Роковое решение - Данилова Анна

Или могла?!

А что, если, увидев ее еще там, в электричке, убогую, прыщавую, в отвратительных синих колготках и явно потрепанную жизнью, я уже знала, как использую ее? Нет, не может этого быть. Откуда мне было знать, что ее насиловали три дня, что она сирота без детства, что глубоко несчастный и одинокий человек? Прыщи могут быть у каждой девушки, да и колготки эти синие все-таки шерстяные, не такие уж и дешевые, и не рваные. И дубленка на ней, не фуфайка же. К примеру, она могла ехать на электричке от родственников, с которыми провела новогодние праздники, домой, где у нее могла быть полная семья или даже муж с детьми. Вот что, что так привлекло меня к ней? И почему я решила, что она находится на грани? Что она именно такая, какая мне и нужна была для моего плана? И был ли план?

Да разве даже самой себе в этом признаешься?

6. Август 2024 г.

Женя, Тоня

Дверь открыла соседка, заспанная, конечно, – все-таки два часа ночи. Лицо злое, опухшее.

– Ее уже нет здесь! – гаркнула она, кутаясь в халат. – Мне неприятности ни к чему. Этот ее урод чуть мне дверь не сломал. Вот вышла замуж за идиота, пусть теперь сама думает, как из всего этого дерьма выкарабкиваться.

– Вы что же это, выгнали их на улицу?

– Нет, под кровать к себе спрятала, всех троих! – отвратительно гримасничая, прохрипела женщина.

– Гадина, – прошипела Женька. – И куда они пошли? Где их теперь искать? В полиции?

– Не знаю! – И соседка захлопнула дверь перед ее носом.

Была ночь. Хоть и август, но похолодало.

– Не думаю, что они пошли в полицию. Давай спустимся, пройдем. Вика как-то рассказывала, что подрабатывала посудомойкой в кафе где-то неподалеку.

И действительно, нашли кафе за углом. Конечно, оно было заперто, но светилось изнутри. Сквозь стеклянные стены можно было увидеть пробивающийся откуда-то из глубины свет. Значит, там, где-то в подсобке или на кухне, все же кто-то был.

Подруги постучали. И почти сразу же за стеклом появилась маленькая темная фигурка. Это была девушка, которая, узнав Тоню, открыла дверь. Кинулась к ней, обняла и разрыдалась.

– У сторожа телефон разрядился. Как назло! Не могла перезвонить и сказать тебе, где мы, – мычала она, захлебываясь слезами. – Соседка выгнала нас!

– Я догадалась, вспомнила, что ты где-то здесь работала… – Тоня и сама готова была расплакаться, глядя на подругу. – Вика, я бы не узнала тебя, честное слово! Ты на кого стала похожа? Кожа и кости! Синяки… на виске, вон, кровь! Ужас! Ладно, все ясно.

Вика посмотрела на Женю.

– Это Женя, – спохватилась Тоня, – моя подруга, познакомьтесь.

Женя не могла говорить, у нее в горле словно застряло что-то колючее и саднящее. Вид избитой и замученной женщины потряс ее. Она была такая маленькая и хрупкая, что страшно было даже представить, какую чудовищную боль она должна была испытывать при каждом ударе мужа. А он бил ее по голове, по лицу…

– Вика, где дети?

– Спят в подсобке на диване.

– Ты здесь одна?

– Нет, сторож спит в коридоре в кресле.

– Разбуди его. Мы за вами. Собирайся.

– Считай, что уже собралась, – усмехнулась сквозь слезы Вика. На ней была темная курточка, спортивные тоненькие штаны, кроссовки. – Только документы и успела забрать.

Женя с Тоней пошли в подсобку за детьми и осторожно, стараясь их не разбудить, вынесли из кафе, уложили на заднее сиденье машины рядом с матерью. Тоня достала из багажника теплое одеяло, которое Женя посоветовала ей взять с собой на всякий случай, укрыла всех троих.

– Кафе останется открытым? – спросила Женя.

И, словно в ответ на ее вопрос, в дверях кафе показался старик сторож. Решил на всякий случай помахать всем рукой. Затем перекрестил машину.

Женя, радуясь тому, что им удалось разыскать Вику с детьми и забрать их с собой, вспомнила о звонках Бориса. И сразу же все внутри заныло, как в предчувствии боли.

