Тайна двух лагерей - Леонов Николай Иванович

Алексей сам сходил внутрь и сделал заказ. Себе взял бокал пива, а мне белое сухое вино марки «Шардоне». Вино – его выбор, я бы предпочла красное, но Алексей настаивал. Заказ тоже оплатил он, когда мы собрались уходить. Никаких разговоров о том, кто должен или не должен открывать кошелек.

– Галантность, предупредительность, обаяние, забота, защита, – перечислил Стас. – Весьма действенно для того, чтобы расположить к себе даму сердца.

– Какая там дама сердца? Мы были знакомы всего пару часов, – напомнила Виктория Станиславовна. – Но вы правы – он мне чем-то понравился, но я до сих пор не понимаю, что в нем было такого. А вино усугубило мои ощущения. Есть нам не хотелось, мы просто разговаривали. Друг о друге не расспрашивали и не говорили об этом. Просто обсуждали то, что было вокруг. Прошлись по теме погоды, уличного шума, рекламных баннеров. Алексей расспрашивал меня о месте работы, я ему и об этом сообщила. В общем, совершенно расслабилась. В какой-то момент почувствовала, что закружилась голова. Ну, думаю, приплыли. Вспомнила, что после обеда крошки во рту не было. А на часах, простите, почти девять вечера. И людей вокруг все больше. В общем, пока не дало по мозгам окончательно, я решила сходить в дамскую комнату. Думала, что полегчает, а потом я просто попрощаюсь и пойду домой. Я живу недалеко, минут пятнадцать ходьбы от того места. Но меня пошатывало, словно я после общего наркоза. Вернулась к Алексею и честно призналась, что мне нехорошо. Хотела вызвать такси, но он сказал, что проводит до дома. Расплатился он, я даже не вмешивалась. Меньше всего мне хотелось, чтобы он провожал меня, когда я в таком паршивом состоянии, но мой дом был неподалеку, и я решила, что смогу потерпеть. Последнее, что я запомнила, – как мы перешли дорогу. Там еще на углу старая котельная. Вот ее я и запомнила очень отчетливо. А потом провал.

Виктория Станиславовна открутила крышечку с бутылки и сделала несколько глотков воды. Стасу показалось, что пить ей совсем не хотелось, а просто стало трудно продолжать свой рассказ, и вспоминать, и заново переживать то, что с ней случилось.

– А почему вы не ведете протокол допроса? – повернулась она к Стасу. – Я буду должна его потом подписать.

– С этим успеется, – успокоил ее Стас.

– Значит, все-таки допрос?

– Пока что неформальный.

– Поняла.

Виктория Станиславовна опустила голову. Волосы свесились и закрыли ее лицо.

– То, что я расскажу, может прозвучать абсурдно. Как сон психически больного. Но я и сама до сих пор не знаю, приснилось мне это или нет.

– Продолжайте, Виктория, – попросил Стас. – Все. Без утайки.

– Ну ладно. Верить мне или нет – это вам решать. Я-то знаю, что говорю правду. Так вот, поворот в мой двор, а дальше ни-че-го. В самом прямом смысле. Ни боли, ни света, ни темноты. Меня будто бы не стало. Но в какой-то момент я открыла глаза и… я не поняла, где нахожусь. Не дома, не на улице. В небольшой комнате, наполненной красным светом. Сознание было четким. Вот, знаете, будто бы сначала нажали на кнопку и я выключилась. Как телевизор, как вентилятор, как любой электрический прибор. А потом снова кто-то нажал на кнопку, чтобы я «включилась». Словно вырезали кусок из жизни, только вот не очень понятно, как долго он длился.

Я лежала на полу в этой красной комнате. На спине. Живая. Я дышала, мои глаза видели, я чувствовала незнакомые запахи.

– Чем пахло в той комнате? – спросил Стас.

– Сладковатый такой запах, будто затхлый. Так иногда пахнет в лесу, если близко вода. Я помню, я бывала в лесу в детстве, а потом мы с папой спускались к реке. Что-то похожее.

