– Очевидцы часто вспоминают то, чего не случалось, и людей, которых не было на месте преступления, – впервые за все время подал голос Вианелло.
– Это безумие, ведь так? – проговорил Сартор, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он направился к воротам, ведущим на калле, но Брунетти остановил его словами:
– Мне хотелось бы поговорить с дотторессой Фаббиани!
– Да-да, конечно, – сказал Сартор и повернул назад, к главной лестнице.
На двери второго этажа комиссар увидел все то же объявление, приклеенное скотчем: «Закрыто по техническим причинам». Сартор открыл дверь; они вошли, а потом охранник закрыл ее и запер.
– Синьоры, прошу, подождите здесь. Я доложу дотторессе! – произнес он и скрылся в той части здания, где, по прикидкам Брунетти, находились подсобки.
– Может, он и правда нафантазировал себе этот акцент? – спросил Вианелло.
– Я бы не удивился, – ответил Брунетти.
Он подошел к стойке-ресепшен и заглянул в лоток с входящей корреспонденцией. Запрос на обмен книгами от другой библиотеки, список фолиантов, которые будут выставлены на ближайшем аукционе в Риме, письмо соискателя, желающего бесплатно поработать в Меруле…
Услышав шаги, Брунетти торопливо отошел от стойки и присел на один из стульев. Вианелло сделал то же самое; он откинулся на спинку и скрестил ноги.
Вошла дотторесса Фаббиани. В проеме промелькнуло лицо Сартора, который придержал для нее дверь.
– Спасибо, – сказала директриса и добавила с улыбкой: – Можешь возвращаться к себе и продолжать строить планы по поводу «Формулы-1».
Сартор скрылся.
Хотя это его и не касалось, Брунетти переспросил, вставая:
– «Формулы-1»?
Директриса усмехнулась.
– Пьеро увлекается гонками, да, в общем-то, и другими видами спорта. Не знаю, как его жена это терпит: он только и говорит, что о вероятности выигрыша.
Тут она заметила Вианелло и осеклась.
– Это мой коллега, испетторе Вианелло, – представил коллегу Брунетти.
Уже без прежней приятной непринужденности директриса предложила пройти к ней в кабинет. Она провела полицейских через книгохранилище так быстро, что Брунетти перестал ориентироваться. Через минуту дотторесса Фаббиани открыла дверь в конце длинного коридора с деревянными книжными полками вдоль обеих стен, и они оказались в директорском кабинете. На столе стояли компьютер и телефон и лежала одна-единственная канцелярская папка-манила [302]. И никаких документов, а также ручки, карандаша или скрепки – только безукоризненно чистое черное стекло столешницы.
Четыре стены, на каждой – по гравюре. Брунетти узнал работы Пиранези из цикла Carceri [303], безрадостные и безжизненные, несмотря на художественную ценность. Паркет с ромбовидным рисунком, два окна, выходящих на Джудекку…
Директриса села на стул с прямой спинкой и знаком предложила полицейским расположиться рядом с ней.
– Чем я могу вам помочь, комиссарио? – спросила она.
– Меня интересуют финансовые потери библиотеки. У вас было время их подсчитать? – задал он вопрос.
Дотторесса Фаббиани какое-то время не сводила глаз с руин на гравюре Пиранези, потом ответила:
– В начале этого года Монтальбоддо был куплен на аукционе за двести пятнадцать тысяч евро. Рамузио – один том из трехтомника, но зато – первое издание.
– Как это влияет на цену? – спросил Брунетти.
– Это был второй том, но, как ни странно, напечатан он был позже остальных, – ответила директриса.
– Прошу прощения, дотторесса, но это ничего мне не объясняет.
– Разумеется, – проговорила она, запуская пальцы правой руки в волосы. – Это позволяет предположить, что вора нанял тот, кому не хватало именно этого тома для комплекта. – Брунетти и Вианелло молчали, и она продолжила: – Если догадка верна, теперь у заказчика есть все три тома и их общая стоимость намного выше, нежели цена каждого тома по отдельности…
Полицейские, не сговариваясь, кивнули.
