Фальшивка - Василькова Ева

Я с удивлением оглядываюсь на него. Реально, что ли, чувствует свою вину? Иначе зачем возился со мной весь вечер? Вроде понятно, что я сам накосячил, просто признавать это стрёмно. И с экзаменами, что не смог собраться, и с Машей, что протянул так долго.

– Спасибо, – в итоге говорю я, а он просто кивает, даже не повернувшись.

Я ухожу в ванную, чтобы умыться и хоть немного привести себя в порядок. Укладываю волосы влажными пальцами. Замечаю, что на мизинце и боковой стороне кисти ободрана кожа, а рукав толстовки до локтя в грязи. Наверное, я вчера падал. Радуюсь тому, что ни черта не помню, видеть себя в зеркале и без этого противно. Выдыхаю, расправляю плечи и натягиваю беззаботную улыбку. Осталось только побыстрее улизнуть отсюда.

Захожу на кухню, чтобы попрощаться. Морозов уже сидит за столом и лопает оладьи со сметаной, а Маша стоит к нам спиной и разливает в кружки чай.

– Садись, – бросает она через плечо.

Морозов кивает на стул напротив, не отрываясь от своего занятия. На моём месте стоит тарелка, стакан воды и таблетка. Я против воли опускаю глаза и отворачиваюсь. Пить очень хочется, да и возможность унять головную боль сейчас кажется лучшим, что может произойти в моей жизни.

Послушно опускаюсь на стул, закидываю таблетку в рот и пью, пока стакан не оказывается пустым. Стараюсь делать это медленно, чтобы не позорить себя ещё больше.

– Спасибо, – говорю я.

Маша разворачивается, расставляя для нас чашки с чаем. Она молчит, но взгляд говорит больше, чем любые слова. Заявление, что я не голоден, решаю оставить при себе. Вместо этого кладу пару оладий на тарелку и утыкаюсь в неё взглядом.

– Может, наконец объясните мне, что это вчера было? – произносит Маша.

Я поднимаю глаза, чтобы ответить, но смотрит она на Морозова, а не на меня.

– Ну прости, Лисёнок, – улыбается он. – Просто вчера Кир…

Я пинаю его под столом и медленно мотаю головой, давая знак, чтобы он заткнулся.

– Просто оказалось, что Кирилл совершенно не умеет пить, – продолжает он.

– Ну понятно, они с ребятами поступление отмечали, – кивает Маша. – А ты-то что там забыл?

– Мимо проходил, – ещё более виновато улыбается Морозов.

– Допустим, – она, кажется, не верит ему.

– Я… – пытаюсь я вставить хоть что-нибудь, но никто не обращает на меня внимания.

– Ваня, – Маша опять обращается к Морозову, – а если бы мама была вчера дома?

– Но я же знал, что она в командировке, – оправдывается он.

– То есть если бы она не уехала, ты бы его остановил?

– Вообще-то я тоже здесь, – подаю я голос.

Они одновременно поворачиваются, смотрят на меня пару секунд, а потом как ни в чём не бывало возвращаются к своему разговору.

– Вообще-то я надеялся, что он протрезвеет по дороге. Ну и кто же знал, что он потом такой концерт устроит? Если бы твоя мама была здесь, я бы не стал так рисковать и сразу позвонил бы Максу, чтобы он помог мне его до дома дотащить.

То, насколько я здесь лишний, делает мою вчерашнюю выходку в десять раз нелепее. Встаю из-за стола.

– Я пойду. Спасибо за завтрак и… – я замолкаю, подбирая слова.

– Всё нормально, – говорит Маша, – бывает.

– Подожди, я с тобой, – Морозов встаёт и одновременно заталкивает в себя последний кусок с тарелки.

С набитым ртом он коротко целует Машу и что-то ей бубнит. Я быстро разворачиваюсь и иду в прихожую одеваться, чтобы не смотреть на них. И этого дурачка она выбрала вместо меня, поверить не могу.

Глава 3

Мы выходим на улицу. Толстовка, которую я надел для вчерашнего прохладного вечера, оказывается совсем не по погоде, приходится закатать рукава. Только сейчас замечаю, что Морозов в шортах и футболке, а не в том спортивном костюме, в котором был вчера. Значит, у него уже и шмотки запасные у Маши дома есть. Таких подробностей я знать вообще-то не хотел.

– Так что, это секрет? – спрашивает Морозов.

– А? Ты о чём?

