Эффект ореола - Янг Кристина

– Я сама, – низким голосом ответила я, который стал таким после многочисленных сигарет.

Вилсон смотрел на мои дрожащие руки и анализировал мой внешний потрепанный вид.

– Ты можешь потерять контроль над управлением, – настаивал он.

– Я сама, – повторила я уже раздражительнее.

Вилсон вздохнул, не рискуя больше пытаться уговорить меня. Он просто смотрел на меня и не знал, как помочь. А я не ждала того, чего просто не существует в данной ситуации. Как можно помочь человеку, у которого три часа назад рухнула жизнь, словно карточный домик, стоило увидеть близкого человека мертвым? Если только возродить его. Иного варианта нет. Утешение, поддержка, слова – это все косвенное, являющееся только способом попытки помочь.

Эта попытка только сильнее усугубляет и так подрывное состояние, когда ты еле сдерживаешься, чтобы не заорать в пустоту или на того, кто ближе всех и пытается поддержать. Когда у тебя боль вселенских масштабов помещается в душе и застилает там все собой. Когда тебе просто хочется лезть на стену или вырубиться до тех пор, пока эта боль не исчезнет и перестанет терроризировать все естество.

Но когда теряешь единственного родного человека, ощущения внутри еще хуже. Здесь уже мало слова «боль». Этим словом не описать того урагана, что поднимается у меня в душе на данный момент. Когда хотелось улыбаться только ради этого человека. Когда есть к кому приехать и поговорить. Когда этих людей объединяет общая боль и они могли поддержать друг друга. Когда смысл был только в этом человеке. Когда ярко жить хотелось только ради…нее.

Я прикрываю глаза и судорожно выдыхаю.

– Может тебе стоит поплакать? – предлагает мой друг, который продолжает молча сидеть рядом.

– Поплакать, – усмехнувшись повторила я. – Поплакать… А ей слезами не поможешь теперь, – ответила я на предложение Вилсона, повернув к нему голову. – И мне это тоже не поможет. Знаешь, что мне поможет? Когда я посмотрю в глаза убийце и как следует прибью его. Вот тогда мне станет немного легче.

– Мы взяли его.

Я удивленно произнесла:

– Уже?

– Это хозяин квартиры, в которой мы нашли Дженни. Нож принадлежит ему и на нем его отпечатки. Он спал, сидя на кухне, в нетрезвом виде.

Я нахмурилась и начала анализировать слова Вилсона остатками своего здравого рассудка, часть которого способна действовать немедленно, но другая часть требует сна.

– То есть вы взяли его только потому, что он находился в своей собственной квартире и бухал там? – уточнила я.

– Он первый и главный подозреваемый, – пожал плечами Вилсон.

– А меня ты не хочешь опросить? Я была последней, кто видел Дженни живой. – Я сглотнула, когда почувствовала сильный укол боли в сердце после своих слов. – С меня нужно начать, а не радоваться, что взяли подозреваемого, и он теперь точно виноват, потому что против него все доказательства.

Я втянула в легкие дым и потушила сигарету на ступеньке между ног, выпуская дым.

– Я думал, тебе нужно время, чтобы прийти в себя, и не тревожить…

– Вилсон, – перебила я его. – Плевать, что чувствует человек, у которого убили близкого человека. Твоя работа найти убийцу и начать работу немедленно. Пусть даже я реву, но опрашивай, добивайся. Это для меня нужно, – эмоционально проговорила я, на последних словах ударив себя ладонью по груди. – И не важно, что мы друзья. Будь жестче, ты в полиции служишь.

Я поднялась на ноги. Желание найти убийцу добавляет мне сил и заставляет забыть о боли от потери.

– Я хочу поговорить с ним. Поехали, – отчеканила я и начала спускаться по лестницам.

– Но… – Вилсон нагнал меня, чтобы продолжить свою речь. – В качестве кого я пропущу тебя к нему? Ты потерпевшая и не имеешь права…

– В качестве его адвоката, – равнодушно ответила я, перебивая друга.

Я открыла дверь машины со стороны водительского сидения и посмотрела на своего ошарашенного от моих слов друга.

– В машину, живо, – приказала я и села за руль.

