Фукусима, или История собачьей дружбы - Самарский Михаил Александрович

«Ладно, забыли! Я же говорил, Михаил – человек порядочный. Видите, даже перед собакой не постеснялся извиниться».

– Не знаю, Миш, – продолжил разговор Владимир Петрович, – может, ты и прав. Но я не хочу ни в чем винить Ларису. Жалко мне ее. Я тут недавно ходил к священнику, как раз на эту тему советовался.

– Ну, – хмыкнул Михаил, – нашел с кем советоваться. Они тебе насоветуют!

– Мишка, ты чего? – удивленно спросил Петрович. – Ты же сам со мной в храм ходил и свечки ставил! В атеисты подался, что ли?

– При чем тут атеисты, – развел руками Михаил, – я же не о Боге говорю, а о поповых советах. Что они могут насоветовать? Подставь левую щеку?

– Стоп-стоп-стоп! – замахал руками Владимир Петрович. – Так же нельзя. Что это за избранность. Если православный, так иди до конца. А вот такие избранные верования как раз и ведут к разрушению…

– Вова, – Михаил хлопнул друга по плечу, – ну, мы-то с тобой знаем, что ведет к разрушениям.

– Ой, Миха, – покачал головой Петрович, – совсем ты без меня испортился.

– Ладно, рассказывай, что тебе батюшка там наговорил?

– А ничего особенного, – отвечает Владимир Петрович. – Сказал, что в любой ситуации оба супруга виноваты.

– Вот как? – удивился собеседник. – И в чем же твоя вина? В том, что ты полез в эти руины, спасая людей? Или…

– Михаил, – перебил Петрович, – ты все время сюда впутываешь мою… это как ее… аварию.

– Какая авария? – Михаил от возмущения аж подпрыгнул. – Какая на фиг авария? Это… это целая трагедия! Потерять зрение. Елы-палы…

– А я не вижу никакой трагедии! – стиснув зубы, сказал Владимир Петрович. – Вот не вижу, и все. А ушла Лариска не из-за глаз, хотя это тоже как бы сказалось… То есть ускорило процесс ухода, но все-таки… В общем, в этом есть и моя вина. Я долго думал над этим и… Ну, не хочу я ее винить одну. Понимаешь меня, друг? Не хочу!

– Конечно! Это твое право, Володь, – закивал Михаил, – но и меня тоже пойми. Мы дружили семьями, я ее сестрой называл, мы с женой любили вас, как своих родных, понимаешь? И вдруг… И тут вот какое дело. Она, видимо, и сама чувствует, что совершила величайшую подлость. Она ведь ни разу с того момента, как ушла от тебя, понимаешь, ни разу даже не позвонила…

– Просто она хорошо тебя знает, – тяжело вздохнул Владимир Петрович. – Вот и не звонит.

– Ну, а это, согласись, Вова, только подтверждает мою правоту. Ладно, брат, давай прекратим эту тему, пусть она живет как хочет. Главное – у тебя все наладилось. Ты молодчина, Володька. Честно сказать, я даже не знаю, как бы я справился со всем этим. Смотрю на тебя и удивляюсь.

– Эх, Михаил, – усмехнулся Владимир Петрович, – а что тут справляться? Я не первый, не последний. Сегодня можно и слепым жить, столько напридумывали для нас всяких приспособлений. Конечно, руки опускать нельзя… Ладно, Миш, спасибо тебе за все, поеду домой, завтра у меня много разных дел.

Глава 20

Мы с Владимиром Петровичем утром тайком покинули наше жилище. Я еще думаю, куда это он спозаранку и молчком. Только на улице понял, когда получил команду:

– В цветочный магазин, Трисон!

Ага, понял. Теперь все ясно. Сегодня у Любы день рождения. А Петрович продолжает:

– Не стал в квартире говорить, чтобы Любаша не слышала. Пусть будет сюрприз.

– Ав-ав! – отвечаю я, что означало в тот момент «согласен на все сто».

В цветочном магазине Владимира Петровича знали хорошо. Тут, скажу я вам, и секрета большого нет – в последнее время цветы в нашей квартире стали появляться частенько. И не потому, что мы чьи-то дни рождения отмечаем, а просто Владимир Петрович, как он сам признался, любит дарить цветы красивым девушкам. Угу – «девушкам». Так и говорил бы: «красивой девушке».

