Сладкая теплая тьма - Бишофф Саш

Овации. Руперт, цвета свеклы, привстал, поклонился, затем поправил очки на носу и нетерпеливо начал разворачивать какие-то бумаги, чтобы заговорить. Увидев это, Курт быстро сжал его плечо, пробормотав что-то на ухо. Руперт усердно закивал, приобретая еще более глубокий пурпурный оттенок, затем молниеносно вернулся на место.

Курт прочистил горло и резко ткнул Руперта в плечо.

– Не спрашивайте меня, как он это сделал, но каким-то образом этот отважный, безупречно чистый парень смог потянуть за несколько ниточек и отправить сценарий непосредственно Лиле. В любой другой день нежданное электронное письмо Руперта немедленно было бы удалено. Но, к счастью для всех нас, пару лет назад наша Лила боролась с ужасной бессонницей. Я никогда не был так благодарен за расстройство сна моей девочки. Потому что одной ничем не примечательной ночью, когда сон в очередной раз ускользнул от нее, на телефоне Лилы высветилось электронное письмо с незнакомого адреса, и она подумала: «Какого черта?». Она скучала. Ей было неспокойно. Она читала «Гэтсби» в старших классах, как и все мы, и ей нравился Фицджеральд. Поэтому она открыла сценарий, прикрепленный к письму, и принялась читать.

– Что ж, к концу вступительной части фильма, которую мы услышим всего через несколько мгновений, Лила попалась на крючок. Она продолжала читать. И читать. Я проснулся, когда утреннее солнце заливало нашу квартиру, повернулся к своей прекрасной девочке, чтобы поцеловать ее. И заметил, что она плачет.

«Детка, что случилось?» – спросил я.

Она покачала головой, вытерла глаза и ответила: «Нам только что предложили шедевр».

Всем вам, кто знает Лилу, известно: это жесткая женщина. У нее чертовски высокие стандарты, ребята. Я говорю о совершенно другой стратосфере. Она никогда не приземляется. И не поймите меня неправильно: я благодарен за это! С ней я становлюсь лучшей версией себя. Черт возьми, она делает меня хорошим человеком. Но попытаться заставить Лилу сказать, что она что-то любит? Почти невозможно. Но этот – этот чертов сценарий – ей безумно понравился. Так что я понимал: это будет грандиозно. Я отменил утренние встречи и сел за стол с чашкой кофе. Я прочитал его от начала до конца, даже не остановившись, чтобы отлить.

Знаете, какое чувство испытываешь, когда сталкиваешься с величием? То самое, что – простите за мой французский, дамы, – вы ощущаете в гребаных яйцах? Я не говорю об интеллектуальном подвиге, о чем-то, что требует разбора или дебатов, когда вы заканчиваете и говорите: «Да, вау, это было действительно умно!» или «Как же интересно он это сделал!» Я говорю о чувстве, которое вы испытываете раз или два в жизни – и то если повезет.

Этот сценарий дал мне такую возможность. И я готов поспорить, что это произошло с каждым из вас, присутствующим здесь сегодня, не так ли?

Серия усердных кивков, у некоторых из глаз уже текли слезы. (Актеры, в конце концов.)

– Теперь я хочу поговорить со всеми вами о гениальности нашей адаптации, но сначала, чтобы по-настоящему оценить ее превосходство, давайте немного поговорим об оригинальном романе. – Курт скрестил руки на груди и погрузился в задумчивость; зрители затаили дыхание.

– Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Когда бо́льшая часть мира слышит это имя, они думают о?..

– Гэтсби! – в конце концов воскликнул мужской голос.

– Гэтсби. – Курт серьезно кивнул. – Возможно, самый читаемый американский роман двадцатого века. И все же, хотя «Великий Гэтсби» – самое известное его произведение, я намерен утверждать, что «Ночь нежна» – истинный невоспетый шедевр Фицджеральда. История «Ночи» начинается всего через два месяца после публикации «Гэтсби». В то время как в «Гэтсби» мир представлен таким, каким его хотел видеть молодой Фицджеральд, в «Ночи», напротив, он показывает мир таким, каким его на самом деле видел. «Гэтсби» аккуратен, экономичен, компактен. «Ночь», с другой стороны, необузданна, неповоротлива и исключительно амбициозна. Но по своей сути она остается темной и сложной историей любви…

Курт посмотрел на Доминика Ривза: его реплика. Тот встал.

– Дик Дайвер, – начал Доминик, представляя своего персонажа кругу инвесторов. – Блестящий, очаровательный психиатр – если позволительно так о себе говорить.

