Сладкая теплая тьма - Бишофф Саш

– Мы на месте, мисс Скотт, – проговорил водитель, и Селия разгладила юбку, в последний раз проверив свое отражение на предмет каких-либо внезапных непредвиденных изъянов.

– Спасибо, – произнесла она слегка дрожащим голосом, затем сделала глубокий вдох, открыла дверь и опустила ногу на землю.

– Сесилия Скотт? – Женщина в модном кожаном байкерском костюме – стиль бушвикский шик, гладкий черный боб, широкие бедра – сверилась с планшетом.

– Просто Селия. Пожалуйста. – Она протянула руку и с надеждой улыбнулась женщине, которая быстро поставила галочку, затем посмотрела на нее с легким удивлением.

– Я Иден. Первый помощник режиссера. Мой ассистент, очевидно, не услышал будильник, поэтому я здесь встречаю вас. – Гримаса улыбки: челюсть плотно сжата, веки опущены. – Вы можете пройти прямо через главный вход. Уже почти все на террасе. – Она мотнула головой в нужном направлении, затем посмотрела через плечо Селии и, заметив следующего, более важного гостя, расплылась в елейной улыбке. – Мистер Вейцман! Добро пожаловать!

С трепещущим сердцем Селия на цыпочках прошла через сводчатое фойе, ее взгляд был прикован к роскошной люстре, свисавшей с каменного потолка. Она добралась до огромных стеклянных дверей, ведущих на террасу, и замешкалась, подняв руку, чтобы прикрыть глаза от солнца.

Справа внезапно раздался щелчок затвора фотоаппарата. Селия повернулась, рот приоткрылся в изящной букве «о», и сияющий черный глазок камеры мгновенно запечатлел выражение ее лица. Она моргнула от такой бесцеремонности, а фотограф наклонил голову, изобразил беззастенчивую полуулыбку, затем невозмутимо продолжил работу.

Сильная рука опустилась на талию.

– Постарайтесь не обращать на него внимания.

Курт Ройалл, собственной персоной, улыбался ей. Не убирая ладони, он скользнул взглядом по ее наряду. Она ждала какого-нибудь знака одобрения, ее улыбка дрогнула. Этим утром в новой квартире в Верхнем Ист-Сайде (огромный апгрейд по сравнению с предыдущим гарлемским убожеством, благодаря первой щедрой зарплате за «Ночь нежна») она аккуратно разложила платье на кровати – гладкий кремовый силуэт – и отступила назад, уперев руки в бока, оценивая образ, который ей вскоре предстояло примерить. В самый раз, решила она: одновременно модно и невинно, утонченно и в то же время целомудренно. Во время долгой поездки в Монток она мысленно уговаривала себя, напоминая о множестве причин, по которым заслужила эту роль (даже если средства, с помощью которых она ее получила, были в лучшем случае сомнительными). Теперь-то ее ждет прорыв.

Но теперь она находилась здесь, стояла среди киношного бомонда – перед самим Куртом Ройаллом! – на теплой терракотовой террасе, расположенной на выступе утеса, гордо возвышающегося над мерцающей Атлантикой; и когда тень недовольства промелькнула на его лице, Селия подумала, что, возможно, в глазах Курта она выглядит неудачницей. Ее тщательно созданный образ, казалось, выбелил ее, сделал невидимой. С чего она вообще взяла, что могла соответствовать этому месту, этой великолепной толпе?

– Вы готовы? – уточнил он, приподняв бровь.

Она кивнула.

– Я ждала этого всю жизнь, мистер Ройалл.

– Селия, пожалуйста: мистер Ройалл – мой отец, и он засранец. Давай просто Курт, хорошо?

– Курт, – неуверенно повторила она, и камера снова зажужжала, запечатлевая их вместе.

Курт поднял руку, чтобы не допустить съемку, и пристально смотрел на фотографа, пока тот не ушел, весьма неохотно. Затем он снова повернулся к Селии, наклонился и прошептал ей на ухо:

– Этот придурок-фотограф здесь по настоянию Лилы, чтобы запечатлеть этот день до мельчайших моментов. – Он закатил глаза. – Лично я предпочитаю держать свои дела в секрете. – Он взглянул на ее рот. – А вы?

Она подняла на него глаза, сердце бешено колотилось. Но до того, как она успела ответить, он повернулся на окликнувший его голос.

