Пустая комната №10 - Гласс Серафина

Роза тихая. Из тех, кто не трясет грязным бельем у всех на виду, и я мало о ней знаю. Некоторые жильцы тоже держатся особняком, но большинство похожи на Кристал. Без мужа, но с тремя маленькими детьми и еще одним на подходе, она целыми днями ковыряется в телефоне длинными желтыми ногтями и вечно переписывается бог знает с кем на сайте знакомств. А еще есть ее подружка Джеки, которая, похоже, не в состоянии говорить вполголоса. Ее редко можно увидеть без синего стакана с газировкой и пачки «Кэмел» в руках, а когда она орет, что тот, кто жульничает в «рыбку» и «джин», должен «отсосать у нее» и «валить на хрен», потому что она не потерпит неуважения, ее голос разносится по всей округе.

Я прохожу по бетонному двору, смахивая кошачью шерсть с джинсовых шорт, и сажусь в кресло рядом с бассейновскими девушками. На солнце тает огромная коробка шоколадных конфет с мятой. Кристал, должно быть, повела детей в кино. Я беру липкий шоколадный шарик и отправляю его в рот. Женщины сосредоточенно играют в «восьмерки». Роза поднимает пустые руки, показывая, что она выбыла, то есть выиграла, а остальные стонут и называют ее обманщицей. Подобное происходит в каждой игре, независимо от того, кто выиграл. Я действительно не вижу в этом смысла.

– Видели ту цыпочку? – спрашивает Джеки, кивая на полоску балкона перед квартирой Генри. – Его жена, да?

– Наверняка, – соглашаюсь я.

Сегодня я видела имейл от владельца, там говорилось, что жена продолжит снимать квартиру и планирует въехать. Мне это кажется отчаянно печальным. На ее месте я предпочла бы держаться от квартиры как можно дальше. Видимо, у нее есть свои причины. Но, конечно, я не собираюсь делиться информацией с бассейновскими девушками.

– Жуть, – говорит Роза, тасуя карты.

– Трудно поверить, что он… ну типа мертв. Он был таким душкой, – произносит Кристал.

– И красавчиком, – добавляет Джеки, отправляя окурок в полет.

– Совершенно неуместно! – рявкает Кристал.

Окурок падает в бассейн, ребенок начинает завывать и поднимает брызги, словно сигарета на него напала.

– Да бога ради, Кевин. Просто выбрось его… Просто… Да хватит уже! – Кристал подходит к бассейну, вылавливает окурок из воды и кидает его на мокрый бетон. – Доволен?

Кевин прекращает рыдать, она возвращается к столу и берет карты, которые сдала ей Роза.

– Так на тебя раздавать? – спрашивает меня Джеки, пока сидящий у нее на коленях малыш сует ей в ухо растаявшую мятную конфету.

Она вытирает кожу салфеткой и ставит ребенка на пол. Постоянную сумятицу с непослушными и вопящими детьми женщины считают лишь мелким раздражителем, существующим в фоновом режиме, и время от времени им приходится отвлекаться, чтобы дети выжили, но это не требует никаких усилий, кроме главного материнского инстинкта – не дать им умереть с голоду или утонуть.

– Не-а, мне надо закрыть дыру в гипсокартонной стене сто второй.

– Откуда тебе знать, как заделывают гипсокартон? – спрашивает Роза.

– Это всего лишь маленькая дырочка. Немного шпаклевки и краски, – отвечаю я.

– Но все равно как-то странно, – добавляет Кристал. – Ты же нормальная девка. Даже симпатичная типа. Ты знаешь еще хоть одну девчонку, которая умеет чинить посудомойки и заделывать гипсокартон? Для этого нужен мужик.

– Ага, – соглашается Джеки. – Тебе надо в программу «Давай поженимся». Ты точно как одна из тех цыпочек.

– Как Эшли Б., – добавляет Кристал. – Та, с блестящими волосами.

– Не-а. Она похожа на Эшли К., дуреха. Эшли Б. там по другой причине. Не похожа она на Эшли Б.

– В общем, неважно, – продолжает Кристал. – Ты не подцепишь мужика, с такими-то грязными ногтями и в рабочем комбинезоне. Джеки могла бы сделать тебе маникюр.

– Откуда ты вообще знаешь, как чинить трубы и все такое? – тихо спрашивает Роза.

– Ходила вместе с папой на его работу. Собиралась подключиться к бизнесу после школы – услуги мастера на все руки, – говорю я, их лица смягчаются, они снова переводят взгляды на карты.

