Долговая палочка - Никсон Карл

В кромешной тьме постепенно начали просматриваться земляные стены и испещренный камушками потолок. Томми крепко спал, как дома в своей комнате с желтыми обоями и теплым одеялом.

– Морис? – прошептала Кэтрин и в страхе добавила: – Мо, проснись!

Потянувшись через Томми, она нащупала тень, которая оказалась головой Мориса.

Тот застонал и перевернулся.

– Не трогай меня!

– Как нога?

– Очень болит.

– Дождь кончился. Я выйду наружу, посмотрю.

– Давай.

Кэтрин развернулась в тесном пространстве и поползла к выходу. Ползти было больно; особенно болели ребра, но также плечо и колено. С потолка падали комья земли и застревали в волосах; она моргала и отплевывалась. Когда у нее наконец получилось выпрямиться, она вышла на открытый участок, спотыкаясь на онемевших ногах. Пожалела, что потеряла очки. Прерывисто дыша, прищурилась и попыталась оглядеться.

Ей казалось, что она увела Томми и Мориса далеко от реки, но та по-прежнему была совсем рядом. Низкие свинцовые облака нависли над верхушками деревьев. За ее спиной до самой земляной стены тянулся лес. Шагая среди камней, она подошла к воде, стараясь не смотреть на машину. Утес, с которого они упали, высился над противоположным берегом. Отвесная стена тянулась вверх и вниз по течению, насколько хватало глаз. По влажной черной каменной стенке стекали водопады; тут и там росли пучки растений. Наверх подняться было невозможно.

Стоило Кэтрин остановиться, и ее тут же окружил рой маленьких темных мошек. Она замахала руками, хлопнула по запястью и отпрянула, увидев на руке мазню из тел насекомых вперемешку с собственной кровью. Вытерла руку рукавом и почесала.

– Кэтрин. Кэтрин!

У входа в пещеру на коленях стоял Морис. Кэтрин к нему подошла.

– Я здесь.

– Не бросай меня там. Помоги.

Она нашла ветку, ту самую, на которую Морис вчера опирался. Даже с посохом брату было тяжело двигаться. Она разрешила ему на себя опереться, хотя ребра вспыхнули от боли. Через некоторое время она поняла, что больше не может его поддерживать, и помогла ему опуститься на бревно, наполовину вросшее в землю. Морис сел и вытянул перед собой раненую ногу. Он в отчаянии озирался. Его лицо посерело, под глазами залегли круги. Кэтрин слышала его хриплые вдохи, царапавшие горло и дребезжавшие во рту, прежде чем вырваться наружу сквозь потрескавшиеся губы. Он отмахивался от насекомых.

– Хочешь пить?

Брат кивнул. Она подошла к реке, но емкости для воды не было, и она набрала воду в ладони. Вернувшись к Морису, влила ему в рот оставшуюся в ладонях воду. Он облизнул губы; его язык побелел.

– Еще хочу.

– Я принесу еще. – В этот раз удалось донести еще меньше. – Я помогу тебе подойти к реке.

Морис покачал головой.

– Нет. Нога очень болит.

– Где?

– Внизу. Голень.

Кэтрин села на корточки и посмотрела, но у него были такие грязные штаны, что она толком не разобрала, что перед ней – грязь или кровь.

– Не трожь!

Она попыталась приподнять низ брюк пальцем.

– Надо посмотреть.

– Нет. Скоро кто-нибудь придет за нами. – Он взглянул на верхушку утеса в облаках.

– Дай посмотреть, Мо.

– Нет. За нами придут и отведут меня к врачу.

Морис озирался по сторонам, будто ждал, что из-за деревьев вот-вот появится полицейский или машина скорой помощи. Она подергала его за джинсы.

– Хватит.

– Расстегни ремень.

– Нет.

– Я должна осмотреть ногу! Мо, пожалуйста.

Он затряс головой, но потом повиновался.

– Только не трогай! Пообещай, что не будешь трогать.

– Ладно.

– Обещаешь?

– Да, обещаю. А ты лучше сядь на землю.

Морис потихоньку сполз с бревна и сел на землю, прислонившись спиной к посеревшему от влаги дереву. Он не глядя расшнуровал второй ботинок, помог сестре расстегнуть пряжку на ремне, а потом, немного стесняясь, расстегнул пуговицу и молнию на джинсах. Взглянул на облака, часто и прерывисто задышал, надувая щеки. Джинсы спустил всего до колен, и было уже очень больно.

