Тысяча шагов в ночи - Чи Трейси

С криком он дернулся назад, ударив Миуко по голове.

Перед глазами у нее все поплыло.

Но теперь она могла говорить. Могла использовать свой голос.

И она это сделала.

Весь город наполнился ее голосом, сотрясающим стекла и заставляющим деревья дрожать. Миуко звала на помощь. Кричала имя убийцы. Что под половицами его дома лежали тела. Пять трупов. Семь. Так много мертвых девушек. Миуко взывала к помощи. Остановить его сейчас, или Коэва никогда не освободится от призраков.

Двери широко распахнулись.

Мужчины хлынули на улицы. Женщины и дети выглядывали из домов. В окнах показывались лица девушек, растрепанных и бледных, как будто они неделями не видели солнца, прячась от монстра, который преследовал их город.

Толпа начала собираться вокруг Лаову, который стоял, продолжая сжимать руку Миуко.

– Она лжет! – запротестовал он.

Но горожане продолжали наступать.

– Все эти юные жены, которых вы потеряли, – сказал один мужчина. – Все эти бедные девочки…

– Мы жалели тебя!

Лаову крепче прижал Миуко к себе, как будто мог сохранить контроль над ситуацией, если бы только подчинил ее себе.

– Она незнакомка! – сказал он. – Меня же вы знаете!

– Мы думали, что знаем тебя!

Губы Лаову скривились.

– Ты поверишь слову девушки, а не моему?

После этих слов толпа остановилась, а мужчины начали беспокойно переглядываться друг с другом.

Миуко хотелось закричать. Из-за того, что она была девушкой, ее можно подозревать? Из-за того, что она была девушкой, Миуко не заслуживает доверия? И это должно было их остановить? Это должно было помешать им остановить его?

Но сейчас Миуко не могла закричать, в точности зная, что произойдет, сделай она это.

Они бы назвали ее истеричной. Сказали бы, что она слишком остро реагирует. Что легкомысленна и склонна к фантазиям. В конце концов, она была странной девушкой, слишком свободной. Одевалась как мужчина. Ездила верхом на лошади. Не знала своего законного места. Возможно, это именно она преследовала его, а он отверг ее, и теперь она выдумывает сказки, дабы отомстить ему.

Совсем как девушки.

Миуко не успела даже осознать, как ее тронутые проклятием кончики пальцев потянулись к нему, когда другой голос остановил ее:

– Она говорит правду.

С краю толпы стоял охотник на демонов, чьи белые одежды были заляпаны грязью, и Алейла, столь же чумазая, съежилась от страха рядом с ним.

– Я видел трупы под поместьем, – серьезно сообщил он. – Эта женщина раскрыла преступления своего сына, а их немало.

Алейла поклонилась. По ее грязным щекам текли слезы.

– Все кончено, сын мой, – сказала она дрожащим голосом. – Правда пришла за нами.

Горожане обернулись на Лаову, который оттолкнул от себя Миуко, словно она была доказательством его преступлений. Когда толпа вокруг него сомкнулась, он сделал шаг к своей матери.

– Глупая женщина! Если я умру, тебе некуда будет податься! Ты ничто без меня!

Алейла вздрогнула.

Это была правда: вдовы, не имевшие сыновей или зятьев, отправлялись жить к мужчинам из числа дальних родственников, но если мужчины не принимали их, то женщины изгонялись – становились нищими, монахинями или женщинами с дурной репутацией.

Даже если у Алейлы и были дальние родственники, к которым можно было бы пойти, они вряд ли бы приняли ее сейчас.

– Миуко! – Гейки подбежал к ней, тянув за собой Роройшо.

Кобыла не выглядела довольной от того, что ее так тащат, хотя после предыдущих попыток ацкаякина усидеть в седле Миуко решила, что это лучше, чем иметь его в качестве наездника.

– Ты ранена! – воскликнул Гейки. – Что произошло? Почему ты такая грязная?

Миуко обняла его.

Он покачнулся от ее внезапного объятия.

– Эй! Что на тебя нашло? Теперь ты влюблена в меня? Это любовное заклинание?

Миуко, усмехнувшись, оттолкнула его.

