Господи, напугай, но не наказывай! - Махлис Леонид Семенович

— Мы живем с мужем хорошо, — исповедовалась передо мной Алла, которая к этому времени уже успела объявить себя католичкой. — Правда, есть трудности в отношениях из-за плюрализма.

— Он запрещает тебе посещать церковь?

— До этого пока не дошло. Но понимаешь… Ходит в тюбетейке. Когда ложится спать, переворачивает ликом к стене иконку у меня на столике. По субботам иногда провожает меня в магазин за покупками. Но на обратном пути мне приходится все покупки на себе тащить — у него шаббат, видите ли.

— Ну, шаббат — это святое. Всякая работа — грех.

— Во-во, поэтому он, выходя из туалета, просит меня слить за ним воду. Ну что это за жизнь?

Сообщающиеся сосуды истории: 1918 — раввин становится комиссаром; 1978 — комиссар становится раввином.

«Прозелиты» были шумными, но слабо ориентировались в Заветах и конфессиях. Те, кто не успел «вступить» до выезда, наверстывали после. В середине 70-х на Радио Свобода приехал из Нью-Йорка Толя Лимбергер. В прежней жизни он заведовал отделом в «Вечерке». Разумеется, тогда он состоял в другой партии. Толя был человек пьющий, а значит, любил поговорить за жизнь. Однажды во время нашего совместного зимнего отдыха в Австрии его потянуло на религиозный диспут. После часового застолья в тирольском ресторанчике, во время которого я узнал от него, что «око за око — неслыханная жестокость», и следовательно, иудаизм — человеконенавистническое мировоззрение, он произнес фразу, которая должна была поставить точку в полемике:

— И все-таки, что бы ты мне не говорил, а десять заповедей мне ближе иудаизма.

После такого признания я сам предложил ему сменить тему.

Сегодня с большой долей уверенности можно утверждать, что борьба евреев за выезд укрепила и русский патриотизм. В любой московской очереди или на кухонном толковище можно было услышать, что Богородица носила чисто русское имя Мария, следовательно была русской, но попала в Израиль, спасаясь от преследований масонов. Таким образом, и сын ее — русский по материнской линии. К тому же евреи своего не убили бы. Следовательно, израильские законы о репатриации должны распространяться и на русских. И была в этом своя правда. Русскому «патриоту» жить в Израиле безопасней и интересней, чем израильскому — в России. В 2018 году затеял косметический ремонт израильской квартиры. Пришел маляр. Звать Тимуром. На рюкзаке извивается георгиевская (она же гвардейская, она же власовская) ленточка. Торговался жестко и агрессивно. «Деловые переговоры» я безнадежно проиграл. Во время перекура возник диалог:

— У вас на рюкзаке полосатый аксессуар. Вы пришпилили или так продается?

— Сам, конечно.

— Зачем?

— Потому что я русский и этим горжусь? Вас это удивляет?

— Разве можно гордиться тем, в чем нет твоей личной заслуги? Если бы я построил дом, я бы им гордился.

— Мы, русские, спасли мир во Второй Мировой.

— Вы знаете, когда она началась?

— В 41-м.

— А почему вы гордитесь в Израиле? Вы — еврей?

— Нет, но отец моей тещи был евреем.

— И как вам в Израиле? Местные не обижают?

— Всякое бывало. Вот однажды на улице попросил у мужика спичку. Так он прошел мимо и не дал. Сука такая. Но, может, он был и арабом. Арабов ненавижу. Хотя одного знаю, Мухаммеда. Мы его Мухой называем. Он отзывается — отличный мужик. Как-то жена мне звонит: «Ты где?» Говорю: «Да вот, сидим с Мухой…» Она: «Где сидите?» «Ну где-где? Где мухи сидят? Там и сидим».

Стены тоже покрасил хреново.

Говорили же знающие люди: не связывайся с «русскими», найми арабов.