Однажды вечером я выпила у бассейна несколько порций джина и поделилась с девчонками, что у меня больше нет родителей. Бо`льшую часть жизни я росла с отцом. Мать умерла в моем детстве, поэтому, когда во время моей учебы в выпускном классе он потерял дом и перемещался от реабилитационных центров к приютам для бездомных, я осталась одна. Мечта о компании «Семейный ремонт Эбботов», созданной отцом и дочерью, умерла вместе с папиной трезвостью. Но он… На самом деле он не умер… по большей части. Официально. На меня смотрели с жалостью, когда я шутила о том, что он даже меня не узнает, в последнюю нашу встречу он развалился в кресле в пропитанных мочой штанах, называл меня Рокси и спрашивал, не хочу ли я блинчиков.

Они больше не задают мне вопросов о семье. Для них это немыслимо, ведь их жизнь вращается вокруг детей. Семья – это все, что у них есть, всегда говорит Кристал, поэтому я вызываю у них жалость, ведь у меня нет ни детей, ни родителей, о которых можно было бы рассказать. Я самый одинокий человек на свете.

Молчание становится неловким, поэтому я незаметно встаю и иду в офис за инструментами, в тысячный раз за сегодняшний день задаваясь вопросом, как здесь оказалась. Может, это и есть ответ – как странно, что я умею чинить гипсокартон. Рид всегда так говорил. Размышляя о том, как и когда жизнь пошла под откос, я мысленно составляю список того, что сделала не так.

Вместо колледжа я пошла в ремесленное училище. Хотела стать механиком, поскольку отец явно был не в том состоянии, чтобы начать совместный бизнес. Я подумала: кто когда-либо слышал об автосервисе для женщин? Никто. Я могла бы нанимать только женщин-механиков, и мы были бы лучшими. Каждая девушка в штате захотела бы починить машину у нас, потому что нам можно было бы доверять, у нас ее не обматерили бы и не обманули. Я решила, что это гениальная идея. Думала, что даже попаду на телевидение, но, встретив Рида, постепенно отказалась от своей задумки. Он считал ее странной. Слишком мужской и фантастической.

Тогда я подумала, что мы могли бы вместе обставлять дома для продажи, ведь он был агентом по недвижимости, а я умела чинить все что угодно. Мы сколотили бы целое состояние, даже сняли бы собственное шоу на телевидении, ведь так мало пар, в которых жена выступает в роли подрядчика. Но я не была его женой, верно? И я опозорила бы его или унизила. Как будто это я виновата, что он не умеет пользоваться циркулярной пилой.

Итак, это первый пункт в списке способов, которыми я испортила себе жизнь. Я позволила Риду решить, что мне следует заняться чем-то более привычным, чтобы меня не называли мужланкой, а он не выглядел неумехой. Рид пытался убедить меня, что мне отлично подходит профессия судебного репортера. Но я ненавижу печатать и бросила это занятие.

Пунктов в моем мысленном списке становится все больше. Какой же я была идиоткой, что начала жить с мужчиной вскоре после знакомства. Еще и вела себя так, будто меня вполне устраивает, что мы не женаты и все оформлено на него. В глубине души я знаю, что главным предметом разногласий послужило мое желание иметь детей, настоящую семью. Рид считал брак глупостью, но тоже хотел детей, и после двух выкидышей отношения между нами изменились. Думаю, мы оба просто сдались.

Но на самом деле главная моя вина – старение. Наверное, если бы мне было меньше тридцати, моя жизнь так и осталась бы прежней. Как жалко это звучит. Я не горжусь такими мыслями, но не могу их контролировать, когда они накатывают на меня волнами сожалений и обиды.

Но я точно знаю, что не могу оставаться в этой проклятой дыре. Тут я фактически получаю только дерьмовую квартиру бесплатно плюс гроши на самое необходимое. Мне нужна работа с частичной занятостью, тогда я скоплю немного денег и уеду из этой помойки. Уже несколько месяцев, живя здесь, я стараюсь найти хоть какое-то нормальное место. Попытки устроиться на работу в автомастерскую заканчивались одинаково. После того как я подавала заявку, мне никогда не перезванивали, поэтому я приходила туда сама и разговаривала с начальником. Это всегда был мужчина, который осматривал меня с ног до головы и иногда подавлял смех, но чаще не мог сдержаться и все время ухмылялся, пока я рассказывала о том, что умею.