Лев, колдунья и платяной шкаф - Льюис Клайв Стейплз

– О-о-о! – рыдал фавн. – Я плачу, потому что я такой никудышный фавн.

– Вы совсем не никудышный фавн, – сказала Люси. – Я думаю, что вы очень хороший фавн. Самый лучший из тех, что я встречала.

– О-о-о! Ты бы так не говорила, если бы знала, – отвечал мистер Тумнус между всхлипами. – Я никудышный фавн. Хуже меня на свете не бывало фавна.

– Но что вы сделали? – недоумевала Люси.

– Мой старый отец, – продолжал мистер Тумнус, – тот, что на портрете над камином. Он бы никогда такого не сделал.

– Чего «такого»? – не отставала Люси.

– Того, что сделал я, – заявил фавн. – Стал служить Белой колдунье. Таков я. Состою на службе у Белой колдуньи.

– Белая колдунья? Кто это?

– Она получила власть над всей Нарнией. Это из-за неё у нас всегда зима. Всегда зима и никакого Рождества. Только представь себе!

– Какой ужас! – вздохнула Люси. – А за что она вам платит?

– Это-то самое плохое, – со стоном произнёс мистер Тумнус. – Я краду для неё детей. Вот кто я есть. Посмотри на меня, Дочь Евы. Поверишь ли, что я тот самый фавн, который встречает в лесу бедного невинного ребёнка, не сделавшего мне ничего плохого, притворяется ему другом, приглашает к себе в пещеру, а всё для того, чтобы там убаюкать его и затем отдать Белой колдунье?

– Нет, – сказала Люси, – я уверена, что вы ничего подобного не сделаете.

– Но я сделал, – возразил фавн.

– Что ж, – вздохнула Люси (она хотела быть справедливой, но не слишком жестокой), – что ж, это, конечно, плохо. Но вы так об этом жалеете, что наверняка больше никогда ничего такого не сделаете.

– Ты не понимаешь, Дочь Евы, – пояснил фавн. – Речь не о том, что я сделал. Я это делаю сейчас, в эту минуту.

– Что вы хотите сказать? – бледнея, вскрикнула Люси.

– Этот ребёнок – ты, – ответил Тумнус. – Белая колдунья приказала мне, если я встречу в лесу Сына Адама или Дочь Евы, схватить их и доставить ей. Ты первая, кого я встретил. Я притворился тебе другом и пригласил на чай, а сам всё время ждал, пока ты заснёшь, чтобы пойти и рассказать ей.

– Но вы этого не сделаете, мистер Тумнус, – сказала Люси. – Ведь правда не сделаете? Вы не должны, не должны.

– Если не сделаю, – снова зарыдал он, – она об этом обязательно узнает. И тогда она отрежет мне хвост, спилит рога и вырвет бороду, а ещё она взмахнёт своей волшебной палочкой над моими роскошными раздвоенными копытцами и превратит их в эти ужасные сплошные лошадиные копыта. А уж если она совсем выйдет из себя, то быть мне камнем и стоять статуей фавна в её ужасном доме до тех пор, пока четыре трона в Кэр-Паравале не будут заняты, а когда это случится и случится ли вообще – об этом никому не ведомо.

– Простите, мистер Тумнус, – прошептала Люси. – Но, пожалуйста, отпустите меня домой.

– Конечно, отпущу, – ответил фавн. – Ведь я должен. Теперь я это понимаю. До встречи с тобой я не знал ничего о людях. Конечно, я не могу отдать тебя Колдунье. Не теперь, когда я узнал тебя. Но нам нужно немедленно бежать. Я провожу тебя до фонаря. А дальше, надеюсь, ты найдёшь дорогу обратно в Пустуюкомнату и Платянойшкаф.

– Конечно, найду, – обрадовалась Люси.

– Нужно идти как можно тише, – предупредил мистер Тумнус. – В лесу полно её шпионов. Даже некоторые деревья на её стороне.

Оставив чайную посуду на столе, они поднялись, мистер Тумнус раскрыл свой зонтик, подал Люси руку, и они вышли в зиму. Путешествие обратно было совсем не похоже на путешествие в пещеру фавна. Они крались по лесу быстро, как только могли, не говоря ни слова. Мистер Тумнус выбирал места потемнее. Люси почувствовала облегчение, когда они вновь оказались под фонарём.

– Отсюда ты найдёшь дорогу, Дочь Евы? – спросил мистер Тумнус.

Люси пристально всматривалась в лесную чащу, пока наконец не увидела вдали полоску света, похожего на дневной.

