Фальшивка - Василькова Ева

– Спасибо, – улыбается девчонка, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Намёков она явно не понимает. Или думает, что это я такой тупой и не замечаю, что она ко мне клеится.

– Знаешь, – мнётся Морозов, когда мы снова остаёмся вдвоём, – я свою вину не отрицаю и, вообще-то, как никто другой понимаю, почему тебе нравилась Машка. Она…

– Не умеет притворяться, – перебиваю я.

– Да, – кивает он.

Я вспоминаю, как увидел Машу впервые. Она пришла в наш класс в январе, за полгода до выпускного. Помню, как она стояла у доски и краснела, когда её представляли. Ребята начали над ней шутить, а я… Что-то в её жестах, в том, как она стеснялась, до боли напоминало одну девушку, в которую я был влюблён, когда мне было шестнадцать.

– Машка особенная, – продолжает Морозов. – И всё же. К тебе девчонки так и липнут, – он кивает в сторону скомканной салфетки. – Неужели не дашь никому шанс?

– Вот так?

Я подцепляю бумажный комок двумя пальцами и размахиваю им в воздухе, но не удерживаю, он падает и укатывается куда-то под стол. Там ему и место.

– Почему бы и нет? – пожимает плечами друг.

– Да им же вообще наплевать, кто я такой. Считают меня какой-то призовой лошадью, – я откусываю жирную чесночную гренку и понимаю, что с дрянным местным пивом они идеальная пара.

– Это которой в зубы не смотрят? – уточняет Морозов.

Я зависаю, вспоминая, как там на самом деле говорят про лошадь.

– Короче, я хочу, чтобы их интересовало что-то ещё, кроме моей внешности. Это оскорбительно.

– Да брось, ты преувеличиваешь.

– Да? Ну тогда смотри, – говорю я и жестом подзываю официантку. Нацепляю похабную улыбку на лицо и спрашиваю, как только она подходит к нам: – Юленька, вашей маме случайно зять не нужен?

Юленька неестественно громко смеётся, а я посылаю Морозову многозначительный взгляд. Мало того, что я веду себя как мразь, так я же ещё и пьяный и воняю чесноком. Разве кому-то в своём уме может это понравиться?

Друг старательно прячет ухмылку за ладонью. Официантка что-то щебечет, но я её уже не слушаю, потому что в кармане безостановочно вибрирует телефон. Достаю, читаю несколько сообщений и усмехаюсь.

– Можно нам ещё сырных шариков, – Морозов избавляется от девушки, а когда она уходит, спрашивает: – Что там?

– Мои одноклассники празднуют поступление. Спрашивают, где я.

– Ответишь?

Мотаю головой. Они были настолько уверены, что уж я-то поступлю, что даже не заметили, что моей фамилии нет в списке. Мы провели одиннадцать лет вместе, бок о бок, и мне казалось, что мы друзья. Только после выпускного я понял, что нас объединяли только общие дела: школа, баскетбол.

Сначала я избегал их из-за того, что произошло на последнем звонке – не хотел слушать язвительные комментарии, отвечать на вопросы, а через несколько недель оказалось, что мне стало абсолютно наплевать, где они и что с ними. Всё лето я общался только со своей лучшей подругой Лёхой и с Толстым, с которым соперничал во всём, сколько себя помню. А ещё умудрился подружиться с Морозовым, хотя именно с него и начались все мои проблемы.

Бокалы сменяются один за другим, и каждый раз вместе с этим поступает никому не нужная информация: что смена у Юли заканчивается в десять, что парня у неё нет, а дома ждёт только непочатая бутылка рома. Не знаю, сколько мы так уже сидим, но вскоре обнаруживаю, что по третьему кругу рассказываю Морозову, почему именно он виноват во всех моих бедах.

– Ты, – я поднимаю палец. Мне требуется немного времени, чтобы выровнять его, и чтобы он указывал, куда надо. – Явился в нашу школу. На последний звонок. И прямо там! При всех. Увёл у меня Машу.

Он вздыхает, поджав губы, но не возражает. А чего ему возражать, если я прав?

– Перед самыми экзаменами! Потом ещё специально припёрся, чтобы меня позлить, – продолжаю я несвязный рассказ. Да и какая разница? Он и сам всё прекрасно знает. – Толстого против меня настроил, а он вообще-то мой друг, а не твой.

– Вообще-то Макс мой друг тоже, как и Машин.

Я отмахиваюсь, не собираюсь это выслушивать.

