Бухта Скорби - Рейнолдс Элли

Это происходит, когда Джек уже поднялся на несколько метров. Он тянется к еще одному месту, за которое можно ухватиться рукой, оно находится довольно высоко. Но тут внезапно от скалы отваливается кусок камня, за который он держится другой рукой, он падает спиной вперед, летит по воздуху, сжимая в руке бесполезный кусок камня. Грохот, с которым он падает на спину, как кажется, эхом прокатывается по мне.

Мы все несемся к нему.

Джек поднимает одну руку.

– Я живой.

Клемент спускается вниз по скале. Джек морщится, поднимаясь на ноги. Судя по скованности движений, ему больно. Клемент разговаривает с ним тихим голосом. Джек потирает спину и кивает.

– Что теперь? – спрашивает Виктор.

– Он попробует еще раз, – говорит Скай.

Клемент поворачивается к ней лицом.

– Не очень хорошая мысль. Если он упадет еще раз…

Я обращаю внимание на то, как он встал между Джеком и Скай.

– Мы не сдаемся, – огрызается Скай.

– Но мы и не идиоты, – замечает Клемент.

Он прав. Судя по всему, Джек в лучшем случае сильно ударился спиной, и там будут синяки. Может, он также сломал ребра. Если он упадет еще раз, все может стать гораздо хуже. Я жду, мысленно приказывая другим выступить. Клемент пытается поймать взгляд Райана, затем Виктора, но они отказываются встречаться с ним глазами.

Их способ взаимодействия напоминает мне стаю волков. Скай – альфа, но беты готовы броситься в атаку, если она только покажет слабость. Хотя в отличие от волков лидерство здесь не определяется грубой физической силой. Если бы определялось, то во главе группы стояли бы Виктор или Клемент. Но тогда чем? Дело во внутренней силе Скай, благодаря которой она удерживает роль лидера, или здесь что-то другое?

Боль искажает красивое лицо Джека. У меня в голове появляется безумная идея, хотя я больше не занимаюсь такими вещами. Но, может, один разочек я смогу это сделать.

– Я полезу вместо него, – объявляю я.

Воцаряется тишина, Микки пытается поймать мой взгляд. Очевидно, ее удовлетворяет то, что она видит, и она поворачивается к Скай.

– Занимайте стартовые позиции, – устало говорит Скай. Да, у нее тон человека, которому все наскучило, но я чувствую, что она не забудет моего открытого неповиновения.

– У нас новая соперница! Претендентка на победу! – вопит Виктор.

Клемент хмурится, но не говорит ничего.

Я смотрю вверх на скалу и радуюсь, что надела растягивающиеся спортивные шорты для комфорта во время путешествия на машине, а не джинсовые. У меня вспотели ладони. Я вытираю их о футболку. Пока я чувствую некую смесь бурлящего внутри меня возбуждения и чувства вины. Я могу обманывать себя, будто делаю это ради Джека, но на самом деле мне просто требовалось оправдание, какой-то повод, чтобы снова начать действовать.

«Ты ничего не боишься», – сказала мне мама в тот первый раз, когда отвела меня на скалодром.

Вероятно, мне тогда было лет семь, и я никак не могла понять, что же она имела в виду. На мне была обвязка: специальное страховочное приспособление из веревки и некоего подобия конской сбруи. Если бы я свалилась, то повисла бы на веревке. Я все время по чему-то лазала, столько, сколько я себя помню: по деревьям, шведской стенке у нас в саду, книжному шкафу дома, когда мой брат закинул мою игрушку на его верх. И только через несколько лет я поняла, что некоторые люди боятся высоты. У меня такого страха не было никогда.

Моя семья иногда занималась болдерингом [27] – мы лазали по большим валунам без страховочной веревки, но при трудных подъемах внизу подкладывали страховочный мат. Для меня в этом не было ничего страшного – делов-то! Если у меня соскальзывала нога или я скатывалась с большого камня, я скорее смущалась и раздражалась, а не боялась. Я поднималась на ноги и предпринимала следующую попытку, нацеливаясь не повторять ту же ошибку.

«Скалолазание у нее в крови», – обычно говорила мама своим подругам. Она очень расстроилась, когда я променяла скалолазание на серфинг.

