Таким образом, Кайзер превратился в своего рода компас по поиску кошек и рано или поздно должен был указать Такакрейзеру место захоронения выдающегося, знаменитого, таинственного, прекрасного собой и богатейшего Тамплкартона.
Поэтому, как только Кайзер начинал рыть землю, ворча и чертыхаясь, Такакрейзер немедленно начинал на этом месте раскопки, и там неизменно находили мумию кошки.
И вот несколько недель назад, когда практически вся страна уже была перерыта, о чудо! Недалеко от больших пирамид на квадрате ещё не исследованного песка Кайзер начал копать, рыча как безумный. Сначала он нашёл верхнюю часть кирпичной кладки, потом крупные камни более солидной постройки. Два дня Кайзер рыл и рыл без остановки, и наконец показалось нечто похожее на старинную резную деревянную дверь, а над дверью надпись: имя Тамплкартона!
– Эврика! – воскликнул Такакрейзер и пустился в пляс, увлекая за собой рабочих с их лопатами, тачками и граблями. – Мы нашли его, получилось, я стану знаменитым, я буду богачом!
Раскопки продолжались. Дверь открыли. За ней обнаружился длинный коридор, в котором хранились тысячи сокровищ, пролежавших там почти четыре тысячи лет. Такакрейзер вошёл в первую камеру, наполненную золотыми предметами, потом в следующую и наконец толкнул ещё одну внушительную дверь – разумеется, золотую, – за которой находилась царская усыпальница. В центре на возвышении стоял саркофаг, тоже, само собой, целиком из золота, а в саркофаге – великий и таинственный Тамплкартон, о котором совсем скоро станет известно всем.
Раскопки и приготовления продолжались ещё несколько дней. Корреспонденты всех телеканалов мира были приглашены, чтобы в прямом эфире показать, как откроют саркофаг. Великий день должен был наступить завтра.
– Ладно, так или иначе, но, если я хочу завтра быть в форме, надо немного поспать, – икая после плотного перекуса, пробормотал Кайзер сам себе. Он вернулся на свои подушки и заснул. Ему снилось, что он гонится за кошкой.
В раскопе стояли наготове камеры и прожекторы. Повсюду был протянут кабель. В одном углу один из техников оставил недоеденный сэндвич, в другом кто-то забыл телефон; на спинке стула, предназначенного для Такакрейзера, было написано его имя, как на съёмочной площадке у кинорежиссёра. Всё было готово, всё предусмотрено. Это была последняя ночь, которую фараону предстояло спокойно провести в своей могиле. Назавтра ему была уготована участь превратиться в музейный экспонат.
Откуда-то выскочила мышка, нашла сэндвич и принялась его грызть.
Вдруг раздался шум. Это было похоже на падение чего-то тяжёлого. Мышь замерла, с беспокойством огляделась вокруг, подняла голову, запищала от ужаса, выронила кусочек хлеба, который грызла перед этим, и с визгом скрылась из виду.
– А-а-а-а-а!
Крышка саркофага в царской усыпальнице двигалась, двигалась сама по себе…
Глава 2
Ночь мертвецов, которые не вполне мертвецы
Шкрк, крррршкк, кшшкрршрккк…
Жуткий скрежет раздался в абсолютной темноте царской гробницы. Крысы и тараканы, разгуливавшие в окрестностях, поспешно разбежались.
Шкрк, крррршкк, кшшкрршрккк… крышка саркофага медленно заскользила…
И вдруг – бум!
…упала на землю, подняв облако пыли.
– Апчхи! Да где это я? – Голос доносился как будто из загробного мира, низкий и глубокий. – Есть здесь кто-нибудь, чтобы помочь фараону? Слуги, прошу, принесите огня, сию минуту! Слуги, это должно быть исполнено немедленно, ваш хозяин желает осмотреться, – продолжал голос, слегка раздражаясь.
Но никто не откликнулся, и вокруг по-прежнему было темно, хоть глаз выколи.