Отдел полиции встретил меня печальными взглядами и поникшими лицами. Как же быстро доносятся слухи. Теперь всем известно, что я фигурирую в этом деле как потерпевшая. Меня так и буравили внимательными взглядами, пытаясь как следует разглядеть мое состояние.

Идите к черту! Никто не увидит моей боли! Пусть наблюдают за моей нерушимой стойкостью, которая не прогибается даже под гнетом жестокого убийства моей сестры. Всем хочется увидеть, как ломается самый жестокий уголовный адвокат-женщина Манхэттена, которую проверяют на прочность всеми способами.

Люблю разочаровывать людей.

Хотя и мысли о том, что моей любимой сестры больше нет, не покидают меня и сотрясают мою душу, я стараюсь показывать равнодушие всем своим видом: на лице, в походке, во взгляде.

Когда мы с Вилсоном свернули направо по коридору, я почти врезалась в живое препятствие в виде высокого мужчины, который для меня, к сожалению, хорошо знаком. Он схватил меня за плечи будто боялся, что упаду. Я тут же деликатно, без резких движений сделала два шага назад, избавляясь от его не нужной хватки.

– Соболезную твоему горю, – заговорил он, снова пытаясь коснуться меня. На этот раз кисти руки.

Я сделала еще один небольшой шаг назад. Вилсон, стоящий позади меня, повторял мои движения, чтобы обезопасить свои ноги от моих.

– Рональд, твои действия сейчас неуместны, – проговорила я, смотря на него с недовольством.

– Никто не подумает лишнего. Для всех это выглядит так, будто я поддерживаю своего друга.

Я подавила смешок.

– Странная дружба у прокурора и адвоката.

– И такое бывает, – пожал он плечами.

Рональд не сводил с меня своих карих глаз, пристально наблюдая за каждым моим движением и мимикой на лице. Я чуть склонилась в сторону, чтобы посмотреть в конец коридора и убедиться, что впереди дверь в допросную, где я должна разговаривать с подозреваемым.

Я снова выпрямилась и посмотрела на Рональда, который не видит границ даже в общественных местах и опаляет меня своими влюбленными глазами.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, не озвучивая свои подозрения, чтобы услышать его личные объяснения.

– Разговаривал с подозреваемым. Я решил выступать против него в суде и посадить подонка.

Я чуть прищурилась, показывая свое негодование. Рональд приблизился ко мне и все же взял меня за руки.

– Не переживай, я отправлю его за решетку, – хрипло прошептал он у моего лица.

Я вздохнула.

– Не вижу в этом необходимости. Не трать свое время на это дело. До суда не дойдет.

Рональд нахмурился, находясь в состоянии непонимания, хотя до моих слов он держался уверенно и не видел сомнений в своей позиции. Его хватка на моих руках ослабла и мне не пришлось даже прилагать усилий для того, чтобы они выскользнули из его лап.

– Ты что, пришла к нему в качестве адвоката? – осторожно уточнил Рональд, будто сомневался в своей догадке, будто она за гранью реальности.

– Именно, – ответила я и собралась уходить, но Рональд удержал меня, схватив за предплечье.

– Ты спятила? – зашипел он возле моего уха.

Я посмотрела на него с вызовом.

– Не мешай мне выполнять работу, – процедила я и дернулась, чтобы высвободиться из его хватки, но Рональд только сильнее сжал мою руку.

– Не смей стоять на моем пути, я все равно посажу его. Против него все улики.

– Зачем? Чтобы на моих глазах подняться? – с лукавством спросила я.

Рональд сглотнул, когда он начал рассматривать каждую деталь моего лица.

– Не без этого, – прошептал он.

– Тогда лучше отступи, – ласково сказала я, гипнотизируя влюбленное сознание прокурора. – Я знаю, что делаю. Тогда ты поднимешься на моих глазах.

– Хочешь я заеду к тебе сегодня вечером? – шепотом спросил Рональд, уже находясь не в своей профессиональной позиции, а в позиции безрассудного влюбленного мальчика.

– Чтобы утешить? – усмехнулась я. – Мне это ни к чему. Мою сестру убили, и я хочу найти убийцу. Мне не до тебя, Рональд. Езжай лучше к своей жене.