Нашему дедушке.
– Я говорю не о том, почему ты здесь сегодня, – сказала Кэмпбелл – моя сестра – этажом ниже. – Я знаю, почему ты устроился на работу в клуб, почему захотел встречаться со мной.
Повисшая тишина оглушала.
– Ты ничего не знаешь!
– Я знаю, что полиция так и не нашла машину, которая сбила твоего брата. Я знаю, что в ту ночь в «Нортерн Ридже» проходило мероприятие. Я знаю, что многие люди были не в состоянии сесть за руль.
Смысл сказанного медленно доходил до меня. Она намекала на то, что человек, который отправил брата Ника в кому, был членом клуба «Нортерн Ридж».
– Я знаю, – тихо добавила Кэмпбелл, – что у твоего брата была собака по кличке Софи.
15 апреля, 17:58
– Которая из них… что? – Маки чувствовал себя нелепо, переспрашивая, но не сдавался – распрямив плечи, он очень строго посмотрел на парней.
– Которая из сестер, – охотно пояснил Ник. – Как я понял, у Уокера их две.
Второй парень – по-видимому, тот самый Уокер – не обращал внимания ни на Ника, ни на Маки. Он повернулся к камере, быстро оглядел трех девушек, но на четвертой – самой благовоспитанной – его взгляд задержался чуть дольше.
– Я получил твою записку, Лили.
– Какую еще записку? – нарушил повисшую тишину Маки.
– Вы и ему записку отправили? – Вопрос Ника был адресован той, к которой он пришел. Сойер.
– Я хотел бы взглянуть на эти записки, – потребовал Маки.
Уокер развернулся к полицейскому, и Маки только сейчас разглядел, что под одним глазом парня красуется синяк. Его старались замаскировать, но, если присмотреться, было заметно.
Инстинкты Маки обострились. Записки. Синяки. Ему вспомнилось, что одна из девушек что-то говорила о сообщниках.
– Мне нужно проверить ваши документы, – мрачно объявил он парням.
– А мне, – ответил Уокер, – нужно позвонить семейному адвокату.
Два с половиной месяца назад
Глава 49
Никаких арестов. Никаких новостей. Никаких внезапных откровений. Весь месяц после Ночи казино каждое утро начиналось одинаково. Я проверяла, не упоминается ли в новостях имя Ника или имена членов семьи Эймс.
За исключением моего, конечно.
Когда штаб сенатора снова заработал после Нового года, я не стала возвращаться туда. Я почти не видела Уокера и Кэмпбелл. Бо2льшую часть времени, вместо того чтобы думать о них, я думала о Нике и о том, что семья Эймс – моя семья – сделала с ним.
Кэмпбелл подставила его. Сенатор надавил на окружного прокурора, чтобы тот возобновил дело. Все ли это?
У меня появилось новое увлечение. Помимо того, что я по тысяче раз на дню прокручивала в голове разговор между Кэмпбелл и Ником, я записалась на новую волонтерскую программу. Три дня в неделю я работала в доме престарелых, который мы посетили в рамках благотворительной акции Бала Симфонии.
Кольт Райан все еще был их пациентом. Если брат и навещал его, то не в мои смены. Пока что.
– Что ты мне принесла? – Эстель, поклонница откровенных сцен в любовных романах, уже ждала меня, когда я вошла в парадную дверь. – Скоро День святого Валентина. Шоколад?
Я покачала головой. Сегодня я пришла с пустыми руками, и это встревожило Эстель.
– Ты такая красивая девушка! – сказала она. – Парни, должно быть, обивают порог твоего дома и задаривают тебя шоколадом. Пара ухажеров еще никому не причиняла вреда.
Я пыталась придумать, как лучше и тактичнее всего сказать, что, выяснив, кто мой биологический отец, я еще больше утвердилась в своем решении держаться как можно дальше от тех, кто хочет затащить в постель несовершеннолетнюю девушку. К тому же, когда в последний раз кто-то пытался поцеловать меня, этим кем-то оказался мой единокровный брат.
Но сказала я совсем другое:
– Пожалуй, мне стоит больше гулять с парнями.
Эстель радостно захихикала, как я и думала. Я была совершенно уверена, что в свое время она мастерски играла в игры высшего общества, но несколько лет назад махнула рукой на все приличия.