– Борис больше не звонил? – спросила Тоня, как если бы умела читать мысли.

– Нет. Да и сколько уже можно звонить? Я же сказала ему, что мы уже в Балашихе, что не надо за нами приезжать. Боюсь, что он сейчас у тебя, Тонечка. Что они с Ребровым перебудили всех твоих, напугали.

– Ну, Виктора-то трудно напугать. Если Борис с Валерой у нас, то им там не скучно, есть о чем поговорить.

– Ты о чем?

– Виктор знает о вашем конфликте, найдет нужные слова, чтобы твой муж успокоился и прекратил уже так опекать тебя. Все-таки ты его жена, а не маленькая дочка.

Жене от слов подруги стало еще хуже и тоскливее. Вот только этого еще не хватало – душевной беседы Виктора и Бориса. Да, у мужчин своя логика, и не факт, что Виктор будет на стороне жены.

Женя взглянула в зеркало заднего вида – Вика спала в обнимку с детьми. А дети на самом деле были совсем маленькими, примерно два и три годика, девочка и мальчик. На них были симпатичные теплые комбинезончики, голубой и розовый, какие носят обычно в холодное время года. Вероятно, решив убежать, Вика, не зная, что их всех ждет, схватила самые теплые детские вещи и бросилась к соседке. Хорошо еще, что ей удалось взять и документы. Возможно, она готовилась к побегу и приготовила документы заранее, положила где-то в удобном месте. Может, и сумку с вещами приготовила, да только взять не успела.

По дороге в Балашиху подруги составили план действий. Тоня намеревалась забрать Вику с детьми к себе, дать им время прийти в себя, решить, как им лучше поступить. Но склонялась все же к тому, чтобы Вика вернулась домой, к родителям в Уфу.

– Я куплю им билеты в Уфу, дам денег, чтобы хватило на первое время, и потом, если Вика не дура, оплачу им и адвоката, который займется ее квартирой и продаст ее, квартира-то Вики, куплена была на деньги ее родителей и оформлена была, к счастью, за месяц до регистрации их брака. Этих денег ей хватит, чтобы купить себе жилье там же, в Уфе, рядом с родителями. Вот и все!

Женя поддержала ее. Сказала, что готова тоже помочь Вике материально и найти по совету Бориса какого-нибудь недорогого адвоката, который занялся бы ее делами.

Подъезжая к дому Тони, Женя молила об одном – чтобы там не было Бориса. Она не была готова к встрече с ним и тем более к разговору. Не готова была и возвращаться домой. Ей казалось, что там, оказавшись с ним наедине, она лишится последних сил. Она не знала, как объяснить ему свои чувства. Их было слишком много, и все они были сложными. Но признаться ему в том, что она запуталась, она тоже не могла. Это означало бы признаться в своей слабости. К тому же рядом с Борисом был Ребров. Он, конечно, хороший человек, ее близкий друг, но не слишком ли много он о ней знает? И как она будет смотреть ему в глаза, зная о том, что он презирает ее за связь с Павлом?

Но Тонин дом встретил их одним-единственным светящимся окном – это горела лампа в прихожей. Дом спал. Да и машины Бориса за воротами не было. Значит, он дома. Вот и слава богу.

Тоня вышла из машины и пошла открывать дверь, Женя разбудила Вику с детьми и помогла им выбраться из машины, Вика взяла девочку на руки, Женя – мальчика.

Дома Тоня первым делом отвела Вику в приготовленную для нее комнату, где они сразу раздели и уложили детей. Сама же Вика попросилась в ванную. Тоня дала ей пижаму, халат, носочки. И поскольку ни у кого не было сна, все три женщины расположились на кухне. Тоня заварила чай, подогрела пирожки, достала бутылку коньяка и рюмки.

– Вика, предлагаю такой план, – сказала Тоня и озвучила все то, о чем они уже говорили с Женей. – Как ты на это смотришь? Готова ли ты вернуться домой, к родителям? И как они тебя встретят?

– Они только рады будут, – всхлипнула Вика. После горячей ванны, с мокрыми темными волосами и розовым лицом она выглядела намного лучше. Но синяки-то не смыть! Да и веки были воспаленно-розовыми, как у человека, который долго плакал.

– А чего ж ты раньше-то не уехала?