Проклятое искусство - Козин Вадим Алексеевич

23.06.55. 6.45

Туман окутал бухту. Сквозь него еле-еле проглядывают силуэты стоящих на якорях судов. Ветра не замечается, потому что дым из труб поднимается прямо.

Вчера пел настолько плохо, что долго не мог заснуть. Тернер также был не на высоте положения. Играл не в тех тональностях, в которых положено. Играл грубо, громко. А когда я начинаю прислушиваться к пианисту, я теряю контакт с публикой. А когда нет контакта, нет и концерта. Сны опять вижу тревожные. Перед пробуждением видел мать, которая вернулась с какой-то общественной работы (прополка огородов) грязная, запыленная, с остатками слез на впавших глазах. Лицо страдальческое. Когда я вижу во сне мать в таком состоянии, я долго не могу прийти в себя. Я целый день чувствую какую-то тревогу, ожидаю чего-то неприятного.

12.25. Около 10 часов за нами пришел катер ДОСА, и около одиннадцати мы были уже на другом берегу бухты. Автобус доставил нас в гостиницу Желдорбата. Деревягиных оставили на том берегу, ей в больнице будут делать аборт.

Осмотрел зрительный зал ДОСА — имеется рояль «Брауншвейг» в хорошем состоянии. Зал небольшой, мест на 360. В номере у меня разбилось зеркало, точь-в-точь как в Москве перед арестом. Не знаю, верить или не верить грядущему несчастью. Ах, будь что будет, мне не привыкать стать, больше об этом не буду думать.

В продуктовом магазине купил две баночки зеленого горошка, банку толстолоба, банку какао со сгущенным молоком и свиную колбасу.

В номере, действительно, холодновато, ну ничего, вытерпим.

24.06.55. 14.32

Настроение от вчерашнего концерта подавленное. Помимо того, что пианист, не освоившись со многими вещами, начал нестерпимо барабанить, я почувствовал, что не могу петь piano, как подобает. Начинается трагедия, которую надобно закончить в Хабаровске. Да, теперь самое время отбрыкиваться от театра и постараться уйти на другую работу.

25.06.55. 10.47

Деревягина и Фролов приехали с того берега. Звонил кто-то из Хабаровска к нам, но ввиду повреждения телефонной линии не мог говорить. Сегодня и завтра концерты в «филиале ДОСА», так называют здесь местный клуб. Как-то выдержу? Приходила группа матросов с просьбой сфотографироваться с ними, пришлось исполнить их просьбу. Фролов привез мне новое зеркало, правда, не очень правильное, но пока и это сойдет. В Хабаровске или Комсомольске куплю себе более подходящее. Сегодня приобрел штапеля на одну рубашку с короткими рукавами, черные трусы, носки и два гримировальных вафельных полотенца, пачку лезвий «Нева», кусок мыла «Шипр» — сразу вылетела сотня!

27.06.55. 9.50

Сон вчера был очень интересен по своему содержанию. Начало его, несомненно, навеяно вчерашней детской передачей «Кораблик». Как будто в руках у меня мягкий каркас автомобиля «Победа», который может складываться и, если надобно, снова превращаться в машину. Какая-то комната. Знаю, что в ней находится мать, на столе стоит большое количество выточенных из кости или мрамора фигурок различных зверей. Я должен куда-то идти, чтобы починить свой автомобиль. Иду по огромному крутому склону лесистой местности, поросшей редкими, но высокими деревьями, которые своими кронами образовали лиственный купол. Дорога по склону ведет к дому, наружная дверь которого открыта так, что видна крутая длинная каменная лестница, заканчивающаяся также дверью. На душе у меня тревожно, я тороплюсь, потому что с вершины горы на огромном светло-сером коне едет какая-то фигура с длинным мечом, в моем представлении это ангел смерти. Предчувствие подсказывает мне, что его появление связано со мной, и тогда я говорю этой фигуре подчеркнуто миролюбиво: «Проезжайте с богом!» Сам же начинаю торопливо идти к дому, чтобы скрыться в нем. Я уже начал подниматься по лестнице, как у входа возникла женщина, которая, размахивая кинжалом, закричала: «Убью, если не вернешь Евангелие!» Всадник на коне круто поворачивает и, подняв меч, направляется ко мне. Я бегу по лестнице и громко зову: «Иисус, Христос-батюшка, услышь! Впусти меня!» У дверей неожиданно появляется мужчина с розовым, без морщин лицом, черные глаза ярко блестят, на голове у него черная шляпа, меня осеняет, что это духовная особа — кардинал. Я во второй раз кричу: «Иисус, Христос-батюшка, услышь меня!» В душе теплится надежда, что Бог поможет мне и дверь, раскрывшись, спасет меня от приближающихся враждебных существ. В это время «кардинал» произносит:

