Хрустальная сказка - Рейн Макс

– Ему пофиг. «Слушай маму» говорит. Ему главное работа. Какие-то подсчёты чьих-то просчётов, он же бухгалтер. А остальное до фени. Мама на него тоже орёт.

– А он?

– «Не кричи, – говорит, – мне хуже, чем тебе». А она ему: «Тебе всегда хуже всех!» Так и орут друг на друга, – Фрейя скривилась.

– А с чего они вообще взяли, что ты растолстеешь? Ты вон, блин, на ногах еле держишься.

Фрейя фыркнула:

– Так это я сейчас такая стала, назло им. Раньше я и готом не была.

– Так, выходит, ты фейк?

– Ну почему? Гот – это прежде всего состояние души, а уже потом одежда, макияж, музыка… Да ну на фиг этих родителей. Ненавижу их.

– А я любил свою мать, – задумчиво вздохнул Лексус.

– А она тебя нет?

– И она меня любила. А ещё я её мучил. И она меня мучила. Теперь вот нет её больше…

– Зачем мучить, если любишь?

– А я знаю?.. Просто любили и мучили.

– Мама говорит, что «просто» – это ничто, пустое место.

– Люди в нашем мире думают, что всё, чего они не догоняют, должно быть пустотой.

– Не знаю, – неуверенно протянула она, – стрёмно это, любить и мучить. Да ещё за просто так.

– Ну не прям совсем «за просто так». – Лексус снова закурил. – Она любила не только меня, но ещё и отчима. Привела его такая, очешуенная: «Будет тебе, – говорит, – отцом». А он мне вообще не сдался. К тому же дебик был реальный. Ревновал её, из дома не выпускал. Она сидела как в тюрьме. Я говорил ей об этом, она не слушала. Я злился, гадить ему стал. Думал, уйдёт.

– Как гадить? – заинтересовалась Фрейя.

– Да по-дурацки, по-детски. То сахар в суп насыплю, то зелёнку в шампунь добавлю.

– А он что? Ушёл?

– Не. Отыгрывался. Даже поколачивал меня. Я ему этого не простил, им обоим, – зло осклабился Лексус.

– А она что? – Фрейю явно увлекла его история.

– Блин, чё заладила – а он что, а она что… Достала. – Лексус закурил. – Она сказала, что я на отца своего похож. Такой же беспомощный. Что я должен бороться со своими слабостями, а не пакостить. Что это не по-мужски. Короче, и меня, и отца сразу опустила. А кринж её типа мачо. Лекцию прочла, что надо быть настоящим мужчиной, —Лексус грустно усмехнулся.

– Настоящий мужчина – это как? – Фрейя даже слегка наклонила голову от любопытства.

– Ну блин, чё за вопрос. Мне откуда знать? Мать говорила, такой, который молчать умеет, не ноет… Короче, терпила какой-то.

Фрейя озадаченно кивнула.

– Только вот где она видела этого «настоящего мужчину». Муж её первый лохом был, сын весь в него, этот второй – гнида. Много она понимала в мужиках! Дура, короче, всю жизнь испортила. И ещё говорила, что слуха у меня нет, и музыкант из меня фиговый, лучше, типа, на плотника выучиться. Короче, в асфальт меня закатывала. Только теперь мне её не хватает.

– А может, ты слишком сильно к ней придирался? Она, наверно, как лучше хотела.

– Да по хрену мне. Она выбрала его, а не меня. Ну и хрен с ней!

– Жалко её… А от чего она умерла?

– Заболела… А ты чего флексишь? Уставилась на меня как ненормальная. С собой разберись. Ходишь по улицам как раба божья… тьфу, как страх божий. Я б на месте твоих тоже другую дочь захотел.

Фрейя недобро сощурилась.

– Знаешь, в одном мамка твоя точно была права. Музыкант из тебя даже не хреновый. Вообще никакой.

Лексус вскинулся, уставив злобный взгляд на Фрейю. В голове проскочила параноидальная мысль: «Она тоже с ними».

– Идиотка, – резко бросил он.

– Псих.

– Пугало.

– Слабак.

Лицо Фреи исчезло с монитора.

– Ничего, твари, – прошипел Лексус в пустое лицо монитора, – вы у меня еще получите.

***

Всю последнюю неделю Лексус провёл за компьютером, выслеживая пользователя с ником Тор. Пятнадцать часов в сутки копался в сети, по крупицам собирая информацию. Сто сорок тысяч подписчиков, половина – смазливые тёлки. Этот тип явно был популярен. Лексус сразу отфильтровал тех, кто тусовался и на Мюзикинтернатиональ. Фрейи среди них не оказалось.