Я попыталась пошевелиться, и мне это удалось сделать без труда. Единственное, я осторожно попыталась согнуть ногу в колене, и у меня вдруг получилось. Потом я приподняла голову, чтобы посмотреть на себя, и увидела, что на мне нет одежды. Вообще! И вот тогда я заорала как никогда в жизни. Села, прикрылась руками, а с меня вдруг что-то посыпалось. Щекочущее, словно много бабочек крыльями гладят по плечам, по спине, по рукам. Но я увидела не бабочек, а пауков. Я их не боюсь, но тогда все вокруг казалось страшной пыткой. Стряхиваю их с себя и понимаю, что нет никаких пауков. Присмотрелась, а это сухие цветы. Как будто кто-то срезал с сотни роз все цветки и высушил, а потом раскрошил. Но там были не только розы. Если честно, я их уже не рассматривала. Лучше бы были пауки, потому что высохшие розовые бутоны, которые были повсюду… это очень, очень страшно.

В этот момент над головой что-то полыхнуло, я посмотрела на потолок – он оказался низким, будто я в подвале. Над головой медленно гасла какая-то большая лампа. Все. Простите. Не могу.

Вероника Станиславовна открыла дверь и буквально вывалилась из машины. Стас тут же поспешил к ней. Она стояла у капота, прижав руку ко лбу.

– Можем сделать перерыв, – предложил Стас. – Давайте-ка я водички дам.

Он наклонился и поднял с асфальта упавшую бутылку с водой. Вероника Станиславовна оттолкнула его руку.

– Если бы я снова не потеряла сознание в том подвале, я бы умерла от страха. Или бы сошла с ума.

– Но вы не сошли с ума, – мягко уверил Стас. – Вы даже что-то запомнили.

– Помню, как очнулась во второй раз. Было холодно, я лежала на траве, а вокруг ветки, прямо на уровне глаз. Поняла, что я в каких-то кустах, но где именно? И снова я раздета. Первая мысль: изнасиловал! И вдруг услышала шум машин. Такой родной, такой знакомый! И – человек. Шел на меня, весь в черном, вокруг него ветки трещали. И я закричала, потому что кошмар продолжался.

– Это был сторож парка детских аттракционов, – вздохнул Стас. – Слава богу, что он вас нашел.

– Он точно знал, куда идти! – вытаращила глаза Виктория Станиславовна. – Он знал, что я там!

– Не знал, но догадывался, что в кустах может кто-то быть. Он работает сторожем в этом парке десять лет. Привык делать обход, чтобы никто после закрытия не распивал спиртные напитки на территории. Шел уже знакомым маршрутом и наткнулся на вас. Он и сам малость прифигел от увиденного. Только благодаря ему вы еще и живы.

Виктория Станиславовна расправила плечи, глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Груз с плеч? – спросил Стас.

– Не знаю, – твердо ответила Виктория Станиславовна. – Никому не рассказывала. Вы первый. Верите мне?

– Вполне.

– Я в том кафе и выпила-то совсем чуть-чуть. Половину бокала, может.

– Вино-то понравилось?

– Серьезно? – удивилась Виктория. – Вас интересует именно это?

– Просто ответьте, – попросил Стас. – Вы не любитель белого вина, если я правильно понял. Белое сухое совсем не уважаете?

– Иногда могу выпить и его.

– На вкус вина в том кафе не обратили внимание?

– Обычный, – пожала плечами Виктория. – Я поняла, зачем вы спрашиваете. Подонок мог что-то подмешать, да? Я тоже об этом подумала, но, поверьте, на вкусе белого сухого «Шардоне» это никак не отразилось. Да будь оно хоть сухим или мокрым! Любое вино должно иметь обычный винный привкус, а все остальное, включая нотки, букет и прочую хрень, это из другой области. Так вот, вино было как вино.

– Окей, я понял, – будничным тоном ответил Стас. – Сейчас время такое, Виктория Станиславовна. Не балуетесь чем-нибудь запрещенным?

– Упаси боже. Вам руки показать? Вы не найдете там следы инъекций. Не принимаю и не намерена. Хотите сказать, что я сама что-то с собой сделала?

– Ничего подобного.

– Почти поверила, – проговорила Виктория и отвернулась.

– А что же ваш знакомый по имени Алексей? – Стас достал пачку сигарет и зажигалку. – Он больше не появлялся? Может, навещал вас в больнице или звонил?

– Мы не обменивались номерами телефонов. Сразу после знакомства пошли в кафе. Но мне бы очень хотелось снова его увидеть. У меня есть к нему вопросы.

Вероника Станиславовна внимательно посмотрела на Крячко.

– Он пришел из ниоткуда и был последним, кого я видела в тот день, – сказала она. – Он исчез так же внезапно, как и появился. Найдите его, пожалуйста. Очень вас прошу.