Наследники чужих судеб - Володарская Ольга Геннадьевна

Оля отца не выдала, но разочаровалась в нем и перестала к нему льнуть. Тот решил, что девочка взрослеет, и сэкономленную нежность отдавал все той же любовнице. Когда они поехали семьей в Адлер, он постоянно куда-то убегал. Как оказалось, к ней. Пока они жили в санатории, она обитала в частном секторе. Отец снял для нее домик в десяти минутах ходьбы и при любой возможности мчался к ней. Мама этого не замечала. Ее отдых состоял из утренних заплывов, дневных процедур, вечерних променадов и посиделок на балконе с книжкой.

– Мы поедем в Ольгино? – спросила у нее дочь, садясь в самолет. Любовница отца летела тем же рейсом, хотя туда ехала поездом.

– Нет, – скупо ответила мать.

– Почему?

– Нечего нам там делать. Бабушка переехала.

– Быть такого не может!

– То есть я вру? – приподняла бровь она. Лицо суровое, тело напряженное.

– Куда она переехала? – не дрогнула Оля. Она и к матери изменила отношение, узнав об изменах отца. Такая умная, проницательная, важная, а не видит, что под ее носом творится. – И что с домом?

– Стоит запертым. Куры забиты, коза продана, собаки отданы. Моя мать уехала в Крым вместе с младшей дочкой.

– Тогда почему мы были не там?! – вскричала Оля. – Не с ними?

– Нас не звали.

– Ты поругалась еще и с бабой?

– Я люблю свою мать, но она выбрала не меня, а Алену. Коль так, пусть живет с ней.

Отец ушел из семьи, когда Оле исполнилось девять.

– Дурак, – сказала ему супруга. – И чего тебе не жилось?

Оказалось, она все знала о его изменах, но закрывала на них глаза.

– Ты так его любила? – много позже, когда Оля уже сама была замужем и у нее начались первые проблемы в отношениях, спросила она у матери.

– Я любила себя в браке, – ответила та.

– Не понимаю.

– Была как будто в домике. – И возвела над головой остроконечную крышу из ладоней. В детстве все так делали, когда хотели спрятаться или защититься. – Одинокая профессорша – это не то что замужняя. У первой озлобленность и недотрах. – Маме ее ученая степень не мешала крепко выражаться. – Вторая живет полной жизнью, отдаваясь не только науке, но и семье. Муж-добытчик, умница-дочка, свекры, ждущие нас на даче каждые выходные, – всем этим в нашей научной среде можно хвастаться! Я этого не делала, но давала понять, что это у меня есть. А еще карьера, которой семья не мешает, а только помогает. Особенно – ее глава. Муж и денежку в дом принесет, и за дочкой присмотрит, и от бытовых проблем избавит… Золотой, получается!

– Но гулящий!

– Плевать. Изменяют почти все, но с умом. А папаша твой идиотом оказался. Хотя чего я от него, пэтэушника, ждала? – В этом мать была неизменна: она всегда указывала отцу на то, что он не получил хорошего образования. – В свою защиту могу сказать, что брак сохранить я пыталась. Даже пробовала забеременеть. Секс меня никогда особо не интересовал, но тут я стала активной и не настаивала на защите. Увы, беременность не наступила, мы с твоим отцом развелись.

– Он уже вступил в третий брак, а ты все одна. Почему? – Оля все надеялась услышать слова о том, что достойнее бывшего мужа не нашла, но увы:

– Отпала надобность что-то доказывать окружающим. Но не сразу…

Первое время после развода мама искала себе достойную пару. Без истерик, какого-то напряга, но и без особого воодушевления. Она ходила на свидания с теми, кто хотя бы не раздражал. Желающих было море, и она выбирала. К сорока мама вошла в свою лучшую пору. Всегда красивая, но теперь еще и созревшая, как дорогое вино, стильная, расслабленная, она будоражила мужчин. Особенно молодых. Студенты за ней ходили толпами, но их она не воспринимала. Встречалась только с ровесниками (возрастные джентльмены ее тоже не привлекали), но никого не пустила дальше прихожей.