– Клянусь Гором [1], кажется, меня вынуждают всё делать самому! Эта жизнь после смерти начинается не лучшим образом. Где те радости, которые мне были обещаны, где пшеничные поля и медоносные луга?
Тамплкартон – потому что это именно он и был! – решил самостоятельно отправиться на поиски кого-нибудь, кто мог бы ему помочь, а главное, на поиски света. Если бы все крысы не разбежались, если бы у тараканов хватило смелости остаться, а вокруг было бы не так темно, они смогли бы увидеть фараона, забинтованного с ног до головы, который поднялся, проспав 4000 лет, и теперь, зевая, потягивался.
– Клянусь пирамидой, я в отличной форме! Чувствую себя в полном порядке, как никогда раньше! – радостно воскликнул Тамплкартон. – Нет ничего лучше, чем как следует выспаться, чтобы у человека буквально выросли крылья! Итак, я немедленно встану, выйду отсюда, окунусь в Нил, туда-сюда поплаваю, по дороге задушу парочку крокодилов, потом минут десять погреюсь на солнце, потягивая что-нибудь прохладительное, затем хорошая пробежка, заскочу быстренько к себе в гардеробную, наброшу самую красивую тунику, надену драгоценные украшения, отыщу мою милую жёнушку, вернусь на трон, а потом отправлюсь покорять мир! Алле-оп, вперёд!
Но даже если ты фараон, подняться и вылезти наружу из саркофага, установленного на должной высоте, не так-то просто, когда вокруг царит кромешная тьма. Ещё труднее это сделать – даже если ты фараон, – когда тебя забальзамировали и всего целиком забинтовали, местами слишком туго, а кое-где слишком слабо.
Бам, бум, паф, плюф… И фараон растянулся на земле, уткнувшись носом в пыль.
– Ай! Чёрт побери все наводнения Нила, мне кто-нибудь поможет, в конце концов? Слуги, бегом сюда! У фараона слегка заплетаются ноги, пусть меня поднимут!
Ответом Тамплкартону была гробовая тишина. Никто так и не поспешил ему на помощь, никто не бросился его выручать.
Великий фараон стоял, вытянув руки вперёд, и пытался хоть что-то нащупать в темноте.
Бум!
– Ай! Первый же писарь на моём пути сделает мне табличку-напоминание: «Приказать разрезать на куски бальзамировщика, который запеленал меня таким образом!» Я одновременно и слишком стянут, но при этом какой-то бинт болтается. Безобразие!
Бам!
– Ай-ай-ай! Как же больно! Кто раскидал это всё прямо на полу моей усыпальницы? Надо будет сказать писарю, что всех ответственных за уборку следует казнить!
Паф!
– Ой… Это невыносимо и должно сейчас же прекратиться! Я фараон, я живой бог, я солнце, чёрт побери этот дурацкий саркофаг! Свет, где бы ты ни прятался, приказываю тебе показаться немедленно! Я желаю всё видеть! Я требую, чтобы сейчас же стало светло!
Внезапно фараон нащупал на стене нечто, что щёлкнуло, как только он нажал на это пальцем.
Гробницу тут же залил ослепительный свет: вокруг со всех сторон, как от тысячи солнц, струились огненные лучи. Щёлк – и тьма отступила!
Забинтованное лицо фараона озарила широкая улыбка. Удовлетворённо осмотревшись, он был счастлив убедиться в безграничности своей власти. У него всё вышло великолепно!
– Ну, так кто же здесь главный? Кто босс? Кто командует солнцем и заставляет ночь отступить? А? Кто, во-вашему? Я, Тамплкартон Первый! Я, фараон из фараонов! Самый великий! Всегда был великим и всегда буду самым великим и прекрасным!
И фараон почти задохнулся от восторга.
Он сделал шаг к полкам, где были сложены его луки и колчаны, доспехи и золотые сандалии, но… из-за досадной невнимательности зацепился за что-то ногой и растянулся на полу.
