У фортуны женское лицо - Демьянова Валентина

– Вот, блин! Теперь и это выгребать? – процедил он и смачно сплюнул в мою сторону.

– За работу! – скомандовал Сурен.

Роман зыркнул на него, но огрызнуться не решился. Ухватив обломок доски, он лениво потащил его в сторону. А мы с Суреном снова взялись за лопаты. Как ни старались, дело подвигалась медленно, и к вечеру расчистить завал до конца не удалось. Когда солнце опустилось до кромки леса, Сурен дал команду заканчивать. Я к тому времени уже валилась с ног, Роман чувствовал себя не лучше, и только Сурен оставался полон сил. Едва дотащившись до стоянки, мы с Романом без сил рухнули на траву. Сурен нахмурился и недовольно приказал Роману:

– Вставай и готовь пожрать!

– Почему я? – тут же заорал тот. – А эта зачем?

Тут уж возмутилась я:

– Мы так не договаривались!

– А на черта ты сюда тогда приперлась?

– Тебя забыла спросить!

Ссора грозила принять затяжной характер, но вмешался Сурен:

– Не приставай к ней! Еду готовишь ты!

Пока мужчины выясняли отношения, я, чтобы не мозолить им глаза, ускользнула. Через арку вышла на луг и побрела в сторону озера.

Назад вернулась, только когда окончательно стемнело. Подойдя к стоянке, с радостью обнаружила, что бодрствует один Сурен. Он сидел на чурбаке у костра и смотрел на огонь. На земле рядом с ним лежал автомат.

– Где была? – не поворачивая головы, недовольно спросил Сурен.

– Прошлась немного.

– Уходишь – предупреждай!

Послушно кивнув, я прошла мимо. В тот момент куда больше, чем недовольство Сурена, меня волновала проблема ночевки. Весь день я мучилась мыслью, что придет момент, и нужно будет ложиться спать. А место глухое! Если, не дай бог, что случится, можно не кричать, все равно никто не услышит. Как оказалось, мои спутники запаслись тремя спальными мешками, которые и раскатали тут же, около машины. Я оттащила свой в сторону и поставила рядом сумку, намекая, что это моя территория. О том, что прошипел Роман, когда я шла мимо, старалась не думать:

– Ты у меня, сучка, кровавыми слезами умоешься.

Анна

Закончив с одной папкой, я взялась за другую. Эта была заполнена хозяйственными документами. Вернувшись из заграничного похода, Захар с головой окунулся в дела. Он перестраивает дом, приводит в порядок парк и двор, закладывает фонтан. «Вещь получается уникальная. Ни у кого в округе такой не будет», – хвастается он дядюшке. С ним у него полное единодушие, а вот тетушка в письмах его крепко бранит. «Доколе ты будешь жить бобылем? Пора бы выкинуть из головы эту глупую увлеченность Ниной и подыскать себе пару. Неужели после стольких лет так и не перегорел?» – «Нина тут ни при чем, все давно забыто, – отбивается Захар. – А не женюсь потому, что не создан для семейной жизни. И тут же, противореча самому себе, интересуется: – Как там Нина?» – «Вдовствует, воспитывает сына, о тебе не вспоминает. Так ведь для тебя это не новость! Ты еще в свой злополучный приезд в Петербург знал, что она собирается замуж за твоего кузена Сергея». После подобных ответов Захар надолго замолкал, а потом снова письмо и снова вопрос: «Как Нина?»

Очевидно, Шенк планировал сделать свою книгу об Ольговке максимально полной, поэтому скрупулезно собирал все касающиеся ее бумаги, вплоть до незначительных. Иногда из-за его педантизма дело доходило до смешного. Меня, к примеру, очень позабавила копия заказа на изготовление канализационных люков! В бумаге дотошно оговаривались не только их размеры и форма люков, но даже узор на поверхности. Больше всего меня поразил тот, в центре которого должен был быть помещен фамильный герб Говоровых и название усадьбы! Молодой барин в усадьбе устраивался обстоятельно, с помпой и денег не жалел.

