Долговая палочка - Никсон Карл

– Чесунчики.

– Откуда ты знаешь, как они называются?

– Я их так назвал.

Морис почесал здоровую ногу, словно желая доказать, что название оправданно. Кэтрин не стала спорить. Она достала одеяло из норы. Морис укрыл им ноги, стараясь укутаться как можно лучше.

– Пойду взгляну на машину, – сказала Кэтрин, – и попробую найти аптечку. Присматривай за Томми. Боюсь, как бы он в лес не ушел.

– Ладно.

Но как только сестра ушла, Морис натянул одеяло на голову, улегся и закрыл глаза.

За ночь машина сместилась. Поток отодвинул ее от берега, она частично перекатилась на крышу и переместилась на глубину; над водой остались лишь три колеса. Багажник слегка приоткрылся, но щель была слишком маленькой; внутрь Кэтрин заглянуть не могла. Она дошла до конца каменистой насыпи. Дождь прекратился несколько часов назад, и ей показалось, что уровень воды в реке чуть уменьшился. Она больше не слышала перестук камушков на дне. Если повезет, дойдет до машины вброд.

Разделась до майки и трусов и аккуратно сложила одежду маленькой стопкой подальше от воды, чтобы ее не смыло. Подумала, надела ботинки на босые ноги и осторожно ступила в воду. Холодная вода ужалила, ноги оказались в ледяных тисках. Она нащупала дно; вода доходила до середины бедра. Придерживаясь одной рукой за камень, она колебалась: течение оказалось сильнее, чем она думала, поток захлестывал ее бедра целиком.

Она отпустила камень и шагнула вперед. Балансируя с вытянутыми руками, нащупала дно сначала одной ногой, потом другой. Один шаг. Второй. Как акробат на натянутой проволоке. Сделав третий шаг, она неожиданно угодила в яму, и ее чуть не сбило с ног течением. Наклонилась вперед и чудом удержала равновесие. До машины оставалась еще половина пути.

Не смогу. Ничего не выйдет.

Она повернула к берегу.

Кэтрин уже оделась и вдруг увидела совсем рядом у берега темно-синее пятно. Отцовский чемодан. Если бы он лежал немного дальше, без очков она бы его не заметила. С радостным вскриком она бросилась вперед, боясь, что его унесет течением. Но на месте обнаружила, что чемодан крепко застрял в корнях деревьев, и освободить его оказалось не так-то просто. У ручки виднелись отцовские инициалы.

Кэтрин оттащила чемодан на берег, перекидывая через камни; часть пути несла, часть волокла за собой. Ребра болели при каждом движении; она провозилась долго, часто останавливалась, но наконец добралась до Мориса.

– Смотри, что я нашла.

Брат высунул лицо из-под одеяла.

– А где аптечка?

– Не знаю.

Она села на корточки и потянула за мокрые кожаные ремешки.

– В багажнике смотрела?

– Да, – соврала она.

– Прямо в багажник заглянула?

– Наверно, она уплыла. Ничего страшного, мы порвем одежду и сделаем бинты.

Морис раздраженно заворчал.

– Такая зеленая коробочка. Точно не видела?

– Да знаю я! Не видела, – громко ответила она и добавила: – Может, папа ее в машину переложил после того, как достал. Может, она под сиденьем.

Она расстегнула второй ремешок и подняла крышку чемодана. Дети наклонились и стали рассматривать, что внутри. Рубашки и галстуки, пара ботинок. Кэтрин смутилась, увидев папины белые трусы.

– Все мокрое, – заметил Морис и откинулся на бревно.

– На солнце высохнет. Зато сегодня ночью не замерзнем.

– Сегодня ночью? – Морис взглянул на нее с таким видом, будто она говорила чепуху. – Нас до вечера кто-нибудь найдет. Там на дороге должны быть следы, сломанные ветки и… – Он пытался подобрать нужное слово. – Следы. Заглянут за край обрыва и увидят нас.

Он снова взглянул вверх на утес, словно оттуда на них смотрело встревоженное лицо водителя грузовика.

– А что, если нас сегодня не найдут? – спросила Кэтрин.

– Найдут, – раздраженно ответил Морис. – Скоро кто-нибудь придет. Нас должны найти.

