Проклятие Желтого императора - Хуянь Юнь

Непонятно, почему последние слова так на него подействовали, но Хуан Цзинфэн сел, выпрямив спину.

– Ли Сюйчжун был известным человеком в провинции Хэбэй, самым младшим из шестерых детей в семье. С детства он проявлял способности к учебе, особенно его интересовали натурфилософские учения о инь-ян и пяти стихиях.

В одиннадцатый год правления императора Дэ-цзуна он сдал чиновничий экзамен на высшую ученую степень цзиньши, и с той поры его карьера пошла в гору; тогда ему исполнилось всего тридцать пять лет, но он уже обладал поразительным талантом. Ему нужно было лишь узнать день и час появления человека на свет, и он мог предсказать год его смерти. Причем предсказания его всегда сбывались, он ни разу не ошибся. Он был воистину выдающимся человеком.

Многие хотели стать его учениками, но по непонятным причинам не достигали того же уровня мастерства, а придворные астрологи завидовали ему до такой степени, что желали его смерти. Чтобы избежать беды, Ли Сюйчжун подал прошение о переводе в Хэнань, в отдаленные районы, и на много лет стал провинциальным чиновником.

За эти годы, проведенные вдали от столицы, он близко узнал несчастья и страдания простого народа: великая засуха, голод, корыстолюбивые и алчные чиновники, до нитки обирающие людей, и так уже внешне походивших на живые скелеты; окраинные князья, провозглашающие себя местными правителями, и их свирепые, как волки, солдаты, ночью налетающие на деревни и рубящие тысячами головы крестьян, а потом рапортующие императору о своих якобы военных подвигах и требующие за это награды.

Ли Сюйчжун неоднократно посылал к императорскому двору доклады, изобличающие взяточников, но они каждый раз оставались без ответа, и в тот момент, когда он почти отчаялся, в истории Китая начали происходить важные события, известные как «юнчжэньские реформы» [53].

Увидев недоумение на лице Хуан Цзинфэна, Дуань Шибэй терпеливо объяснил:

– Император Тан Дэ-цзун скончался, и на престол взошел его наследник – император Тан Шунь-цзун. Девизом его правления стал «Юнчжэн», что означает Вечный порядок.

Этот Тан Шунь-цзун оставался принцем до двадцати шести лет. Он ясно видел многочисленные проблемы в государстве. Придя к власти, он поручил своим наставникам, Ван Шувэню и Ван Пи, вместе с министрами Лю Юйси и Лю Цзунъюанем провести решительные и радикальные преобразования в стране, направленные главным образом на борьбу с казнокрадством и уменьшением военной власти периферийных феодалов.

Можно сказать, эти изменения затрагивали самые тяжелые хронические недуги, от которых страдала танская политическая система, и благоприятствовали чиновникам среднего и низшего уровней и интеллектуалам. Ли Сюйчжун тоже не стал исключением. Один за одним он направлял императору доклады с предложениями об изменении законов и модернизации и вскоре был назначен на должность государственного контролера.

Но в то же время произошло то, чего никто не ожидал: здоровье Тан Шунь-цзуна, которое и без того всегда было слабым, ухудшилось в результате апоплексического удара и становилось хуже с каждым днем, вплоть до того, что он уже не мог заниматься государственными делами.

Пока он болел, придворные и консервативные министры вместе с правителями приграничных областей внезапно выступили против реформ, навлекли гибель на Ван Шувэня и Ван Пи, изгнали Лю Юйси, Лю Цзунъюаня и их сподвижников. Вот так юнчжэньские реформы по прошествии менее чем полугода полностью провалились.

Дуань Шибэй продолжил:

– В это время в семье Ли Сюйчжуна скончались четверо из пяти его старших братьев, и четыре вдовы и племянники рассчитывали на его финансовую помощь. Ли Сюйчжун был честным и бескорыстным человеком, не имел иных источников дохода, поэтому едва сводил концы с концами, круглый год питался впроголодь, жил в ветхом доме с протекающей крышей, не имея денег на то, чтобы привести его в порядок…

У ученого мужа древности душа постоянно болела только об одном: пусть его жизнь тяжела и горька, лишь бы у государства оставалась капля надежды, тогда можно, стиснув зубы, терпеть любые трудности. Однако вскоре император Тан Шунь-цзун скончался. Для Ли Сюйчжуна его кончина стала тяжелым ударом, поскольку он понимал, что у династии Тан теперь не осталось ни единого шанса.

