Фальшивка - Василькова Ева

Все вместе мы загружаемся в такси. Я сажусь впереди, а Лёха оказывается зажата сзади между родителями и всю дорогу выслушивает полезные советы по выживанию в большом городе. В аэропорту я позволяю им попрощаться наедине, а потом заверяю, что со мной Лёха не пропадёт, и мы обязательно будем звонить каждые десять минут, чтобы они не волновались.

После рамок металлоискателей слышу, как подруга шмыгает носом. Достаю из рюкзака упаковку бумажных платков и протягиваю ей один. Она громко высмаркивается.

– И с такими манерами ты поехала жить в культурную столицу?

– Да иди ты, – пихает меня Лёха.

Прижимаю её к себе, она тяжело вздыхает, опустив плечи.

– Страшно? – спрашиваю я.

– Да. И грустно уезжать.

– Уверен, у тебя всё получится.

Лёха снова шмыгает в платок. Мы забиваемся в дальний угол зала ожидания, подальше от туристов и орущих детей.

– И я рядом, если что, – добавляю я.

Она кивает, не поднимая глаз.

– Расскажешь, что нам сегодня надо будет сделать? – прошу я.

Подруга сразу собирается и начинает перечислять обязательные дела. Я слушаю её вполуха, а сам смотрю в окно на взлетающие самолёты и, кажется, заражаюсь Лёхиным настроением. Вообще-то я не особенно люблю своё родное захолустье, но от мысли, что можно уехать отсюда насовсем, как-то неприятно давит в груди.

Полёт проходит быстро, мы с Лёхой включаем музыку и делим одни наушники на двоих. Было бы удобнее каждому слушать своё, но нам всегда нравилось делать именно так. Как будто музыка создавала вокруг нас дополнительное общее пространство.

Аэропорт в Питере в разы больше, чем у нас дома. Несколько минут мы тратим на то, чтобы пройти по бесконечным коридорам и эскалаторам к лентам выдачи багажа. Ещё какое-то время наблюдаем за каруселью сумок и чемоданов, пока там не появляются наши вещи. Я снимаю их с ленты и выкатываю в общий зал.

– Сколько нам ещё ехать? – спрашиваю я Лёху, которая осматривается по сторонам.

– Около часа, – говорит она.

– Тогда возьмём попить в дорогу? – предлагаю я, кивая на магазинчик со всякой ерундой, которая может понадобиться пассажирам.

– Ладно, только давай побыстрее, – соглашается подруга.

Я захожу внутрь и сразу направляюсь к холодильнику с напитками. Ставлю на кассу бутылку воды, прикладываю карту.

– Ой, извините, – говорит девушка-продавец, – у нас тут связь не всегда хорошо ловит, надо немного подождать.

– Ладно, – киваю я.

– А вы прилетели домой или… – она поднимает на меня глаза и смущённо улыбается.

– У меня есть наличка, – влезает Лёха, кидает сторублёвую бумажку и выпихивает меня обратно в общий зал. – Пошли на улицу.

– Можно я хотя бы попью? – возмущаюсь я.

– Можно, – благородно разрешает подруга. – А я пока такси вызову. Связь здесь, кстати, отличная.

Пока я утоляю жажду, Лёха долго возится с приложением.

– Тебе помочь? – предлагаю я.

– Оно постоянно меняет время ожидания и сумму, ничего не понимаю.

– Давай посмотрю.

– Нет, – останавливает она меня. – Мне важно научиться делать всё самой. Ты нужен только для поддержки.

– Лёх, у тебя будет для этого ещё куча времени. Пока я здесь, я могу помочь.

– Кирилл, пожалуйста, давай сделаем так, как я хочу.

– Ладно, – соглашаюсь я и не вмешиваюсь ни во что.

Глава 6

На входе в общагу нас встречает турникет с электронными пропусками и будка вахтёрши. Лёха сбивчиво объясняет, что она приехала заселяться, а я ей помогаю.

– Документы, – рявкает тётка.

Вид у неё такой, как будто она уже устала от жизни вообще и от нас в частности. Лёха протягивает паспорт, и вахтёрша переписывает её данные в толстый журнал, разлинованный синей шариковой ручкой.

– Ты тоже, – она тычет в меня толстым пальцем с ярко-малиновым ногтем.

– Мне-то зачем? Я только помочь пришёл, жить тут не собираюсь.