Мытарства закончились, когда научную работу мамы опубликовали мировые издания. Она стала звездой! Оле тогда исполнилось двенадцать, и она впервые столкнулась с журналистами. Они караулили ее у подъезда и пытались узнать, как она относится к славе своей мамы. Девочка не могла связно ответить, и ее назвали умственно отсталой. «На детях гениев природа отдыхает!» – писала пресса. Оля плакала. Мама злилась. И чтобы избавить и себя, и дочь от повышенного внимания, заключила контракт с американским университетом. Она бы читала в нем лекции, а Оля сопровождала мать. Но папа не подписал разрешение на выезд, и девочка осталась в Москве. А мама улетела.

Жила Оля у дедушки с бабушкой. Она к ним хорошо относилась, но не любила. Как и они ее. Два года, что мать отсутствовала, прошли ровно. Вспомнить нечего!

Из Америки мама вернулась другой. Во-первых, лысой. Напуганной дочери объяснила, что устала тратить время на укладку и лучше так. Рака нет, все нормально. К кришнаитам не примкнула. Просто так удобнее. Во-вторых, богатой. На лекциях мать заработала нормально, поэтому купила дом на Рублевке, а остальное положила в банк. Те деньги прогорели в 2008-м, поскольку были переведены в рубли. Дом остался, но на его содержание уходило слишком много, и мама его сдала эстрадной певице, ставшей популярной благодаря одной песне.

– На тебе, оказывается, природа действительно отдохнула, – отметила мама, вникнув в жизнь дочери. – Ты не блещешь ни умом, ни талантами.

– Может, я в отца? – возражала Оля.

– Интеллект дети наследует от матерей, а ты им не выделилась.

– Но я и не тупая!

– Если это повод для гордости… Наслаждайся!

Оля тогда взяла себя в руки и перестала лениться. Она смогла хорошо окончить школу, поступить в институт. Но на третьем курсе произошло судьбоносное знакомство… Оля встретила своего злого гения!

Он был аспирантом. Старше всего на шесть лет, но как будто на века. Оля видела в Петре мудрого наставника, личность настолько цельную, глубокую и зрелую, что ей можно поклоняться. Он приехал из Польши. Говорил по-русски хорошо, но с шепелявым акцентом. Поэтому Олина мама не воспринимала всерьез слова, что он говорил.

– Что ни ляпнет, все невпопад, – хохотала она, не понимая, что ее дочь уже завязла в нем. – Надеюсь, ты его всерьез не рассматриваешь?

Что надежда не оправдалась, она поняла, когда Оля поставила ее перед фактом:

– Мы ждем ребенка и собираемся пожениться!

Спустя шесть месяцев в семье произошло пополнение. Оля родила Адама.

Против этого были все… Без исключения! Петр, узнав, что у ребенка, скорее всего, синдром Дауна, просил Олю сделать аборт. С ним соглашались остальные. Если есть вероятность родить больного ребенка, лучше этого избежать. Особенно в двадцать! Впереди столько беременностей…

Но Оля любила свое чадо, несмотря ни на что. Будь у него тяжелая физическая патология, она бы подумала. Но ребеночек гармонично развивался, только был не таким, как все… Солнечным!

Первым от них сбежал Петр. Вернулся в Польшу, где ему и место родственники нашли, и новую жену. Потом устранилась мать. Имея доход от сдачи дома, она уехала на Урал. Там, как она считала, произойдет следующий научный бум. Отец, и так почти не помогающий, улетел во Вьетнам. Его родители не желали нянчиться даже со здоровым правнуком, не говоря уже об особенном. Они для себя будто и не жили, а только для сына и членов его семьи. Сколько же можно?

Оля ни на кого не обижалась. И взвалила всю ответственность за Адама на себя. Не пожалела ни на миг! Сын давал столько радости, что Оля ею захлебывалась. Было трудно, порой невыносимо. Особенно когда мальчик болел, но не мог объяснить, что с ним не так. И денег не хватало на хороших педагогов. Те, что от государства, заботились лишь о том, чтоб ребенок умел выживать. Оля же видела в Адаме будущего гения. На ней природа отдохнула, а ее сын достигнет высот. Тем более его отец тоже одарен сверх меры. И Оля последнее отдавала, чтобы Адама развивали. Он умел читать в четыре, как его бабушка. В пять он писал. В шесть решал уравнения. В девять понял, что все это ни к чему, и переключился на музыку.