Бабочка на штанге (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115

Марко не двинулся. Спросил громко, но вроде бы равнодушно:

— Чего надо?

— Да подойди, не обижу! Не бойся!..

Теперь, если не пойти, это означало бы, что боишься. В общем-то, в такой боязни не было ничего постыдного. В нынешней блокадной обстановке!.. Но всё-таки…

А голос донёсся снова:

— У меня тут… затруднение…

Врёт, небось. Проходимец какой-нибудь… Ну, а если правда затруднение?

Ладно, в случае чего можно рвануть к лесенке со скоростью газели. Фиг его кто догонит! А станет настигать — можно катнуть вниз по ступеням пару тяжёлых камней…

Марко прыгнул с брусков, опять увяз в груде водорослей, пробрался к входу в хибару — тог был со стороны моря. Не вход, а широченный пролом. Марко встал снаружи, заглянул.

В круглом помещении без потолка, привалившись к стене спиной, сидел на каменном полу парень в камуфляже.

Камуфляж был синий, флотский. Треугольный вырез на груди окаймляли края матросского воротника — тоже синего, с белой полосой. Этот парадный воротник на походной робе выглядел нелепо. Ещё нелепее казался чёрный беретик с оранжево-зелёной кокардой и красным шариком на макушке.

«Нюшкин матрос, — понял Марко. — Наверно, с крейсера». Только в НЮШе матросов одевали, будто детсадовских ребятишек для карнавала.

Матрос не выглядел пострадавшим, вполне здоровый вид. На пятнистых коленях лежал чёрный тупорылый Б-2 с пистолетной ручкой и коротким подствольником, из которого торчал похожий на толстую авторучку снарядик. В общем, бравый и даже грозный морской десантник из Независимых Южных Штатов.

Только лицо его не было боевым и грозным. Простецкое такое, курносое, почти безбровое, с рыжеватыми ресницами вокруг светло-серых глаз. Пухлые губы — в вопросительной полуулыбке.

— Понимаешь, браток, у меня проблема… — и смущённо сморщил переносицу.

«С южного флота, а говорит, как северянин», — мелькнуло у Марко. Он перестал бояться.

Да, у матроса был автомат, но у Марко проснулось кой-какое гражданское самосознание. В конце концов, он на своей земле, соберись тут в заливе хоть весь «нюшкин» флот (кроме крейсера, у них ещё ржавый эсминец и два пожарных катера).

Марко строго сказал:

— Что ты здесь делаешь?

Кажется, матрос глянул с пониманием. Ответил сразу:

— Что-что… Службу несу. Нахожусь в береговом секрете по приказу его вельможности капитана второго ранга Перемоги. Веду наблюдение.

Марко полагалось бы сказать: «Мотай отсюда на свой крейсер, здесь не ваша территория…» Но он почему-то лишь хмыкнул:

— За кем ты наблюдаешь-то? Ничего же не видать…

В самом деле, в стенах развалины со стороны берега светились лишь две-три тонкие щели (наверно, в одну из них матрос и разглядел Марко). Сквозь щели различимы были только голый пляж и пласты обрыва.

— Ну и черт с ним, что не видать, — охотно разъяснил «наблюдатель». — Приказали, вот и сижу. К ночи шлюпка заберёт, брякнусь на койку в кубрике. Матрос лежит — служба бежит… Ну, сделай мне одно одолжение, браток. Помоги.

Марко на всякий случай глянул назад и храбро заявил:

— Чегой-то я буду тебе помогать? Я житель Империи, а не вашего «Нюша». Ты шпионишь за нами, а я тебе делай одолжения, да?

— Да не шпионю я за вами! Приказано только смотреть, нет ли поблизости международных наблюдателей!

Представителей ОМН (Организации международного надзора) одинаково не терпели обе стороны. Впрочем, в районе посёлка Фонари наблюдатели не появлялись.

— Их тут сроду не было, — хмыкнул Марко. И спохватился: кажется, он выдал сведения, которые могут пойти на пользу нюшкам! Чтобы отвлечь матроса от этой информации, он заговорил сердито и капризно:

— А помогать я не имею права! Нам в школе велели, чтобы мы не вмешивались ни в какие военные дела. Ни на какой стороне!

Матрос лопатками оттолкнулся от стены. Сжал у груди ладони. И лицо его стало почти умоляющим.