– Я буду настаивать на этом, – пообещала она, – прямо с этого самого момента.
Для пожилой женщины она двигалась на удивление быстро.
Вот я смотрела прямо на нее, а через секунду она развернула меня на сорок пять градусов и подтолкнула в спину. Я уткнулась лицом в серую футболку и только потом поняла, что она принадлежит Нику.
Он машинально схватил меня, чтобы я не упала, а мне вдруг вспомнилось, как мы встретились в первый раз. Тогда я чуть не сбила его с ног, резко открыв дверцу машины, но помогла устоять на месте.
Сегодня я была одета в свою одежду, а не в ту, которую выбрала Лилиан, и Ник не сразу меня узнал.
Если бы он только знал, кто я на самом деле, чья я дочь, он бы без лишних раздумий вышвырнул меня за дверь.
Ник опустил руки, а я кашлянула.
– Мы можем поговорить?
– Поговорить! В наши дни это тоже так называлось, – с лукавой улыбкой сказала Эстель. – А вы, молодой человек, ведите себя прилично! – Она погрозила Нику пальцем. – И в следующий раз я хочу получить шоколад! – крикнула она нам вслед.
Я думала, что мы пойдем в комнату его брата, но Ник повел меня в сад камней.
– Что? – просто спросил он.
В последний раз, когда мы виделись, он попросил меня держать рот на замке. Так я и сделала. Он не знал, что я подслушала его разговор с Кэмпбелл. В его представлении мы с ним были едва знакомы. О чем я могла хотеть с ним поговорить?
– Сейчас в высшем обществе беседой считается обмен пристальными взглядами и молчание? – спросил Ник.
В ответ я достала из кармана предмет, который носила с собой весь прошлый месяц: жетон в форме сердца с надписью «Софи».
– Где ты это взяла? – Ни в голосе Ника, ни в выражении его лица не осталось ни капли равнодушия. – Это Кэмпбелл подговорила тебя?
– Кэмпбелл не знает, что я здесь. И она не знает, что я ее незаконнорожденная единокровная сестра. – Я не собиралась раскрывать ему этот маленький секрет, но мне нужно было, чтобы он выслушал меня. Если сомневаешься, действуй спонтанно. – И, отвечая на твой вопрос, несколько месяцев назад я украла этот жетон из шкафчика Кэмпбелл в клубе. Я понятия не имела, что он значит.
– А теперь?
Нет. Но я уверена, что он имеет какое-то отношение к его брату. Потому что, когда месяц назад Кэмпбелл упомянула Софи, он сначала остолбенел, а когда шок прошел, разозлился и потребовал, чтобы она «рассказала ему».
Вот только он не уточнил, что именно.
– Я знаю, что он важен. – Я видела, как напряглись его плечи.
– Ну почему, черт подери, ваша семья просто не оставит меня в покое?!
Я никогда, наверное, не привыкну, что меня будут причислять к семье Эймсов.
– Я – та причина, по которой сенатор хочет возобновить дело, Ник. – Говорят, признание облегчает душу. – Это из-за меня он так отчаянно стремится контролировать новостные сюжеты. Если тебе когда-нибудь было интересно, как выглядит скандал в человеческом обличье, – так вот: это я.
Я была не просто результатом мимолетной страсти. Я была плодом связи взрослого женатого мужчины с несовершеннолетней девушкой. После шести недель молчания сенатор мог предположить, что я и дальше планирую держать язык за зубами, но не мог быть в этом уверен.
Я сама еще ни в чем не была уверена.
– Не знаю, что там у вас с Кэмпбелл, – сказала я, вглядываясь в лицо Ника, – но догадываюсь, что этот жетон имеет какое-то отношение к тому, из-за чего твой брат в коме.
Ник сделал шаг ко мне и в нерешительности остановился. Я ждала, прекрасно понимая, что он ничего мне не должен. Наоборот, это я его должница.
– Не из-за чего мой брат в коме, мисс Скандал, – наконец тихо произнес Ник. – А из-за кого.
Глава 50
Явернулась в дом бабушки и сделала то, чего не делала с вечера маскарада. Я открыла сайт «Секреты на моей коже». На экране появился самый последний пост – тот, который опубликовала Кэмпбелл.
