Горькая истина - Уильямс Шанора

– Хочу, чтобы офицеры дежурили здесь и утром, и днем, и ночью, – требует он.

– Разумеется, сэр, – отвечает Стивен.

– Будем глядеть в оба, сэр, – кивает Бёрнелл.

Доминик преисполняется гордости. Полиция обязана его защищать. Обязана заботиться о его безопасности. Надо будет еще связаться с Фрэнком и его группой охранников. К их услугам Доминик прибегает только во время митингов и других массовых мероприятий, но, видимо, эту привычку пора менять.

Обычно Доминик не любит, когда вокруг его дома бродит охрана. Ему дорого личное пространство, поэтому в губернаторской резиденции он не живет, но, когда становишься губернатором, о частной жизни приходится забыть.

Каждую ночь возле дома дежурит один офицер, а когда Доминику нужно ехать в резиденцию, его сопровождает другой. Но записка в почтовом ящике, которая сейчас лежит, скомканная, в нижнем ящике письменного стола, а теперь еще и попытка проникнуть в дом убедили Доминика, что рисковать нельзя. Такое чувство, будто незнакомец знал: дверь кабинета – единственный вход, возле которого нет камер. Офицеры посмотрели записи с других камер видеонаблюдения. Ничего из ряда вон выходящего они там не обнаружили, а дворик перед кабинетом в кадр, естественно, не попал. Доминик решает, что у этой двери надо срочно установить камеру. Ему и в голову не приходило, что она может понадобиться. Доминику казалось, что камеры на заднем дворе вполне достаточно. К тому же во внутреннем дворике перед кабинетом он частенько курил травку. Не хватало еще, чтобы подобные записи стали достоянием обществен ности. Взломать домашнюю систему видеонаблюдения – задача вполне реальная. Что скажут граждане, увидев своего губернатора с косячком? Ненавистников у Доминика Бейкера и так хватает, его имя вечно полощут в грязи, и вовсе незачем давать противникам лишний повод утянуть его на дно. Вообще-то, с травкой в любом случае надо завязывать. Так почему бы не сейчас?

Когда офицеры уходят, Доминик запирает дверь, включает сигнализацию и идет в гостиную, где его ждет Джолин.

– Зачем кому-то лезть к нам в дом? – спрашивает она, но под угрюмым взглядом мужа тут же исправляется: – Вернее, кто на такое осмелится?

– Не знаю.

Доминик проводит ладонью по голове и только тут замечает, что у него трясутся руки. Доминик прячет их в карманы пижамных штанов. Нельзя показывать Джо, насколько он перепуган. Жена будет задавать вопросы, чтобы докопаться до истины. Интуиция подсказывает Доминику, что и незваный гость, и записка – звенья одной цепи.

– Если хочешь, можешь сегодня ночевать со мной, – предлагает Джо, придвинувшись ближе к нему.

– Да. Сейчас приду. Только наберу Фрэнка и еще кое-кого.

Джолин смотрит мужу в глаза, будто пытаясь увидеть в них правду, но Доминик не врет. Точнее, почти не врет. Доминик и правда хочет связаться с Фрэнком, но больше никому он звонить не собирается. Джо ободряюще гладит мужа по плечу, затем выходит из комнаты и поднимается по лестнице.

А когда сверху доносятся шаги – судя по всему, жена зашла в спальню, – Доминик возвращается в кабинет, время от времени поглядывая на запертую стеклянную дверь и отчаянно надеясь, что человек в капюшоне не вернется. А впрочем, со стороны незнакомца это было бы глупо.

Закрыв дверь кабинета, выходящую в коридор, Доминик садится в кресло на колесиках, берет ключи, приклеенные скотчем к внутренней стороне столешницы, и отпирает нижний ящик. Затем вытаскивает телефон «Нокиа»; чуть-чуть заряда в аккумуляторе еще осталось.

Доминик торопливо настукивает сообщение Боазу:

Встретимся завтра в десять утра в губернаторской резиденции.

Отправив эсэмэску, Доминик терпеливо ждет ответа, попивая остывший чай. Наконец приходит сообщение – всего одно короткое слово:

ОК.

