Лондонский туман. Здесь нет места любви - Холланд Саммер

Хоть я и старалась подойти к нему максимально незаметно, но машина словно служила точкой притяжения для всеобщего внимания. На мне сосредоточились десятки взглядов соседей и случайных прохожих. Чертово воскресенье.

– Быстро, – поздоровался Эрик, открывая мне дверь, – я уже чувствую, как у меня снимают колеса.

Я проскользнула внутрь, не споря: нам действительно нужно было отсюда выбираться.

Эта часть района отличалась от той, что располагалась на другой стороне парка Гидея: там – низкоэтажная застройка, милые семейные домики и такие же жители. А вот в нашем мире высотных коробок для сна и тухлого секса поселились все виды работяг: мигранты, стянувшиеся со всех нищих уголков Европы, обслуживающий персонал для торговых центров и даже ребята, которые катались на юг боро, чтобы работать на каком-то заводе. Ну и мы с Брендой, конечно.

– Тебе нужно переехать. – Эрик сдал назад, выбираясь на улицу. – Это не район для девушки с Канэри-Уорф.

Переехать… Словно говорила Бренда. Правда, мотивация у них была разная.

– Ты знаешь, сколько сейчас стоит снять квартиру в Лондоне? – уточнила я. – Даже во внешнем Лондоне. Даже в Ист-Хэме.

– Тебе отсюда слишком далеко ездить на работу.

– Это все равно временно, – пожала плечами я. – Зачем ради пары месяцев срываться с места?

– Пары… – Эрик повернулся ко мне. – Ладно, потом. Или ты ищешь квартиру, или я тебе ее найду.

– И оплатишь? – насмешливо уточнила я. – Вопрос закрыт, я пока остаюсь в Хаверинге.

– У твоего упрямства есть логичная причина, или тебе просто весело меня доставать?

Я не стала отвечать на этот вопрос, отвернувшись к окну, где проплывала мимо окраина Ромфорда. Маршрут уже был мне знаком, вот только я впервые смотрела на него при свете дня. И впервые с судьбоносной встречи с Эриком – с хоть немного холодной головой.

Несмотря на то что осень неумолимо опускалась на Лондон, сегодня светило солнце. Редкий гость нашего города в такое время. Можно ли было считать это знаком?

Вчерашний полноценный выходной здорово помог разобраться с происходящими событиями, расставить приоритеты и даже собрать список вопросов, то и дело всплывавших на неделе. Формулировки «Мне неудобно ездить на работу, что делать?» среди них не было.

А еще Бренда весь день была на смене, никто не мешал мне прибираться под очень занимательную аудиокнигу об экономике.

– У меня важный вопрос, – вспомнила я. – Можешь ответить?

– Конечно.

– В учебниках, которые я читала в университете, писали, что сначала в экономике появился бартер – обмен товарами, потом деньги, а потом люди смогли брать эти деньги в долг.

– Ты настолько издалека зашла?

– Не перебивай. Вчера мне попалась книга, где сказали, что долги и кредиты сопровождали человечество на протяжении всей истории, и еще на древних табличках были записи, кто кому должен две коровы. И кто прав?

– Во-первых, для работы тебе это не нужно.

– Я уже поняла, но книга была слишком интересная.

– Во-вторых, не верь всему, что пишет Дэвид Грэбер. Знаю я, откуда ветер дует. Он антрополог, а не экономист, и к тому же жуткий анархист.

– Я его поэтому и взяла, – отмахнулась я. – К историкам и антропологам у меня больше доверия, чем к экономистам.

– Звучит обидно.

– Сказал человек, которому вообще нельзя доверять.

– Мне – можно, – улыбнулся Эрик, сворачивая к своему району, – у меня диплом Оксфорда.

– Тоже мне, – закатила глаза я. – Вокруг столько выпускников Оксбриджа [4], что уже сомневаюсь, так ли эти университеты элитны. Из Вестминстера я на весь отдел одна, а вот это уже что-то значит.

– Начинаю понимать, почему Блэк заворачивает твои отчеты. Звучит очень логично, но в корне неправильно!

– Он сказал то же самое, – мрачно вспомнила я.

– Ты попала в топ-команду, кроха. Вокруг тебя – отличные аналитики, каждый силен по-своему. Твоя новая подружка Фелисити вообще работала в FAB, крупнейшем банке в Арабских Эмиратах. Так что уникальность в виде Вестминстера – это скорее недостаток, а не элитарность.