Морис говорил так уверенно, но Кэтрин знала, что он мог ошибаться. Она достала из чемоданы папины вещи и разложила сушиться на камнях. Четыре рубашки, трое брюк, два шерстяных свитера – один тонкий, другой толще. Пять пар черных носков. Лишь достав все вещи из чемодана, она обнаружила самое ценное: в уголке лежала упаковка солодового печенья, не промокшая благодаря целлофановой обертке.

– Смотри, – окликнула она Мориса.

Она аккуратно надорвала пакетик с одного края, сделав дырочку как можно меньше. Потом в пакетик можно будет собирать речную воду. Разделила двенадцать печений на троих и аккуратно сложила на плоском камне. Протянула Морису его долю; он тут же умял две штуки.

– Не ешь все сразу. Нам бы оставить на потом.

Он обиженно взглянул на нее, но есть больше не стал и положил печенье рядом на бревно. Потом потянулся в карман и достал пять мятных конфеток, которые мама купила им два дня назад.

– Откуда они у тебя?

– Сохранил. Можешь взять одну, если хочешь.

Он протянул ей конфеты на ладони. Кэтрин взяла две.

– Отдам Томми, – сказала она.

Томми потерял интерес к луже и теперь с тем же сосредоточением разглядывал листья на ветке. Те медленно колыхались на ветру.

– В чем дело, Томми? Что там?

Он не взглянул на нее, но снова замычал, когда она коснулась его плеча.

– Смотри, что я принесла.

Пришлось помахать печеньем прямо у брата перед носом, чтобы тот оторвался от созерцания листьев. Он выхватил у нее печенье и съел его даже быстрее, чем Морис, разбросав повсюду крошки. Хорошо, что она не отдала ему все четыре. Он бы умял их одним махом. Конфета исчезла так же быстро. Когда еды не осталось, Томми ушел.

Морис снова залез под одеяло с головой. Кэтрин села рядом с ним на бревно и медленно съела свои два печенья. Ей немного полегчало. Чесунчики меньше донимали, когда она шевелилась, поэтому она стала поправлять папину одежду на камнях. Случайно разложила его нарядные темно-синие брюки и рубашку так, что вместе те напоминали пугало. Под брюками она поставила единственную пару обуви, которая нашлась в чемодане, – выходные коричневые кожаные туфли.

– Морис, – тихо проговорила она.

Он откликнулся из-под одеяла.

– Чего?

– Машина перевернулась. Она лежит на спине.

– На крыше.

– Мо.

– Чего? – Голос у него был сердитый.

– Думаю, они умерли. Когда машина упала.

– Да! – Он сбросил одеяло. Гнев исказил его испачканное грязью лицо; оно все перекосилось. – Конечно, они умерли! Какая же ты дура! Они оба умерли! Умерли!

Он принялся тереть рукой глаза.

Ей показалось, что, если она подойдет ближе, он может ее ударить. Она попятилась, встала под скалой лицом к деревьям, заплакала и плакала очень долго.

Глава пятая

21 января 2011 года

Через девять недель после первого звонка Виктории Холл Сюзанна стояла в ангаре на военной авиабазе в Эссексе. Виктория предложила ее подвезти. Пробок оказалось не так уж много, они приехали сильно заранее. А рейс задержали.

Сюзанна ходила взад-вперед, чтобы согреться, и радовалась, что надела шерстяное пальто. Ее спутница разговаривала по телефону: сердито выясняла, сколько еще придется ждать. В ангаре стоял длинный стол, вдоль него – пять стульев. Гробовщик-валлиец и его помощник, выпрямившись, сидели рядом, как две книжки на полке, корешок к корешку. Они ждали молча, не жалуясь на задержку.

Неделю назад Сюзанне прислали полицейский отчет. До сих пор в голове не укладывалось, что она в нем прочитала. Десять страниц, напечатанных мелким шрифтом, полдюжины фотографий, в том числе весьма натуралистичных, и несколько карт. Хотя коронерское расследование продолжалось, полиция пришла к выводу, что Морис, скорее всего, погиб от падения с высоты и удара о скалы, где и нашли его останки. Правая рука и обе ноги были сломаны в нескольких местах. В черепе имелось несколько трещин; одна из них, видимо, оказалась смертельной.

При этом Морис не мог находиться в машине, как и предполагала Виктория во время их первого разговора. Трасса проходила в нескольких милях от места, где нашли останки; вокруг не было ничего, кроме дремучего леса, даже проселочной дороги. Но больше всего Сюзанну потрясло другое: на момент смерти Морису было семнадцать или восемнадцать лет.