– Да, – ответила она, – я вижу дверцу шкафа.

– Тогда быстрее беги домой, – приказал фавн. – И ещё – сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я хотел сделать?

– Конечно, смогу, – заверила его Люси, крепко пожимаю ему руку. – Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей.

– Прощай, Дочь Евы, – произнёс он. – Можно я оставлю у себя твой платок?

– Конечно! – ответила Люси и со всех ног помчалась к полоске света вдали. Вскоре вместо царапавших её шершавых веток девочка почувствовала прикосновение меха, а вместо скрипевшего снега под ногами у неё лежали твёрдые доски. Через секунду она выскочила из шкафа в ту же самую пустую комнату, откуда начались её приключения. Люси плотно закрыла за собой дверцу платяного шкафа и огляделась вокруг, тяжело дыша. По-прежнему лил дождь, и из коридора доносились голоса ребят.

– Я здесь! – закричала она. – Я здесь. Я вернулась, и со мной всё в порядке.

Глава третья

Эдмунд и платяной шкаф

Люси выбежала из пустой комнаты в коридор и увидела там остальных ребят.

– Всё в порядке, – повторила она. – Я вернулась.

– О чём ты, Люси? – удивилась Сьюзен.

– Ну как же? – Люси недоумевала. – Разве вы не искали меня?

– Так ты спряталась? – сказал Питер. – Бедняжка Лю спряталась, а никто и не заметил! Надо было подольше сидеть, если хотела, чтобы тебя хватились.

– Но меня не было несколько часов, – возразила Люси.

Ребята переглянулись.

– Чокнутая! – воскликнул Эдмунд, стуча пальцем по лбу. – Ну просто чокнутая.

– Ты о чём, Лю? – поинтересовался Питер.

– Как о чём! – упорствовала Люси. – Это случилось сразу после завтрака, когда я влезла в платяной шкаф, и меня не было несколько часов. Я пила чай, и много всякого другого произошло за это время.

– Не говори ерунды, Люси, – заявила Сьюзен. – Мы только что вышли из комнаты, и ты там была.

– Это не ерунда, – предположил Питер. – Она придумала это, чтобы нас развлечь. Правда, Лю? Почему бы нет?

– Вовсе нет, – сказала Люси. – Это… это волшебный шкаф. Внутри него растут деревья, идёт снег, там живут фавн и Колдунья, и это называется Нарнией. Сами идите и посмотрите.

Остальные не знали, что и думать, но Люси так разволновалась, что ребята отправились вместе с ней в пустую комнату. Она бросилась вперёд, распахнула дверцу шкафа с криком:

– Вот! Идите и смотрите сами!

– Послушай, глупышка, – произнесла Сьюзен, просовывая голову в шкаф и раздвигая меховые пальто. – Это обычный шкаф. У него и задняя стенка есть.

Каждый из них заглянул в шкаф и раздвинул пальто. Все, включая саму Люси, убедились, что перед ними стоял самый обычный платяной шкаф. Никакого тебе леса, никакого снега, а только задняя стенка с крючками. Питер протиснулся и даже постучал по ней пальцами, чтобы удостовериться, что она твёрдая.

– Неплохо придумано, Лю, – заявил он, вылезая из шкафа. – Ловко ты нас сюда затащила. Мы тебе почти поверили.

– Это совсем не выдумка, – пыталась убедить их Люси. – Честное слово. Он только что был совсем другим. Честно! Клянусь!

– Ну хватит уже, Лю, – сказал Питер. – Это уже слишком. Пошутила, и будет.

Люси сделалась пунцовой и хотела было что-то возразить, хотя сама не знала что, и в конце концов расплакалась.

Все дни, что последовали за этим, Люси была очень грустной. Ей стоило всего лишь признать, что всё это выдумано в шутку, и она легко бы помирилась с остальными ребятами. Однако Люси была очень правдивой девочкой и знала, что никого не обманывала. Она не могла отказаться от своих слов. То, что ребята считали её лгуньей и притом глупой лгуньей, делало Люси ещё несчастнее. Двое старших не таили на неё зла, но Эдмунд, который порой бывал очень язвительным, и на этот раз не изменил себе. Он насмехался и издевался над младшей сестрой, интересуясь, открыла ли она новые страны в других буфетах дома. Как назло, стояла прекрасная погода. Эти погожие деньки они проводили на улице, с утра до вечера купаясь, ловя рыбу, лазая по деревьям и валяясь в вереске. Люси всё это не приносило радости. И так продолжалось до первого дождливого дня.