Дойдя до этого места, возможно из-за переполнявших его эмоций, Дуань Шибэй вынужден был на минуту умолкнуть. Собравшись с мыслями, он продолжил:

– Ли Сюйчжун, будучи не в силах совладать с глубокой скорбью и отчаянием, во время обряда погребения Тан Шунь-цзуна совершил безумный поступок. Он с рыданиями бросился к гробу императора, крича, что допустил самую большую ошибку в своей жизни: он твердо знал, что правитель должен почить в двадцатый день месяца, а он скончался на двадцать первый. Едва услышав такое, стоявшие кругом чиновники пришли в ужас. Особенно испугались придворные, их лица стали просто пепельно-серыми. Произнести подобное означало заподозрить царедворцев в том, что на самом деле Шунь-цзун умер днем раньше, а они протянули с выносом тела еще сутки. Это было все равно что публично плюнуть им в лицо и обвинить в государственной измене.

Присутствовавшие на церемонии министры-консерваторы тотчас потребовали казнить Ли Сюйчжуна в наказание за подобную неслыханную дерзость. На него обрушился шквал брани и проклятий.

На широком дворе императорского дворца Ли Сюйчжун не увидел своих прежних соратников, вместе с ним боровшихся за спасение родины от уготованного ей печального удела, – Ван Шувэня, Ван Пи, Лю Юйси, Лю Цзунъюаня; все они или погибли, или находились в изгнании. Остался только он, в полном одиночестве… Гнев вспыхнул пламенем в груди Ли Сюйчжуна, он вскинул голову и совершил такое, чего никто не мог ожидать…

Хуан Цзинфэн, слушая мощный голос и убедительную речь Дуань Шибэя, уже вообразил себе раненого льва, окруженного стаей шакалов, и с нетерпением выпалил:

– И? Что же он сделал?

– Он подошел к министрам и спокойным, твердым голосом всем им, каждому, одному за одним, называл даты их смерти.

– Что?! – невольно воскликнул Хуан Цзинфэн.

В этот момент в комнате повисла мертвая тишина. Хуан Цзинфэн живо представил, как эти живущие в роскоши, одетые в богатые одежды и питающиеся изысканными яствами сановники вдруг узнают, когда пробьет их смертный час. И с этого момента до конца жизни каждый день они в страхе прислушиваются к бегу времени. Сидя за обедом, они не чувствуют ни вкуса, ни запаха блюд, будто жуют воск; садясь в надушенную повозку, запряженную великолепным конем, они словно ложатся в могилу. В самый прекрасный день на душе у них неспокойно, и никогда они не смогут найти себе места… Хуан Цзинфэн вдруг захохотал и хлопнул себя по бедру.

– Прикольно! Этот ваш Ли Сюйчжун и правда крутой!

Дуань Шибэй слегка улыбнулся:

– Когда он дошел до девятого из них, все оставшиеся разом бухнулись перед ним на колени, умоляя остановиться. Ли Сюйчжун с презрением окинул взглядом кучку трусливых подлецов, развернулся и гордо спустился по каменным ступеням. Этот момент и через тысячу лет продолжает вызывать восторг и может быть смело назван самым блестящим эпизодом в истории мастеров смерти!

Слабый отсвет из окна упал на лицо Дуань Шибэя, подчеркнув его несколько отрешенный взгляд. Казалось, его душа унеслась на тысячу лет назад и была на том дворе перед императорским дворцом.

Через мгновение свет поблек.

– Уже после этого случая, когда на престол взошел сын Тан Шунь-цзуна – Тан Сянь-цзун, он пожаловал Ли Сюйчжуну чин придворного летописца. Это был чин всего лишь седьмого разряда, и в обязанности Ли Сюйчжуна входило следить за соблюдением церемониала во время дворцовых приемов. На этой должности он был абсолютно лишен какой-либо реальной власти. Говоря простым языком, его намеренно отстранили.

Ли Сюйчжуну было все равно, в его жизни наступили «даосские дни»: все время он посвящал поиску и приготовлению минералов для эликсира бессмертия, так называемого порошка пяти камней. Во времена Вэй и Цзинь было распространено поверие, что у принявшего пилюлю бессмертия начинается жар, и поэтому ему хочется есть охлажденную пищу и носить одежду из сетей, из-за чего этот эликсир еще называют «порошком холодной пищи». Внешне человек в значительной степени обретает «манеры бессмертного и облик даоса». Современная наука уже доказала, что этот «эликсир бессмертия» из-за содержащихся в нем тяжелых металлов является ядом замедленного действия. Не прошло много времени, как на спине у Ли Сюйчжуна образовался большой фурункул, он заболел и уже не оправился от болезни… – Теперь Дуань Шибэй говорил медленно и тихо.