Выключив мобильник, Доминик снова запирает его в ящике. Позвонив Фрэнку и велев ему установить график дежурств возле дома, он выходит из кабинета с кружкой, несет ее на кухню и выливает остатки чая в раковину. Но стоит Доминику поднять глаза, как кружка выскальзывает у него из рук и разбивается.

Снаружи к окну скотчем приклеена еще одна записка, написанная несмываемым маркером:

13

Моя нога ни разу не переступала порога отеля «Риц-Карлтон». Смеетесь вы, что ли? Это место для богатых, и вашей покорной слуге было до него как до луны. Уже в лобби я поняла, что в своем обтягивающем красном платье и босоножках на каблуке выгляжу здесь неуместно. Угораздило же меня напялить совершенно неподходящие вещи! Другие женщины были в элегантных туалетах или деловых костюмах ярких цветов, одна я явилась сюда одетой, как чертова проститутка.

Чувствуя на себе недобрые, осуждающие взгляды, но стараясь не обращать на них внимания, я направилась в лаунж-бар. На мое счастье, по сравнению с лобби там было довольно темно. Приглушенный свет, ненавязчивая музыка. Музыканты на сцене играли на саксофонах, барабанах и пианино, а в центре у микрофона стояла певица и исполняла восхитительный блюз. Макияж у нее был яркий, сценический: густая подводка для глаз, очень много хайлайтера и румян. Мерцало золотистое коктейльное платье, матово светился жемчуг на шее и запястьях. Не женщина – картина, только очень грустная, и пела она душевно и искренне.

Я обвела взглядом посетителей. С бокалами в руках, они сидели на роскошных диванах с серебристой обивкой и вели друг с другом светские беседы. Я не сразу заметила мужчину, которого искала. Но стоило мне его увидеть, и я больше не могла отвести от него глаз. Он ждал меня здесь, сдержав обещание.

Доминик Бейкер стоял в дальнем углу, возле столика на двоих. Он был в белой рубашке, аккуратно заправленной в коричневые, тщательно отутюженные брюки. Темно-коричневые ботинки поблескивали в приглушенном свете. На лице Доминика играла теплая, приветливая улыбка. При виде меня он вскинул бокал, который держал в правой руке, и я постаралась сдержать улыбку. Направившись к нему, я остановилась у столика.

– Вот это да! – выдохнул Доминик. – Тебя прямо не узнать, Бринн! Совсем взрослая стала.

– О тебе могу сказать то же самое, – просияла я. – Отлично выглядишь, Дом. И дела у тебя явно идут неплохо, если можешь позволить себе ходить в такие заведения. – Я обвела жестом лаунж-бар.

– Не жалуюсь, – с усмешкой ответил Дом, по-прежнему не сводя с меня глаз.

Тут его взгляд нырнул в мое декольте, и меня сразу бросило в жар.

– Может, сядем? Прошу, – торопливо произнес Дом, указывая на стулья.

Видно, опомнился и взял себя в руки.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он.

– С удовольствием.

Он пододвинул ко мне меню, и всего через несколько секунд перед нами будто из воздуха возникла официантка. Я выбрала коктейль с арбузом, Доминик заказал себе еще бурбон, и, когда девушка ушла, моим вниманием завладели музыканты. Теперь певица исполняла песню повеселее, демонстрируя белоснежные зубы во всей красе. Смена настроения была очень кстати.

Я снова повернулась к Дому.

– Скажи честно, зачем ты оставил мне свой номер телефона? – спросила я.

– Ради этого самого момента, – ответил Дом. – Хотел увидеть тебя.

– То есть жалость к несчастной официантке тут ни при чем? Кстати, спасибо за щедрые чаевые.

Доминик рассмеялся:

– Нет, жалость тут ни при чем… – Он выдержал паузу. – Хочешь, скажу тебе правду?

– Конечно.

– После того как мы перестали общаться, я не думал, что снова увижу тебя… Но когда это случилось, я сразу понял: не хочется, чтобы эта встреча стала последней.

– Как мило.

Я старалась заглянуть Дому в глаза, но он упорно изучал свой пустой бокал.

– Сам знаю, звучит как сопливая чушь.