Инвесторы снисходительно усмехнулись.

Поднялась Лила:

– Николь, – проговорила она с загадочной улыбкой. – Привлекательная молодая женщина с травмирующим прошлым, госпитализированная с шизофренией.

Курт снова обратился к собравшимся.

– Несмотря на то, что Николь пациентка доктора Дайвера, Дик и Николь влюбляются, женятся и уединяются в великолепном новом доме. – Курт широким жестом обводит пространство. – Но здесь практика Дика отходит на второй план в пользу безумно богатой светской жизни – вскоре Дайверы прославляются тем, что устраивают лучшие вечеринки в Хэмптоне. Наиболее часто среди из гостей…

Зев встал и отдал честь:

– Эйб Норт, гениальный композитор и своенравный алкоголик.

К нему присоединилась еще одна актриса, Рори.

– Мэри Норт, его умная, преданная жена.

Пришла очередь Фредди:

– И что за вечеринка без Томми Барбана, потрясающе красивого и чрезвычайно гетеросексуального героя войны?

Толпа рассмеялась – в очередной раз Фредди затмил всех.

Курт любезно улыбнулся, затем откашлялся.

– Но ритм эпохи джаза вскоре нарушают новые лица… Встала Нэнси:

– Элси Спирс.

Нервничая, Селия присоединилась к ней:

– И ее дочь Розмари, юная кинозвезда.

Курт продолжил:

– Очарование Розмари вскоре оказывается непреодолимым для Дика, и – не раскрывая больше никаких поворотов сюжета – его предательство становится катализатором мучительного и неизбежного краха брака Дика и Николь. Но позвольте мне объяснить, как Фицджеральд ошибся и как наша адаптация собирается исправить это.

Он оглядел толпу в торжественном молчании.

– Однажды в каком-то интервью цитировали высказывание Фицджеральда: «Наши американские женщины – пиявки. Они просто доминируют над американским мужчиной». – Он сделал эффектную паузу. – Это было фундаментальное ошибочное убеждение Фицджеральда в отношении женщин, убеждение, которое окрашивало и в конечном счете портило его трактовку. Наша адаптация, однако, напрямую затрагивает сексизм Фицджеральда и превращает «Ночь нежна» в историю исцеления и освобождения.

Теперь, я думаю, все вы понимаете, насколько важны истории о расширении прав и возможностей женщин лично для меня…

Негромкий кашель: это Карен.

– …и в адаптации наши сердца принадлежат Николь, а не Дику. Важность нашей истории состоит в корректировке линии Николь – в привлечении внимания к ее судьбе, поскольку она преодолевает травму, которую пережила, и в конечном счете восстанавливается. Однако гениальность самого фильма зависит от его исполнения. Я снимаю его в стиле, который можно было бы счесть экспериментальным… – тут Курт ухмыльнулся и подмигнул, – …но предпочитаю называть это провидческим. Мы будем снимать в основном длинными дублями, чтобы усилить присущую произведению театральность и создать для аудитории впечатление погружения, чтобы камера чувствовала себя еще одним персонажем в комнате. Наши длинные непрерывные эпизоды отдадут дань уважения такой классике, как «Веревка» Хичкока, «Ночь в стиле буги» Андерсона, «Сияние» Кубрика, «Прикосновение зла» Уэллса… и, если позволите, «Незваный гость» Курта Ройалла. – Он повернулся к команде Olympus и ухмыльнулся. – Я уже делал это раньше, Olympus, и будь я проклят, если не сделаю снова!

Толпа заревела в знак поддержки.

– Итак, вот причина, по которой мы снимаем этот фильм. С помощью этой адаптации мы возвращаемся к самому амбициозному роману Фицджеральда и создаем красивую, трогательную, невероятно важную историю женского освобождения. А в мире кино нам этого и вполовину не хватает. Я считаю настоящей привилегией работать в отрасли с такой обширной аудиторией и думаю, что наш долг – серьезно отнестись к ответственности, которая с этим связана. Перемены должны произойти, и должны произойти сейчас. И это начинается с того, что мы делаем прямо здесь: настаиваем на том, чтобы прогрессивные адаптации, такие как «Ночь», были обнародованы. Новаторские, раздвигающие границы истории, заслуживают того, чтобы их услышали. Это тот контент, который должен потреблять мир. Итак, давайте решим стать первопроходцами в области культуры. Давайте ломать стереотипы. Давайте станем проводниками тех перемен, которые мы хотим видеть.