Страничка Тора пестрела яркими фотками: накачанные парни, секси-телки, понтовые тачки, люксовые номера в экзотических отелях. Он строчил страстные посты о престижных музыкальных фестивалях, делился впечатлениями от концертов, прикладывая фотки с мест событий. Настоящий музыкальный фанат, живущий на широкую ногу. Лексус и сам бы подписался на такого, если бы… В этом месте внутренности скручивало тошнотой: «Подожди, гад. Скоро ты напишешь свой пост о феномене Лексуса. Очень скоро».

Он поклялся «найти эту мразь и уничтожить», пока тот не уничтожил его. Но была одна загвоздка – Лексус понятия не имел, где искать. Казалось бы, у чувака вся жизнь напоказ, а личной информации – ноль. Лексус даже не был уверен, что среди парней на фотках есть сам Тор. Единственная зацепка – тот часто зависал в клубе «Ван Гог». Лексус там никогда не был.

Информации оказалось мало, но желание наказать обидчика жгло изнутри. В правом углу монитора мигнул огонёк – Фрейя онлайн. «Не заблокировала, – ухмыльнулся Лексус. – Непотопляемая ведьма». Он довольно улыбнулся и написал:

– Надо поговорить.

– О чём? – она влепила эмодзи с закатившимися глазами.

– О нас.

– С кем?

– В смысле?

Она не ответила. Огонёк погас.

«Реально чокнутая», – в который раз убедился Лексус и, устроившись поудобнее в кресле, включил припасённый на вечер индийский фильм. Комнату заполнила зажигательная музыка. Лексус расслабился, позволяя магии Болливуда захватить себя.

***

Следующий день для Антуана прошел как в тумане. Он механически выполнял рутинную работу в лаборатории под негромкое гудение вентиляции, приглушенные голоса аспирантов и шорох бумаг. Проверял показатели подопытных животных, записывал данные, менял воду в поилках.

Крысы контрольной группы вели себя спокойно – умывались, грызли корм, дремали в мягких опилках. В экспериментальной группе картина была иной. Особенно выделялась крыса по кличке Доли. Взъерошенная, она забилась в угол клетки и суетливо дергалась, демонстрируя типичные признаки острого стресса. Антуан автоматически занес наблюдения в журнал, думая совершенно о другом.

Несколько аспирантов вскользь поинтересовались, как прошел консилиум. Антуан лишь пожал плечами. Он понимал, что все ждали от него восторженных речей о том, как его проект впечатлил профессуру, но похвастаться было нечем. Делая вид, что погружен в работу, он витал мыслями далеко, отчаянно ища выход из сложившейся ситуации.

В час дня Антуан направился в столовую, предполагая застать там профессора ван Херша, который обычно к этому времени заканчивал трапезу. Его расчет оправдался. Заметив Антуана, профессор приветливо махнул рукой, приглашая присоединиться.

– Ну что, очухался после вчерашнего? – весело спросил он. Антуан выдавил слабую улыбку. – Бывает, – подбодрил профессор. – Кто из настоящих ученых через это не проходил? У моего любимого безумца, Ницше, есть концепция вечного возвращения – всё повторяется бесконечное количество раз. То, что ты переживаешь сейчас, уже было, есть и еще будет. – Держись, дружище. На самом деле тебе повезло – тебя заметили.

– Только как теперь работать? – вздохнул Антуан. – Без исследовательского центра я никто. А мне ясно дали понять, что о докторской можно забыть.

– Не торопись, закончи сначала кандидатскую. С твоими результатами им будет непросто от тебя отделаться, – профессор улыбнулся, обнажая стертые временем зубы. – Кстати, как поживает твоя Путана?

Путаной звали главную подопытную крысу, на которой метод Антуана впервые показал положительный результат. Вначале её звали Кларисс – это имя было под стать её тихому, почти благородному характеру. Но когда в лаборатории зазвучали аккорды «Нирваны», с крысой произошло невероятное. Опухоль, мучившая животное, исчезла, будто её смыло волной тяжёлых гитарных рифов. А затем Кларисс чудесным образом переродилась – жадно набрасывалась на корм и превратилась в ненасытную хищницу в вопросах размножения. Она бесцеремонно отвоёвывала приглянувшихся самцов, не стесняясь пускать в ход зубы и когти. Вытеснив соперницу, крыса преображалась – изгибалась в заманчивых позах, посвистывала и пищала особым образом. Ни один самец не мог устоять.