ИЗ АШКЕНАЗИ В КНЯЗИ

Утверждают, что каждый Аксаков

на поверку — Исак из Исаков. А. Эппель

Если одни евреи возмущались напористостью и ловкостью «попутчиков», обременявших еврейское государство, то другие, наоборот, ощутили себя вельможными панами, князьями, носителями высшей благодати. Поколениями многие из них сами проделывали унизительные матримониальные кульбиты, отдавали последние деньги паспортисткам, чтобы припорошить «пятый пункт», вытравить или, на худой конец, выправить фамилию на что угодно, хоть на татуировку с номером, замести следы «порочного» происхождения.

Самое трогательное в истории последнего (последнего ли?) Исхода — это творчество неевреев и даже отъявленных жидоедов, усмотревших и свой шанс в борьбе евреев за свои права.

Эта категория советских граждан, ринувшихся в тесные овировские врата, охватывает широкие слои недовольного жизнью населения — от наивных и чистых душой русских женщин, уставших от горящих изб и вздыбленных коней, до расчетливых авантюристов.

Лариса Вайсблат, заведующая отделом Сохнута^[18], ответственным за оформление вызовов желающим переехать в Израиль, рассказала мне грустную историю, которая тронула мое еврейское сердце. Уже в конце 1980-х прямо из Барнаула позвонила в Сохнут некая Соколова Екатерина Ивановна и попросила вызов для всей семьи, в которой, как выяснилось из разговора, нет ни одного еврея. Женщине вежливо объяснили, что это противоречит израильским законам, что вызов может быть направлен только евреям и членам их семей. Простодушная Екатерина Ивановна все поняла и, извинившись за причиненное беспокойство, сказала:

— Все ясно, мне дали не тот номер. А вы не могли бы продиктовать мне телефон русского Сохнута?

Заполучить в родственники живого еврея стало заветной мечтой тысяч внутренних эмигрантов — русских, украинцев, латышей, армян. И уже никогда ни один фольклорист не сможет установить, чаяния какого именно народа отразила поговорка, родившаяся в начале 1970-х годов: «Еврей не роскошь, а средство передвижения». Находились среди титульного населения и виртуозы, потратившие годы жизни на то, чтобы в час «Х» без посторонней помощи убедить чиновников (советских, а затем израильских) в своей принадлежности к семени Яакова. В 1990 г. в приемной Т.Н. Хренникова ко мне обратилась за консультацией сибирячка, редактор музыкального журнала. У нее ушло около 12 лет, чтобы «стать» еврейкой — меняла фамилии, выправляла ксивы, копалась в корнях, плела легенды. Теперь, когда у нее на руках было формальное приглашение из Израиля, ее мучил вопрос: что будет, если в Израиле ее обман вскроется, не депортируют ли ее обратно в Союз?

«Диссидент» Владимир Павлов повстречался мне в Мюнхене, куда его забросила судьба во время транзита из Майкопа в Австралию. За «рюмкой чая» Павлов поведал мне грустную историю о том, что на родине он получил срок за «разжигание национальной розни», точнее за изготовление полуграмотных листовок с призывом к уничтожению евреев. Шофер автобуса Павлов был человеком широких политических взглядов. Его первая ходка в 1949 году была привязана тоже к неординарному событию. Его тогда обвинили в надругательстве над монументом Сталину. Вождь стоял на пьедестале с вытянутой вперед рукой, на которой однажды темной ночью кто-то повесил рваный башмак. Обвинили Павлова. А в судебном решении 1971 года фигурировало, помимо прочего, и такое обвинение: «Выражал удовлетворение в случае совершения каких либо поступков или преступлений лицами, состоящими в рядах КПСС». Освободившись в 1974 году, Павлов обиделся на власть и решил уехать, примкнув к ненавистному племени. Он так увлекся сочинением легенды о своем еврейском происхождении, что на него завели новое уголовное дело — за подделку документов и… осквернение надгробий на еврейском кладбище, где он пытался высечь (или досечь) свою фамилию на облюбованном памятнике еврейской «бабушки». Следователи сжалились и посоветовали жениться на еврейке с визой, что он и осуществил.

— А чем ты собираешься заняться в Австралии? — как можно дружелюбнее полюбопытствовал я.

— Как чем? Бороться со всемирным еврейским заговором, — ответил несгибаемый «диссидент».

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день — жидоеды переквалифицировались в жидоимитаторов.