– О том, что ты не поступил. Мне никому не говорить или как? Всё равно же люди узнают.

Я задумываюсь. Конечно, узнают, когда увидят, что меня нет в универе. Но пока у меня есть возможность оттянуть этот момент, лучше ей воспользоваться. Я представляю, как все отреагируют на эту новость. Будут сочувствовать? Злорадствовать? Станут спрашивать, как это вышло? Надо хотя бы какое-то приличное объяснение придумать. Не буду же я рассказывать, что психовал из-за Маши с Морозовым, поэтому на экзаменах не смог взять себя в руки.

– Не говори пока, ладно? Я сам скажу, – прошу я.

– Ладно, как хочешь, – соглашается он. – А что насчёт поцелуя с Алёной?

– Блин, Морозов, ты не мог сделать вид, что не слышал этого?

– Извини, но такое мне уже не забыть. Я думал, у вас только дружба.

– Так и есть. Только дружба, – подтверждаю я.

– С поцелуями, – добавляет Морозов.

– Нет! – похоже, придётся хоть что-то объяснять, иначе он не отстанет. – Там запутанная история получилась. Мне показалось, что она этого хочет. Боже, это так тупо.

– И с чего ты это взял?

– Мы с ней в последнее время много ссорились. Из-за Маши и из-за Лёхиного нового парня. А потом она просто стала меня избегать. Короче, я думал, это потому что она хочет от меня большего, а я не мог ей этого дать. И тогда, на последнем звонке, я был так расстроен, – я неопределённо машу рукой, чтобы не рассказывать эту историю в десятый раз за сутки. – И Лёха забыла о нашей ссоре, чтобы поддержать меня, а я так скучал по ней, что…

– Понятно. И что было дальше? – спрашивает Морозов.

– Она оттолкнула меня и наорала, чтобы я больше так не делал.

– То есть не только я виноват в том, что ты провалил экзамены?

– Нет, только ты, – усмехаюсь я.

– Зря ты, конечно, это сделал, – заявляет Морозов. – И как тебе только в голову такое пришло?

– Ой, где же ты был в тот момент со своими советиками? Подожди, я знаю, где ты был – обжимался с Машей.

– Так, ладно, давай не будем начинать всё заново. Просто признаем, что все мы творим фигню. Но что с Алёной? Вы просто забыли об этом и всё?

– Нет, потом мы поговорили начистоту, – продолжаю я. – Оказалось, она бегала от меня, потому что думала, что это я хочу чего-то большего. Слава богу, мы выяснили, что никто на самом деле ничего не хотел.

– И ты поверил?

– Она сказала, что, если бы другие девчонки видели меня таким, каким видела она, ни за что не захотели бы со мной целоваться.

– Это каким, например?

– Например, когда мы вместе с родителями поехали на речку, и я пошёл отлить в кусты, но оступился и упал в крапиву. А потом вылез оттуда с ног до головы в красных волдырях, полдня ревел и чесался.

– Это на прошлой неделе было? – уточняет Морозов с ехидной ухмылкой.

– Ага, – фыркаю я.

– Потрясающая история. Чего ты раньше не рассказывал?

– Да иди ты, – отмахиваюсь я.

– У меня, кстати, тоже такое было. Только я в крапиву залез специально.

– Зачем?

– Семён утверждал, что я не смогу, – говорит он с теплотой в голосе.

– И ты повёлся? – удивляюсь я. – Он просто хотел посмотреть, как ты страдаешь.

– Да нет, он сам тоже потом прыгнул.

– Вы стоите друг друга.

– Когда Алёна уезжает? – Морозов задаёт вопрос, от которого внутри у меня всё сжимается.

– Завтра утром, – выдавливаю я из себя.

– Уже? Блин, как не вовремя.

– Угу.

– Я завтра к Максу обещал зайти, приходи тоже, – предлагает Морозов, а потом добавляет: – Мне жаль. Я знаю, как это сложно.

Он правда знает – его партнёр по прыжкам в крапиву тоже уехал в Питер два месяца назад, как раз когда мы с Морозовым только начали нормально общаться.

– Спасибо, может зайду, – соглашаюсь я, хотя и понимаю, что завтра мне вряд ли захочется вообще хоть что-нибудь.

Морозов проходит через мой двор за компанию, хоть для него это и небольшой крюк.

– Ну я пошёл, – я останавливаюсь у своего подъезда и разворачиваюсь к нему. – Спасибо, что не разбил мне рожу и всё такое.