– Вот и прекрасно, – тётка изображает улыбку так, чтобы мы поняли, как сильно отравляем её существование. – Все помощники записываются здесь. Без документов не пущу.

– Ладно, – сдаюсь я и вытаскиваю паспорт из рюкзака.

– И после десяти чтобы я тебя тут не видела, – злобно зыркает она на меня. – Будете нарушать правила общежития – выселю, – продолжает вахтёрша с ещё более мерзкой улыбкой. – Знаем мы вас: понаедут из своих деревень якобы учиться, а сами только парней в койку таскают.

– Ну так надо городских таскать, – поддерживаю я разговор. – Я-то ей зачем? Или вы думаете, мы специально из своей деревни приехали, чтобы в вашей общаге потрахаться? Представьте себе, этим можно не только ночью заниматься.

– Кирилл, – Лёха дёргает меня за рукав, и я понимаю, что переборщил.

Эта мерзкая баба потом её со свету сживёт. Натягиваю очаровательную улыбку, немного наклоняюсь ближе к окошку и говорю:

– Не обижайтесь, я просто подшучиваю над вами. Очень хорошо, что вы такой порядок тут поддерживаете. За нас можете не переживать – мы брат и сестра. Сводные, – добавляю я, пока она не спросила про разные фамилии.

Вахтёрша недоверчиво хмыкает, но ничего не отвечает.

Наконец мы преодолеваем эту преграду и идём в комнату. Повезло, что она на втором этаже, а то Лёха набила оба чемодана так, что до четвёртого я бы их, наверное, не дотащил.

В коридоре пахнет пельменями, «бич-пакетом» и ещё чем-то подгоревшим, отовсюду слышны голоса и смех – видимо, многие студенты уже приехали к началу учебного года.

– Да у тебя тут просто люкс, – говорю я, тяжело дыша. – И сервис какой дружелюбный.

Лёха только пыхтит в ответ. Она тоже тащит сумку, и сил на перепалку, похоже, у неё нет. Вскоре мы находим нужную комнату, подруга некоторое время возится с ключом, а потом распахивает дверь.

Застываем на пороге, осматривая её новые хоромы: у противоположных стен стоят две кровати, а точнее, два их скелета без матрасов, два письменных стола, один шкаф с двумя мизерными отделениями, в которые не поместится и половина Лёхиного гардероба, а больше ничего. На полу протёртый линолеум, на стенах антивандальное покрытие, какое бывает в поликлиниках или МФЦ.

Я собираюсь отпустить ещё какое-нибудь саркастичное замечание, но сжаливаюсь над подругой и молча закатываю чемоданы внутрь. Я надеялся, что мы сможем передохнуть, когда доберёмся, но тут даже присесть некуда.

– Надо сходить за матрасом, – видимо, Лёха думает о том же, о чём и я.

– Давай только откроем проветрить, а то тут дышать нечем.

Я подхожу к окну и распахиваю его настежь. На улице тепло и солнечно, а от свежего воздуха в комнате даже становится как будто повеселее. Лёха встаёт рядом со мной, и мы разглядываем вид, который открывается из её нового жилища: небольшой двор с узкой полоской газона, мусорными контейнерами и парковкой для велосипедов.

– А вон и склад, – подруга указывает на дверь здания напротив, откуда два парня выносят стулья.

Мы, не теряя времени, направляемся туда. Матрас, скрученный плотным рулоном, оказывается не только очень тяжёлым, но ещё и норовит всё время выпасть из рук на землю, поэтому мы с Лёхой тащим его через двор вместе.

– Смотри-ка, – говорю я, когда мы останавливаемся передохнуть на ступеньках крыльца, – тут ты сможешь любовников к себе водить.

Лёха следит за направлением моего пальца – по решетчатой стенке можно легко забраться на козырёк, а с него при определённом акробатическом таланте влезть в раскрытое окно.

– Вот уж повезло, так повезло, – закатывает глаза она.

Кое-как затащив этот дурацкий матрас наверх, мы решаем, что надо хотя бы помыть пол, прежде чем разбирать вещи. Правда, у нас нет ни вёдер, ни тряпок – купить мы их пока не успели. Но Лёха мужественно идёт решать эту проблему и уже через десять минут возвращается со всем инвентарём. «У соседей одолжила», – поясняет она. Мы трижды моем пол, после чего подруга заставляет меня оставлять кроссовки около двери.

– Неужели твои родители не могли снять для тебя квартиру? Общага – это как-то… – я морщусь.