида лизнуть ту ледяную скульптуру на бранче.
Лили ахнула.
– Так это была ты?
Я пожала плечами.
– Ты по-прежнему считаешь, что у меня нимб над головой?
Но Лили Тафт Истерлинг была не из тех, кто признает поражение.
– Я считаю, – выразительно заметила она, – что мама захочет одобрить оба наших костюма, и она ни за что не позволит тебе выйти только с кусочком картона на шее, на котором написан какой-нибудь остроумный каламбур.