– Гарри! – Курт в ответном приветствии поднял руку, затем заговорщицки подмигнул ей, прежде чем уйти.

– Вы, должно быть, Селия! – Стройная длинноногая фигурка золотисто-белокурой женщины подплыла с распростертыми объятиями.

Селия замерла с бешено колотящимся сердцем, когда Лила Крейн тепло обняла ее. И снова раздался щелчок камеры.

– Не волнуйтесь, он всего лишь наш штатный фотограф. Ни одна из этих фотографий не просочится в Сеть до тех пор, пока мы не закончим. – Лила наклонилась. – Не хотелось бы испортить момент, когда пресса объявит о твоем прорыве. Селия скромно опустила подбородок, подавив улыбку.

Собеседница продолжила:

– Пусть сфотографирует нас, и, может быть, тогда он оставит нас в покое. Что скажешь?

Она свободно обняла Селию за талию, приняв очаровательную позу. Селия изо всех сил старалась подражать ей, и камера защелкала снова. Глядя на Лилу краем глаза, она не могла не отметить еще раз, насколько – несмотря на девять лет, что их разделяли, – они были похожи, словно близнецы.

Лила повернулась к Селии, взяла ее руки в свои, пока камера продолжала снимать их взаимодействие.

– Не могу передать, как я счастлива, что ты здесь, – проворковала она, а затем лукаво прошептала фотографу: – Она будет моей любимицей.

– Спасибо, – проговорила Селия, вспыхнув.

Лила сцепила руки, наклонилась к ней.

– Послушай. Не обращай внимания на этих модных ублюдков. Они все так же нервничают, уверяю.

Селия заправила волосы за уши, губы слегка тронула улыбка.

– Если тебе что-нибудь понадобится, я имею в виду вообще что угодно, пожалуйста, обращайся ко мне. – Лила многозначительно посмотрела на нее. – Я буду присматривать за тобой.

– Боже милостивый, у меня двоится в глазах! – Статная женщина в костюме от Шанель и со стальной улыбкой скользнула к ним, попутно взяв бокал шампанского с сияющего подноса у проходившего мимо официанта.

Лила наклонилась к Селии и пробормотала уголком рта:

– Что-то подсказывает мне, что нас будут часто сравнивать. – Затем она повернулась к женщине и повысила голос. – Это Селия Скотт.

– Я Карен Вулф. – Женщина пожала Селии руку холодной костлявой ладонью, обнажив зубы в натянутой улыбке. – Исполнительный продюсер и менеджер Лилы.

– И к тому же моя мать, – иронично добавила Лила, когда Селия, заикаясь, ответила на приветствие.

Карен сделала большой глоток.

– В другой жизни, Селия, я тоже была актрисой. – Она указала на дочь, расплескивая шампанское. – Лила не даст соврать, что исключительно благодаря мне она смогла реализовать талант.

Лила одарила ее веселой улыбкой.

– Это правда.

Карен кивнула и подняла бокал.

– Хорошо, что предусмотрели алкоголь. Наши российские друзья-инвесторы наверняка оценят. Для них это естественная часть переговоров. – Она оглядела блестящую толпу, наморщив нос. – Но, Господи Иисусе, этим цирком управляют обезьяны. Когда мы уже начнем? Кое-кто из нас хотел бы вернуться в город до того, как ад замерзнет.

– Я уверена, что Курт начнет с минуты на минуту, мама.

– Простите, – пролепетала Селия и покраснела, когда женщины обратили к ней взгляды. – Простите, что прерываю, но… не подскажите, где здесь туалет? Дорога была долгой, и мне очень нужно.

Лила рассмеялась и объяснила, как пройти, Селия благодарно улыбнулась, прежде чем развернуться и, слегка спотыкаясь, удалиться.

– Что ты думаешь о ее восторженном состоянии? – пробормотала Карен.

– О, дай ей шанс, мама, – проговорила Лила. – Она просто нервничает, вот и все.

– Да без разницы. – Она на мгновение задумалась. – Сходство поразительное, надо отдать ей должное. Если бы я сомневалась в собственной вагине, поклялась бы, что она мой давно потерянный ребенок.

– Это была Селия Скотт? – Женщины напряглись и, обернувшись, увидели подбегающую с заговорщической ухмылкой Нэнси Райт, актрису, которая должна была сыграть мать Селии. – Черт возьми, я ведь только что разминулась с ней, да? Так хотелось, чтобы фотограф сделал хороший снимок с нами обеими.