– Я просто счастлива видеть тебя…

– Так и должно быть, – перебил он. – Но мы должны идти.

Позади нее Лаову продолжал выступать перед собравшейся толпой. Его голос изменился: он уже был не резким, а плавным – тот же самый заискивающий голос политика он использовал для общения с горожанами накануне.

– Вы видели мою мать! – заявил он. – Она довела моего отца до безумия! Довела до безумия меня! Она сделала меня таким. Если я чудовище, то это только ее вина!

Толпа начала роптать и возмущенно переминаться с ноги на ногу, обратив свое внимание на Алейлу, та сделала шаг назад и взглянула на кякедзуя в поисках помощи.

Когда она отвлеклась, Лаову сделал выпад вперед.

К своей собственной матери.

Горожане должны были остановить его. Возможно, некоторые из них попытались это сделать.

Но в результате начался сплошной хаос: они царапались, хватались друг за друга, наносили удары. Лаову повалили на землю, а его мать тихо вскрикнула. Одежды срывались с узких плеч, обнажая морщинистые руки.

Охотник на демонов закричал, но его голос затерялся из-за рева толпы.

На это было ужасно смотреть.

Алейла помогала убийце. Защищала своего сына, как и положено матери. Расчленяла тела и закапывала их под домом своей семьи.

Но не она убивала тех несчастных девушек.

Неужели родить чудовище хуже, чем превратиться в него?

Миуко больше не могла смотреть на это. Проигнорировав крик Гейки, она бросилась в толпу, расталкивая плечами взрослых мужчин, чтобы добраться до Алейлы среди скопища охваченных жестокостью людей.

Горожане цеплялись за Миуко ногтями, оттаскивая ее назад. Руки хватали за волосы и дергали за одежду.

Ткань рвалась.

Послышался треск обрывающихся нитей, которые одна за другой распускались где-то на уровне ее ног.

Миуко замерла, когда ее одеяние разошлось почти до середины бедра, обнажив яркую синеву ног перед воздухом… городом… и охотником на демонов, который вытащил свой благословенный меч, чье лезвие сверкнуло в лучах восходящего солнца.

22

В лесах над Коэвой

Сперва горожане не понимали, что с ней делать. Никогда прежде не сталкиваясь с шаоха, некоторые из них не знали, была ли она монстром или одной из насу. Другие же отпрянули назад, ловя ртами воздух.

– Ягра, – прошелся по толпе шепот. Демон.

И хуже того, женщина-демон.

Миуко ощутила, как они ополчились против нее куда быстрее, чем на Лаову и его мать, которые теперь лежали без сознания и покрытые кровью среди своих бывших друзей и соседей, и Миуко не могла не ненавидеть их за это. Презрение пронзило ее, словно морозный холод, обжигающий кончики пальцев и растекающийся по венам.

Миуко решила дать им отпор. Она покалечит их, если они попытаются причинить боль ей, потому что Миуко не была ни хрупкой старушкой, ни маленькой девочкой.

Она была шаоха. Или, по крайней мере, половина ее существа являлась таковой.

Миуко оскалила зубы. Выставила вперед свою руку с синими подушечками пальцев.

– Не подходите! – приказал толпе охотник на демонов. – Это не обычный демон.

Миуко уставилась на него.

Но не успели они пошевелиться, как раздался раскат грома, а небо озарила вспышка молнии, наподобие той, которую Миуко видела в Коцкисиу-мару в ночь знакомства с Гейки.

Кякедзуя пригнулся.

– Миуко, пошли!

Развернувшись, она бросилась сквозь толпу, когда ацкаякина стащил шаль и набросил на седло Роройшо. Он помог девушке взобраться на спину лошади, отпихнул кого-то, когда тот попытался схватить его сзади.

Благодарная за его сообразительность, Миуко потянулась, чтобы втащить его на седло. Несмотря на свои нагие ноги, она не боялась случайно причинить вред Роройшо, потому что шаль уберегала ее от этого.

Гейки вскарабкался позади нее, цепляясь за талию Миуко, когда охотник на демонов наконец-то очухался и бросился в их сторону, в то время как его красный шарф развевался за ним, словно знамение.