«Я прощу тебя, если ты уйдешь из театра», и... я просыпаюсь. Стрелки часов показывают 1.30 ночи. Полчаса я не мог уснуть. Последующие сновидения являлись продолжением одно другого до самого пробуждения. Тема: я снова в лагере, до нового освобождения остается 5—6 дней. Какие-то надзиратели, заключенные — мужчины и женщины, некоторые лица знакомы мне.

Вчера второй концерт еле-еле допел. Устал страшно. Тернер вместо вступления к «Одывэсу» заиграл «Ехали цыгане». Вступление к «Осени» тоже обернулось какой-то несусветицей. Конечно, он очень устал, и от переутомления у него ослабло внимание. Два концерта трудно делать при таком антураже, от которого никакой помощи. Они еле-еле наскребывают одно отделение.

С утра с голосом плохо. Попросил отменить шефский концерт на эсминце или сделать его без меня, иначе я не смогу спеть концерт вечером.

В соседнем номере живут Пименовы: без конца ссорятся, чуть ли не дерутся. Она чего-то не хочет, он настаивает. Она начинает кричать. В общем, странное сочетание мужчины и женщины по внешности и по национальности. Лишь в одном эта пара сходна друг с другом — в отсутствии ума. Хотя он пытается разглагольствовать о моральных материях, беря примером и мерилом свой брак и свою семью. Это смехотворно, но, к великому сожалению, такая «семейная ячейка», подкрепленная партийным билетом, создает впечатление, что они действительно-таки нормальная и счастливая супружеская пара. Вот в чем ужас!

28.06.55. 9.17

Сегодня должны поехать с концертом в порт Ванино — знаменитую пересылочную базу. Там я также никогда не был. В Магадан меня везли через Владивосток и Находку.

Вчера, когда мы садились на катер, чтобы ехать к рыбакам, моряки с военного судна, стоящего у этого же пирса, просили зайти к ним, чтоб вместе сфотографироваться. Хотя я и дал согласие, но воспользуюсь пасмурной погодой и, конечно, не пойду, она для меня послужит отговоркой.

Катер, на котором мы ехали, выпускал из трубы отработанный газ такими ровными кольцами, что вызывал ассоциацию с жонглером, манипулировавшим в воздухе обручами. Я пожалел, что не имею фотоаппарата, чтобы запечатлеть это красивое зрелище, когда в воздух выбрасывались друг за другом одинаковые кольца не дыма, а будто твердого вещества. Поднимаясь вверх, они долго сохраняли свою аккуратную форму.

Клуб рыбаков напоминает мне некоторые колымские приисковые клубы. Такие же неопрятные, сырые и неуютные конурки. На сцене два пианино. Одно расстроено, другое «настроено» каким-то халтурным «расстройщиком», получившим за это дело триста рублей, как клятвенно уверял заведующий клубом с татуированными руками. Тернеру пришлось подстраивать инструмент. Вчера из этого клуба выжали пять с лишним тысяч рублей. Рассказывают, что бедные рыбаки были трижды обмануты, трижды им возвращали деньги за несостоявшиеся концерты: Крючков заболел, цыганский ансамбль отказался из-за холодной погоды, и еще какой-то гастролер почему-то заартачился.

Когда сходишь с пирса, тебя обдает таким запахом гнилой рыбы, что кажется, словно сам разлагаешься, но через минуту обоняние привыкает к нему. Не удалось увидеть тушу кита, которого случайно убили при артиллерийских военно-морских учениях. Tушy прибуксировали к пирсу рыбного завода. В темноте не хотелось идти, очень уж устал от концерта, а больше от ожидания, приехали слишком рано, за час до начала. В продовольственном ларьке оказалась маринованная и копченая сельдь, я купил и той и другой. Хлеба не было в поселке в этот день никакого, кроме сухарей и пряников! Купил бутылку кагора ленинградского винзавода, разлива 1951 года, т.е. выдержанного.