– Простите, дотторесса, – перебил ее Вианелло, и прозвучало это так, словно он не смог сдержать любопытство, – но как это отразилось на стоимости вашего комплекта?
Директриса удивленно посмотрела на него; возможно, она не предполагала, что инспектор тоже способен мыслить.
– Свело ее к нулю, – резко ответила дотторесса Фаббиани и тут же с усталой улыбкой добавила: – Нет, я преувеличиваю. Это в значительной степени ее снизило. Но дело не в этом.
– Конечно же, нет, – с сочувствием глядя на нее, произнес Вианелло. – У вас библиотека, а не книжная лавка.
Ее ответный взгляд был более внимательным, когда она сказала:
– Вы правы, у нас не книжная лавка. И финансовые потери для нас не самое важное.
Директриса опять посмотрела на гравюру на стене.
– Как этот вор вообще смог вынести книги из библиотеки? – участливо спросил Вианелло.
И снова дотторесса Фаббиани провела рукой по волосам.
– Не знаю! Кто-нибудь из сотрудников обязательно сидит за столом, и в фонде современной литературы, и в секции редких книг. На выходе у всех проверяют сумки.
«Знать бы, насколько тщательно, – подумал Брунетти. – Особенно у тех, с кем говорили о рыбалке…»
– Других мер вы не предпринимаете? – спросил он.
– Мы начали внедрять систему маркировки, – сказала директриса. И, видя недоумение полицейских, пояснила: – Компьютерное чипирование. Чипы вставляются в корешок каждой книги. По крайней мере, в те, что хранятся на втором этаже. Сканер, похожий на те, что в аэропорту, среагирует, если кто-то попытается вынести фолиант, не оформив это должным образом.
Брунетти, который не увидел подобного оборудования возле столов дежурных ни на одном этаже, уточнил:
– Сканер установлен?
Дотторесса Фаббиани закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Мы заказали его полгода назад, когда начали вставлять чипы.
Она открыла глаза и посмотрела на Брунетти.
– И?.. – поторопил ее комиссар.
– Но тот, что нам доставили, был рассчитан на чипы с другим программным обеспечением. Ну, по крайней мере так нам объяснили.
– Что было потом?
– Фирма забрала сканер обратно, а новый нам так и не привезли.
– А когда привезут, они сказали? – спросил Вианелло.
Напряженным, злым голосом директриса ответила:
– Нет.
Брунетти задал следующий вопрос:
– По вашим словам, дотторесса, в библиотечном фонде содержится восемь тысяч книг. Какое количество из них уже чипировано?
– Все, – ответила она, широким жестом обводя комнату, что должно было означать «все книги на этом этаже», и добавила: – И рукописи тоже.
– Как по-вашему, его еще долго будут везти?
Метнув в Брунетти быстрый взгляд, директриса спросила:
– А как это связано с кражей, комиссарио?
– Не хочу вас обидеть, дотторесса, но я думаю о будущих кражах.
Ее лицо застыло. Брунетти спросил себя, не собирается ли она их прогнать. Но директриса сложила руки на коленях и стала нервно теребить заусенец на большом пальце левой руки. Потом посмотрела на Брунетти:
– Это уже случилось.
Она вдохнула поглубже, пытаясь совладать с голосом. Произнесла слово, осеклась, попробовала еще раз и наконец с усилием проговорила:
– Все еще серьезнее, чем я думала.
В кабинете повисла тишина. Брунетти и Вианелло не шевелились. Прошло не меньше минуты, прежде чем Брунетти спросил:
– О чем вы, дотторесса?
– Больше книг… – отозвалась она.
– Отсутствует в хранилище?
Она опустила глаза и снова стала теребить заусенец. Потом собралась с силами и посмотрела на комиссара:
– Да. Мне захотелось убедиться в том, что больше ничего не пропало, поэтому я распечатала каждую десятую из первых ста страниц каталога и проверила, все ли упомянутые там книги стоят на полках или кому-то выданы.
– И сколько книг в этих списках? – поинтересовался Брунетти.
Директриса задумалась над вопросом, и он уловил момент, когда она осознала его суть.
