– Убийства начались сегодня, – сказала я, осмыслив тот факт, что он с такой задержкой перезвонил Стерлинг. – Так ведь?
– Второе апреля. – Слоан вздрогнула. – 4/2.
Ответом на этот вопрос стало молчание Бриггса. Наконец он пояснил.
– Жертва – женщина, – отрывисто произнес он. – Слегка за двадцать, похитили из кампуса университета. Нашли на открытом пространстве, привязанную к шесту для пугала.
«Сожженную заживо», – мысленно дополнила я и с трудом сглотнула.
– Мы не можем покинуть Гейтер, – сообщил Дин Бриггсу. – Без Лии – не можем.
– Я вас об этом не прошу. – Агент Бриггс был человеком, который разрабатывал и исполнял планы, никогда не отступался от них. – Продолжайте работать над делом в Гейтере, – продолжил он. – Дайте Лие возможность разобраться с Дарби. А что потом, Ронни?
Агент Стерлинг никак не отреагировала ни на то, что он назвал ее по имени, ни на эмоции, которые проступили в голосе Бриггса, когда он произнес:
– Вытащите ее оттуда.
Ты
Ты не удивлена, когда они приходят за тобой. Ты не помнишь, что было после того, как ты говорила с Пятью, но ты помнишь его слова. Ты знаешь, что это вопрос времени – тебя попросят вынести решение.
Из девяти свободных мест за столом на полуночном собрании заполнено четыре. Пятое твое.
– Есть угроза. – Пять положил нож на стол, чтобы она видела его. – Полагаю, что в такой ситуации нам необходимо наставление Пифии.
В его тоне звучит обещание. Он будет резать тебя, рассекать, оставлять кровоточащие порезы, а потом спросит, должны ли твоя дочь и ее друзья жить или умереть.
– Угрозы нет. – Ты говоришь как человек, который прозревает истинную суть вещей, как человек, который видел то, что недоступно взглядам смертных.
Они не впечатлены.
Двое из них скоро потеряют места, уступив их последователям. Возможно, это их последний шанс услышать, как ты кричишь, обжечь тебя, если Пять и его нож окажутся недостаточно убедительными. Четыре считает себя человеком крайне разборчивым. Ты уже ощущаешь, как его пальцы сжимаются на твоей шее.
Было бы так легко убежать и спрятаться глубоко внутри своей головы. Уйти из этого места – от этой боли.
– ФБР подбирается все ближе. – Пятый участник собрания – единственный, кто не касался тебя и пальцем. Ты его ненавидишь. Ты его боишься. – Я полагаю, само их присутствие в Гейтере создает угрозу.
– Не вам их судить. – Твой голос становится опасным, низким. Вот эту ложь ты должна им продать. Вот во что они тебя превратили. Ты суд и судья, и без пятого голоса они не могут провести тебя через обряд.
Это случится. Завтра, максимум послезавтра, но пока что…
Дверь открывается. Ты узнаешь того, кто стоит за ней, и видишь то, что надо было увидеть раньше.
За столом девять мест. Ты осудила Семь на смерть. Ты знала, что его место не останется пустым. Ты знала, что Мастер, который обучал его, вернется в общину.
Но ты не знала… не знала…
– Начнем снова? – Пять берется за нож, на его лице расплывается улыбка.
Шесть мест за столом заполнены. Пять голосов – кроме твоего.
Глава 41
На следующее утро вестей от Лии так и не было. Если Ри и заметила, что нас на одного меньше, когда мы заняли места за нашим столиком в «Не-Закусочной», она не стала ничего говорить по этому поводу.
– Что вам сегодня подать?
– Просто кофе. – Голос Дина был едва слышен. Он не спал – и не будет, пока Лия не вернется.
– Кофе, – повторила Ри, – и закуску с беконом. Кэсси?
– Кофе.
Слоан и Майкла Ри даже спрашивать не стала. Она окинула нас взглядом.
– Слышала, ваша подруга поддалась очарованию Холланда Дарби.
Интересно, слышала ли она – от своего внука, – что мы работаем на ФБР. Если и слышала, ты, скорее всего, ничего не скажешь. Ты умеешь хранить секреты. Ты знаешь, когда держать язык за зубами.