Разговор из обычного вопроса свернул в интересную дискуссию о том, кто из нас особеннее и уникальнее, которая с каждой минутой становилась все жарче. Я втянулась со спортивным азартом, чувствуя, что мы наконец подбираемся к той самой истине, обязанной рождаться из спора.

Правда, Эрик вместо того, чтобы тоже заразиться моим энтузиазмом, становился каким-то напряженным и даже злым. Словно ему не нравилась наша милая беседа.

Когда машина заехала в гараж, он заткнул очередной мой аргумент, приложив ладонь мне ко рту. Так себе показатель образованного человека, правда?

– Ты ужасная софистка, и с тобой невозможно говорить, – сказал он, – я устал за одну только поездку.

– А мне понравилось, – убрала его руку я.

– Подумываю вызвать тебе такси и отправить домой уже сейчас.

– Нет, у меня есть список вопросов, и без ответов я не уйду.

Я выбралась из машины, но только тогда поняла, что небольшая дверь, ведущая из гаража на задний двор, открыта, а на пороге сидел один из тех самых огромных доберманов. Он смотрел на меня так, словно я была изысканным деликатесом, который пес долго ждал.

Внутри похолодело. Я и забыла, что Эрик натренировал собак нападать на людей. Эта деталь, так не вовремя выскользнувшая из моей памяти, была тем самым тумблером, что превращал его из классного и умного парня в маньяка, который шантажировал меня, угрожал и поместил из беззаботной жизни в корпоративный ад.

– Господи, – мой голос стал высоким, в нем были слышны нотки паники, – Эрик, ты можешь его убрать?

– Нельзя, – строго сказал он доберману, и тот с удивленной мордой повернулся к хозяину. – Уна, иди в дом. Розенкранц, место. Место, я сказал!

Не дыша, я быстро обошла машину сзади и добралась до заветной двери. Доберман так и не сдвинулся с порога, он провожал меня тоскливым взглядом пса, не получившего любимое лакомство. От ощущения себя едой бросило в пот.

– Как зовут твоих собак? – уточнила я, когда Эрик зашел в гостиную вслед за мной.

– Розенкранц и Гильденстерн.

Его лицо вдруг растянулось в озорной улыбке, словно эти имена были особенно удавшейся шалостью.

– Очень по-оксфордски, – попробовала вернуть себе нормальное состояние я. – Чувствуется высокий уровень образования.

– Посмотри на них, – кивнул Эрик в сторону окна на задний двор.

Пока я находилась за стеклом, можно было чувствовать себя в безопасности. Оба пса забыли обо мне: носились по двору, как заведенные, словно охотились… А они действительно охотились, потому что по земле, подпрыгивая и пытаясь взлететь, неслась маленькая синичка.

– Они полные идиоты, – с нежностью произнес Эрик, оказавшийся позади меня. – Большие, сильные, ловкие… Но тупые до невозможности.

– Они пытаются вдвоем съесть одну птицу?

– Скорее, им интересно ее ловить.

Один из псов радостно подпрыгнул, держа синичку в зубах, и тут же выпустил ее, словно давая старт следующему раунду.

– Как-то ее… жалко, что ли, – озвучила свои мысли я. – Может, заберем птицу у этих живодеров?

– Думаешь, стоит? – Руки Эрика оказались у меня на бедрах. – Это еще одна версия нашего мира, кроха. Если ты маленькая птичка и попалась двоим доберманам, сваливай или становись жертвой. Надеяться, что придет кто-то большой и добрый и вытащит тебя из их зубов, не надо.

– Это жестоко.

– Это обыденность. И на твоем месте я бы думал совсем о другом… – Его голос стал вкрадчивым. – «Как же хорошо, что сейчас там птица, а не я».

Синичке удалось запрыгнуть на невысокий камень, пробежать по нему и исчезнуть в траве. Доберманы удивленно уставились на это место, по очереди обнюхали его, помотали головами, а потом синхронно, как атлеты на олимпийских играх, упали на свои задницы.

– Молодец, – выдохнула я. – Она их перехитрила.

– Да, они даже тупее птицы, – согласился Эрик. – Кстати. Ты голодна?