Вы, наверное, спросите, а откуда он мог знать о красоте Любаши? А вот знал же! Однажды сидели они вечером на кухне, мы с Фуку, как обычно, в сторонке. Кормильцы наши о чем-то мило беседовали, и вдруг из телевизора полилась любимая песня Владимира Петровича. Пела Анна Герман:

– О-один раз в го-о-од сады цветут…

Владимир Петрович поднялся из кресла и решительно подошел к Любе.

– Разрешите? – галантно произнес он и протянул даме руку.

Люба растерялась, но приглашение приняла. Они проследовали в фойе, и Владимир Петрович, конечно, знавший здесь каждый сантиметр, сделал первый шаг…

Вы видели художественный фильм «Запах женщины» с актером Аль Пачино в главной роли? Помните великолепие и сияние той сцены, когда слепой мужчина танцевал с женщиной? Так вот, смею вас заверить, наша сцена была еще круче и ярче. Когда умолкла музыка и пара остановилась, Владимир Петрович снова, как когда-то, прикоснулся рукой к лицу Любаши. Девушка замерла. Мужчина нежно провел пальцами по лбу, затем ощупал нос, губы, щеки, плечи…

– Любаша, – тяжело вздохнув, прошептал Владимир Петрович, – я никогда не встречал такой красоты.

Девушка стояла как вкопанная и молчала. Она просто не знала, что нужно делать, говорить, как поступать в таких случаях. Тут любой растеряется.

После этого танца цветы в нашем доме стали появляться все чаще и чаще.

Что бы ни говорили о телевизоре, а я заметил, что его сюжеты часто переплетаются с сюжетами, происходящими в реальной жизни. Вот вам красноречивый пример: недавно мы все вместе смотрели по телевизору потрясающую передачу. Как вы думаете, о чем? Да о любви, конечно! Я слушал, словно завороженный. Диктор спрашивает: «Вы знаете, как рождается любовь?»

Показывали одного парня. Он так искренно сокрушался:

– Жил спокойно, был доволен своей работой, друзьями, вообще жизнью, и вдруг любовь! Сразу исчезло все: спокойствие, уверенность и вообще нормальная размеренная жизнь, потому что все мысли только о ней. Зачем? Если мне и так было хорошо, зачем эти страсти, эта неуверенность, эти новые чувства? Откуда, как пришло это? Как возникло чувство? Ничего не было или что-то было во мне, чтобы возникла вдруг эта любовь?

Как рождается любовь? Мне кажется, что любовь не появляется, а вспыхивает. И внутри все должно быть готово для встречи. Любовь не приходит, а случается. Разве можно сказать, что мы ее ожидали? Она ведь всегда неожиданная и захватывающая. Если и ожидали, то не могли и представить, что все случится именно так. Мы хотели, а ничего не получилось, и так часто бывает. Мы хотели, и что-то стало получаться, но чувствуем, что нет счастья: мы любим, нас не любят или нас любят, мы не любим. Но однажды случается неожиданное – вспыхивает взаимная любовь.

– Это про меня, – неожиданно сказал Владимир Петрович, а Люба вжалась в кресло. Мы думали, Петрович сейчас скажет что-то еще, но он молчал и внимательно слушал историю.

– Вспышка любви, – продолжал телегерой, – это когда ты едва успеваешь отвечать на намеки, на очевидные взгляды, жесты. Вспышка любви – это когда взаимно. Веришь и не веришь этому, но уже не в твоей воле остановить или остановиться. Все происходит как бы само собой. Без всякого усилия. Еще ничего не сказано, но брошенный взгляд остается надолго в памяти. Эти первые мгновения зарождения чувства: ты все время хочешь смотреть, любоваться, но скрываешь свой явный интерес, да еще и сам не уверен, не знаешь, что такое творится. Может быть, просто понравился сильно какой-то изгиб тела, момент в движении, походке, во взгляде – и возникло чистое любопытство, и разыгрывается воображение, и ты представляешь, что вот эта чужая и привлекательная женщина… вот бы прикоснуться к ней, увидеть ответный многозначительный взгляд, одобряющую улыбку… может быть, просто влюбленность. Но это почему-то продолжается, и не день и не два. И все больше в мыслях она одна, пока вообще только она одна не остается в мыслях. И эти минуты, когда ты остаешься один с самим собой и улыбаешься самому себе, или тому образу, который придумываешь. И все продолжает возрастать. Как и почему возрастает?

– Эх, – тяжело вздохнул Владимир Петрович, – если бы люди знали ответы на все эти вопросы, жить было бы скучно. Правда, Люба?