Читать подобные бумаги крайне скучно, но, как человек добросовестный, я не могла отложить их в сторону. А вдруг пропущу что-то важное? Поэтому, злясь и фыркая, я все-таки просмотрела их все до единой. И только потом с чистой совестью перешла к следующей папке, не подозревая, что внутри меня ждет сюрприз! Копия доноса на Говорова! Отрытый Шенком в каком-то архиве, он был адресован самому императору. В нем сообщалось, что Говоров составил заговор против спокойствия государства. Что злодеи, среди которых много сослуживцев Захара по военной компании, людей храбрых, обстрелянных и потому опасных, замышляют цареубийство и захват власти. Что местоположение Ольговки очень выгодно с точки зрения стратегической и может служить отличным местом для сбора мятежных войск. Доносчик просил особо обратить внимание на то, что у Говорова имеются большие запасы заготовленного для прошлой военной кампании оружия.

«Сильный ход!» – изумленно покачала я головой. Для императора худшего греха, чем принадлежность к заговорщикам, быть не могло. Александр, сам занявший престол в результате дворцового переворота, всю жизнь боялся заговоров. Слишком хорошо знал, на что способна недовольная аристократия. Не блиставший глубоким государственным умом, император был достаточно хитер, чтобы играть роль «рыцаря без страха и упрека», и достаточно тверд, чтобы безжалостно расправляться со своими врагами. А «доброжелатель», проинформировав власти о грозящей ей опасности, тут же предложил путь нейтрализации Говорова. «Нужно объявить его сумасшедшим, – подсказал он. – В обществе не возникнет вопросов, всем известно о его ранении в голову. А поскольку нрав у Говорова вспыльчивый, то скандал обеспечен, и это будет повод его изолировать».

Меня удивил не сам донос. В конце концов, чему тут было удивляться? Человеческая подлость существовала всегда, и прошлые времена в этом отношении ничем не отличались он наших. Меня поразила подпись! Аполлинарий Петрищев! Друг детства! Полли!

Наташа

Утром меня разбудил громкий голос Сурена, который пытался поднять Романа. Предвидя, что скоро разгорится скандал по поводу того, кому готовить завтрак, я прихватила полотенце и исчезла. Нашла укромное местечко и, осторожно щупая дно ногами, вошла в воду. После ночи она показалась холодной, поэтому плавала я недолго. Заледенев, выбралась на берег и, громко клацая зубами, потянулась за полотенцем. Вздрогнула оттого, что за моей спиной раздались громкие аплодисменты. Поодаль, привалившись спиной к дереву, стоял Роман. От неожиданности я сначала замерла, а потом с гневным воплем «Гад!» кинулась назад в воду. Роман захохотал.

– Ты чего приперся, придурок?

– На тебя поглядеть! Я ж не знал, что ты пугливая!

– Теперь знаешь! Вали отсюда!

Предвидя грядущие неприятности, я забралась поглубже в воду, и тут из дальних кустов раздалась команда:

– Роман, иди к машине!

Самого Сурена видно не было, но голос слышался отчетливо. В нем не было ни гнева, ни раздражения, но Роман подчинился. Нехотя отлепившись от дерева, он медленно поплелся в сторону лагеря. Некоторое время я еще понаблюдала и, только поверив, что ушли оба, выскочила из воды. Мне потребовалась минута, чтоб натянуть спортивный костюм. Плохая защита, но одетой я чувствовала себя увереннее.

Когда вошла во двор, Сурен с Романом возились возле фонтана. Вид у обоих был хмурый, и оба сделали вид, что меня не замечают. Я схватила лопату и присоединилась к ним. Тоже молча.

Из-за плохого настроения трудились с таким остервенением, что с работой справились быстрее, чем можно было ожидать. Освобожденный от мусора фонтан представлял собой литую чашу с патрубками для пуска воды по кругу и люком в центре.

– Ну и зачем мы горбатились? – язвительно поинтересовался Роман.

– Чтобы знать, что здесь находится! – отозвался Сурен, и по тому, с какой силой он вогнал лопату в землю, стало ясно, что его уже начинает выводить из себя постоянное брюзжание водителя. – Тащи лом!

Роман, что странно, рысью бросился выполнять приказание. Выхватив принесенный лом, Сурен попытался поддеть заржавевший край крышки. Она не подалась, и ему пришлось хорошенько поднатужиться, прежде чем крышка сдвинулась. Три головы, чуть не сталкиваясь лбами, склонились над открывшимся колодцем со скобами в стене.