— Но у меня же не военное дело! Совсем личное! Надо отправить письмо! У вас в Фонарях ведь работает почта, да? У тебя вся забота — добежать да сунуть почтальону в окошечко… В ящик не надо, вдруг его редко проверяют…

— Ага! А в письме какие-нибудь секретные планы!

Матрос обмяк, растопыренными ладонями упёрся в пол.

— Ну, ты прямо… начитался книжек про Крымскую войну или Робин Гуда… Кто сейчас отправляет секретные планы через почту? У меня радио… — он хлопнул по оттопыренному камуфляжному карману на груди. — Что надо — в один миг… А письмо… если хочешь, на, прочитай… — Из другого кармана он вынул цветную картонку размером с открытку.

Это и была открытка, только двойная, сложенная книжицей. На ней пестрела картинка с сельскими мазанками и пирамидальными тополями. В углу желтела отпечатанная треугольная марка — «Пошта НЮШ». На марке — герб: кукурузный початок, торчащий из раскинутых веером острых листьев (поселковые мужчины, ухмыляясь, говорили, что и не початок вовсе, а… в общем, совсем другой предмет). Всё это мелькнуло у Марко, когда он приглядывался к написанному рядом с картинкой адресу. Синие буквы были крупные и твёрдые: «Горелкиной Анне Сергеевне, дом 2, ул. Ручейковая, г. Малогда, Новотомский регион, Империя»…

Марко дёрнуло за язык:

— Невесте, что ли?..

Глядя в сторону, матрос тихо сказал:

— Маме… И никакой военной тайны. Хочешь, почитай…

Он выдернул из щёлки картонный язычок, раскрыл книжицу, повернул к Марко. Чёткие строчки читались так же легко, как и адрес:

«Мама, это я! Не бойся за меня. Телефон молчит, потому что блокада. А так всё хорошо и опасности нет никакой. Скоро всё кончится, и мы придём на базу. А осенью будет дембель, и я сразу приеду. Целую тебя и Сергейку. Твой Володя».

Марко опустил голову, стал смотреть на босые ноги. Зашевелил пальцами. Как умеют изводиться мамы из-за сыновей, он понял, когда жил в столице. Дня не проходило без открытки или звонка… И всё же он опять поднял глаза. Сидели в нем остатки непримиримости.

— А если она… если мама твоя в Империи, ты зачем в Нюшкином флоте? Такой «кукурузный патриот», да?

Матрос опять не рассердился. Свернул открытку, почесал твёрдым уголком нижнюю губу. Невесело объяснил:

— А меня спросили? Я в Южный универ поступил, когда всё ещё было спокойно, там знаменитый исторический факультет… А на втором курсе вваливаются на лекцию трое с автоматами, подняли пятерых, отвели в казармы. Кинули под ноги военные робы: «Одевайтесь! Долг студентов — защищать независимость нашего нового государства… И не пикать, книжные крысы!»

— Но ты же, наверно, присягу дал? А мог ведь отказаться…

— Двое отказались, — глядя всё так же мимо Марко, проговорил матрос Володя. — Где они закопаны, теперь не найдёт никто… — И вдруг шевельнулся, сказал уже иначе, живо и почти дурашливо: — Слушай, браток, а я тебе заплачу за это… за почтальонство!

Марко готов был уж взять письмо, и этим «заплачу» нюшкин матрос Володя только повредил делу. Марко сунул руки в карманы, растопырил локти, спросил с ехидцей:

— Правда, заплатишь? А что дашь?

— У меня есть… вот это… — матрос завозился, достал что-то из брючного кармана, протянул на ладони.

Это была белая блестящая медалька на синей ленточке, сувенир для приморских туристов. С надписью по кругу: «Тарханайская коса. Южный край».

Марко сморщил переносицу:

— Тоже мне сокровище. Этого добра в киоске на автостанции полным-полно. За гроши.

Шевельнулось лёгкое злорадство. Приятно было ощущать зависимость этого здорового парня с автоматом от него, от щуплого безоружного Марко. И тот, видать, почуял это удовольствие вредного «братка». Но сдержался. Объяснил примирительно:

— Одно дело в киоске, а другое дело — как бы в награду… от человека, которому помог. Так сказать, за подвиг.

Марко стало неловко — и за матроса, и за себя. Набычился:

— Подумаешь, подвиг, добежать до почты… Давай письмо.

Матрос положил автомат у тяжеленных ботинок, толкнулся спиной, быстро встал (оказалось, что Марко ему головой чуть выше локтя). Протянул письмо.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115