Я разминаю пальцы. Они у меня сильные, потому что я регулярно, по много часов в день работаю ими, а также ежедневно делаю специальные укрепляющие упражнения, но я толком никуда не лазала последние двадцать лет, и остальные группы мышц у меня давно не тренированы.

– Марш! – орет Виктор.

Я тянусь вверх к первым опорам для рук. Я едва их различаю в тусклом свете. Мои кроссовки недостаточно гибкие, и захват у них не такой, как у скальников, поэтому мне приходится глубоко впиваться в скалу носками. Вскоре мои конечности начинают работать как бы сами по себе. Мышечная память – великолепная вещь. У меня бывали клиенты, которые звонили мне в слезах, получив травму, – не из-за боли, а из-за того, что травма отбрасывала их назад. «Столько тренировок, и все зря!» Я говорю им, что не зря. Тело все запомнило.

Я не смотрю вниз и не думаю о том, как высоко нахожусь, я просто сосредотачиваюсь на том месте, до которого мне нужно добраться. Еще несколько метров вверх, затем вбок, к отметке.

Клемент лезет рядом со мной. Его отметка ниже моей, но правее. Я морщусь, когда он захватывает выступ рукой и подтягивается вверх. Это, вероятно, приносит ему боль. Его бицепсы напрягаются, но лицо не выражает никаких эмоций. Он словно заглушил их.

А мне нужно заглушить мысли о нем. Я тянусь вверх и касаюсь отметки. Приглушенные одобрительные возгласы от Микки и Скай. Мое тело работает на автопилоте, когда я ползу вбок. Победа не будет иметь для меня никакого значения – меня совершенно не волнует дежурство на кухне. Им стоит только попросить – и я это и так сделаю. Но я чувствую взгляды других на себе, очень хорошо чувствую. Я ненавижу себя за это, но мне нужно произвести на них впечатление.

Другие прыгали с этой высоты, но я понятия не имею, насколько глубоко внизу, поэтому я быстро спускаюсь вниз. Виктор кричит: вероятно, Клемент добрался до отметки. Он прыгнет сейчас в любую минуту, поэтому я разворачиваюсь и прыгаю, готовясь к встрече с водой. Она окутывает меня, словно холодная простыня. Я всплываю на поверхность и слышу радостные приветственные крики Микки и Джека. Скай кивает, когда я карабкаюсь назад по камням, и я чувствую, что она смотрит на меня другими глазами.

Она подходит ко мне.

– Что ты думаешь о нашей тренировке?

– Это было чертовски опасно, – говорю я.

Она улыбается.

– А мне показалось, что тебе понравилось. Ты надолго в Австралии? Что ты говорила про свой отпуск?

Я медлю.

– Я работаю на себя. Так что отпуск у меня – понятие растяжимое.

Вода заливает носки нашей обуви, она черная и блестящая.

– Может, тебе следует подумать о том, чтобы задержаться здесь подольше, – говорит Скай.

– Зачем?

– В этом мире есть два типа людей, Кенна. Если поставить их на верх скалы, с которой долго лететь до земли, ты увидишь разницу. Большинство попятится от края. А несколько подойдут поближе.

– Давай догадаюсь. Ты подойдешь поближе, – говорю я.

Скай жестом показывает на других членов группы, которые стоят у подножия скалы и обсуждают недавнее восхождение.

– Мы все подойдем поближе. Я не говорю, что таким человеком хорошо быть, что мы смелые. Ты можешь сказать, что мы глупые. У нас бывает больше травм, чем у других людей, и живем мы меньше. Мы живем напряженно, у нас другая скорость жизни. Если мы упадем и умрем, значит, так суждено. Мы не выбирали этот путь, точно так же, как люди из другой группы не выбирали осторожность. Мы такими родились.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Потому что я думаю, что ты одна из нас, Кенна.

Глава 16

Ощущения такие, словно кто-то воткнул мне в позвоночник вязальную спицу. Я пытаюсь вспомнить, сколько у меня осталось кодеина. Моя врачиха, сука, не выпишет ничего до следующего месяца, потому что предыдущая партия у меня так быстро закончилась.