– Лия вернется. – Дин говорил тихо, но на его лице застыло напряжение.
Ри оценивающе взглянула на Дина.
– Я тоже так думала, когда моя дочь присоединилась к пастве Дарби. Она уехала из города, и я больше о ней ничего не слышала.
– Вы не удивились, когда ваша дочь ушла. – Майкл вступал на опасную территорию, пытаясь надавить на Ри, но я не стала ему препятствовать.
– Ее папа сбежал из Гейтера, сверкая пятками, когда я забеременела. Сара всегда была похожа больше на него, чем на меня – полная больших надежд, неспособная усидеть на месте, всегда в поисках чего-то большего.
– Обещать большего Холланд Дарби умеет, – прокомментировал Дин, взглянув на Ри. – А вы нет.
Ри поджала губы.
– Мы, каждый из нас, пожинаем то, что посеяли. Надеюсь, ваша подруга выберется, но не давайте ее решениям утянуть вас вниз. Жизнь полна утопающих, которые готовы без колебаний утянуть с собой и вас.
Дверь закусочной открылась. Недовольно хмыкнув в адрес вошедшего, Ри скрылась на кухне. Дин накрыл мою ладонь своей.
В закусочную только что вошел Кейн Дарби.
С того момента, как его взгляд опустился на наш столик, я поняла, что вчера, в музее-аптеке, он меня не заметил, но теперь он меня узнал.
– Будто ударили под дых, – тихо сообщил Майкл, методично рассматривая лицо Кейна, его позу. – Будто не может решить, то ли улыбнуться, то ли стошнить.
Глядя на Кейна, я вдруг вспомнила, как каталась у него на плечах, когда была совсем маленькой. Если бы Майкл прочитал выражение моего лица, он бы сказал, что и я выгляжу так, будто меня ударили.
– Если не знаете, с чего начать разговор, – сообщила мне Слоан высоким шепотом, – скажи ему, что восемьдесят процентов американцев считают, что долгоносик – это что-то вроде ласки, а на самом деле это разновидность насекомых.
– Спасибо, Слоан. – Я сжала руку Дина, а затем встала и прошлась по залу, оказавшись лицом к лицу с Кейном Дарби.
– Ты похожа на мать. – Кейн говорил приглушенно, словно ему казалось, будто я ему снюсь, и если он будет говорить слишком громко, то проснется.
Я покачала головой:
– Она была красивой, а я… – Было сложно найти нужные слова. – Я умею сливаться с фоном. Чему она так никогда и не научилась.
Произнеся эти слова, я осознала, что всегда существовала какая-то часть меня, которая считала, что, если бы мы с мамой были больше похожи, если бы она постоянно не играла представления, если бы она не оказывалась в центре внимания, просто войдя в комнату, она бы, возможно, была сейчас здесь.
– Женщины не должны чувствовать необходимость сливаться с фоном, чтобы быть в безопасности. – Ответ Кейна показал мне, что он читает меня почти так же хорошо, как я читаю его.
– Вы слышали, что случилось с моей мамой? – хрипло спросила я.
– У нас маленький город.
Несколько секунд я оценивающе смотрела на него, а потом решила не церемониться.
– Почему мама ушла от вас? Мы были счастливы здесь. Она была счастлива. А потом мы снялись с места, совершенно внезапно, посреди ночи. – Пока я не произнесла эти слова, я не осознавала, что помню, как мы покидали Гейтер, что помню не только, как мы с мамой танцевали на обочине.
Кейн посмотрел на меня, по-настоящему посмотрел на меня, уже не только всматриваясь в черты матери в моем лице.
– Кэсси, Лорелея имела полное право уехать и полное право взять тебя с собой.
– Что случилось? – Я повторила вопрос, надеясь на ответ.
– Город не был для нее подходящим местом – и для тебя тоже. Я многое скрывал от нее. Я думал, я смогу скрыть от нее, каково это – быть со мной, здесь.
– Вашего отца не очень любят в Гейтере. – Я произнесла это вслух вместо того, чтобы мысленно анализировать его. – Вы освободились от его влияния, но остались здесь. – Я вспомнила, как Кейн взял меня на руки после того, как мне приснился кошмар. – Когда мы с мамой уехали, вы не отправились следом.