– Погоди.

Несмотря на холод, его лоб и переносицу покрыла испарина. Руки дрожали. Кэтрин ждала, пока он приготовится, отмахиваясь от насекомых и хлопая себя по ногам.

– Давай, – скомандовал он.

Хорошо, что Морис не смотрел, когда она наконец стянула с него джинсы. Нога от стопы до колена покрылась пятнами разных оттенков красного, синего и лилово-желтого. Стопа так распухла, что перестала быть похожей на стопу. Кожа натянулась, как на переспелой сливе, которая вот-вот лопнет, стоит лишь слегка на нее надавить.

– Сломана? – спросил он.

– Не могу понять.

Морис посмотрел вниз, и Кэтрин услышала, как он застонал. Быстро отвернулся, и его вырвало фонтаном; соседние камни забрызгало рвотой. От этого запаха ее саму затошнило, желудок сжался, и она вынуждена была отойти. Упершись руками в колени, она закашлялась.

– Прости, – тихо проговорил Морис.

– Ничего страшного.

Наконец она приготовилась снова к нему подойти, стараясь не смотреть на лужицу рвоты на земле. Дышала ртом.

– Меня бы тоже стошнило, – сказала она. – А меня и стошнило, помнишь? Вчера, в машине.

– Правда?

– Да. Не помнишь?

– Нет.

Рядом, нарушая тишину, шумела река.

Наконец Морис заговорил:

– В багажнике есть аптечка.

Кэтрин почувствовала себя глупо: почему она сама не догадалась? Папа же доставал аптечку, когда Томми порезал палец в день отъезда из Веллингтона.

– Попробую ее достать, – сказала она.

– Давай иди, – сказал Морис, как будто она спрашивала его разрешения.

– Сперва проверю, как там Томми.

– Ладно.

Она подошла ко входу в пещеру и вгляделась в темноту.

– Томми, – позвала она тихо, чтобы он не испугался. – Томми, ты спишь?

В сумраке за корнями что-то зашуршало, и вылез брат. Он был весь в грязи и щурился от яркого света.

– С тобой все в порядке?

Он не ответил. Кэтрин помогла ему встать, отряхнула грязь с одежды, но он вздрогнул и отпрянул.

– Так-то лучше, – соврала она.

Томми исполнилось семь лет. Для своего возраста он был крупным мальчиком. Отец часто говорил, что он вырастет и станет похож на его старшего брата дядю Артура – бородатого здоровяка, который жил в Шотландии, преподавал в университете и курил трубку. Дядя Артур не нравился Кэтрин. Он никогда не улыбался и пах табачным дымом. Ей не хотелось, чтобы Томми вырос и стал на него похож.

– В чем дело, Томми? Посмотри на меня.

Его лицо было пустым, и ей стало не по себе. Вдобавок расширился его правый зрачок, и из-за черного стало почти не видно серо-зеленой радужки. Она взяла его за плечо. Он поежился.

– Стой смирно, хочу посмотреть. В чем дело? Смотри на меня.

Она заметила в его волосах с правой стороны запекшуюся кровь и осторожно коснулась этого места. Томми замычал и резко ударил ее по лицу.

– Нет, Томми, нет!

От шока слезы брызнули из глаз. Томми никогда ее не бил, ни разу, даже когда был маленьким. Он всегда был таким тихоней.

Чтобы он больше ее не бил, Кэтрин схватила его двумя руками и стала держать. Он заметался и издал ужасный гнусавый вой; чем дольше она его держала, тем громче он выл. Этот звук так ее встревожил, что она отпустила брата. Томми тут же затих, выскользнул из рук и направился к лужице воды, одной из многих среди камней на мелководье. Сел на корточки и уставился в воду.

– С Томми что-то не так, – сказала Кэтрин, вернувшись к Морису. Тот сидел, накрыв ноги джинсами, и смотрел на брата стеклянными глазами.

– Выглядит нормально.

– Он не говорит. И на голове кровь. – Она коснулась волос, показывая, где именно.

– Зато он ходит.

– Думаю, в аварии он ударился головой.

– С ним будет все в порядке.

– Откуда ты знаешь?

Вместо ответа Морис дважды хлопнул себя по запястью.

– Что это за мошки?

Кэтрин тоже прихлопнула парочку.

– Не знаю. Я видела их в первый день в месте для пикника у реки, но там их было намного меньше.