– Мало тебе было того, что ты меня на баскетболе донимал, ты решил всё у меня отобрать. А теперь ещё и это. Ты не представляешь, сколько я занимался, чтобы поступить. А мне всего-то два балла не хватило. Всего два!

– Кирилл, может, уже домой пора? Давай я тебя отведу?

– Нет, ну надо было тебе припереться перед самыми экзаменами, на школьную вечеринку, – продолжаю я. Кажется, это я уже говорил? – Если бы не ты, ничего бы не случилось. Я бы не поцеловал Лёху.

– Чего? – застывает Морозов. – Ты поцеловал Алёну?

– Ой, – я закрываю рот рукой.

Этого я выбалтывать точно не собирался. Наверное, мне уже хватит, но в этот момент на столе как раз оказывается очередной бокал.

Глава 2

Просыпаюсь я под назойливое тиканье часов, каждая секунда, как маленький взрыв, отзывается в голове. Откуда взялись часы?

Внезапная догадка заставляет меня вздрогнуть. Чтобы проверить её, я протягиваю руку под подушкой, и натыкаюсь на ручку дивана – это точно не мой дом. Кто в наше время вообще может спать на диване, когда существуют большие мягкие кровати? Господи, хоть бы это Морозов притащил меня к себе, а не я упился настолько, что позволил вчерашней официантке себя склеить.

Приоткрываю один глаз и не узнаю квартиру, а это значит, что я не у Морозова. За спиной, ближе к стенке, кто-то переворачивается, натягивая наше общее одеяло. Нет, только не это…

Застываю, обдумывая, что делать и куда бежать. Пережидаю пару минут, но больше сзади никто не шевелится. Замечаю свои джинсы и толстовку на полу в другом углу комнаты. Надо хотя бы потихоньку одеться.

Осторожно оборачиваюсь, чтобы проверить, спит она или нет, но вижу мужскую спину. Подскакиваю так резко, что чуть не валюсь на пол, запутавшись в одеяле, и с грохотом опрокидываю стул. Следом за ним падает и торшер, отчего голова у меня будто раскалывается напополам, и я хватаюсь за неё двумя руками.

– Доброе утро, блин, – ворчит Морозов, переворачиваясь и потирая глаза тыльной стороной ладони.

– Какого хрена?! – пытаюсь закричать я, но голос такой осипший, что получается только хрип. – Где мы?

Тут дверь в комнату распахивается. На пороге стоит Маша.

– Что вы тут опять устроили? – спрашивает она строгим тоном.

Я понимаю, что стою посреди комнаты в одних боксерах, сдёргиваю одеяло с Морозова и прикрываюсь. Он недовольно косится на меня, но одеяло не отбирает.

– Лисёнок, мы сейчас оденемся и выйдем, ладно? – говорит он Маше с милой улыбочкой.

Она молча закрывает дверь, и мы снова остаёмся одни.

– Меня сейчас вырвет от ваших нежностей, – говорю я.

– Завали, – Морозов бросает в меня подушку, я ловлю её на лету и роняю обратно на диван.

– Сам завали, – огрызаюсь я. – Зачем ты меня к Маше привёл? Хотел, чтобы она посмотрела, как я нажрался в сопли?

– Я тебя привёл? – шипит в ответ он. – А ты не помнишь, как вчера решил доказать мне, что ты нравишься ей больше, чем я? Кусок дебила! Подкатывал к моей девушке. Скажи спасибо, что морду тебе не разбил.

В мозг врывается вспышка воспоминания, как я пытаюсь поразить Машу своими талантами и читаю ей наизусть детский стишок на французском. Боже, какой кошмар.

– И что? – решаю я немного позлить Морозова.

– Что «что»? – не понимает он.

– Кто нравится ей больше?

– Я ей нравлюсь, придурок.

– Что-то не похоже, раз мы тут с тобой вместе спали, – поднимаю с пола штаны и надеваю, пока никто снова не вломился в комнату.

– Кто-то же должен был за тобой присматривать, – ворчит он, тоже слезая с дивана. – А то мало ли убежишь на улицу голый или рвотой своей захлебнёшься.

Я пихаю его в плечо.

– Хватит руки распускать, – он угрожающе наставляет на меня палец.

– Мне надо домой. Мама уже, наверное, думает, что я сдох.

– Она звонила тебе вчера несколько раз. Я ответил, сказал, что ты живой, но пьяный и что я за тобой слежу, – говорит Морозов.