Проклятое искусство - Козин Вадим Алексеевич

Вчера приходил бывший полярный летчик Самойлов, который стал показывать мне целую пачку документов, доказывающих, что он тот самый Самойлов, который в свое время участвовал в снятии с льдины папанинцев. Затем попал в лагерь, в 1954-м был реабилитирован. Собирается ехать в Москву, а самого главного у него нет — денег, так он решил у меня попросить взаймы. Я ему прямо в этом отказал, в сущности, у меня у самого нет денег.

17.50. Погода по-прежнему плохая. Хорошо, что билеты на сегодня проданы.

Сейчас слушаю отрывки из новой латышской оперы по роману В. Лациса «К новому берегу». Музыка безмелодийна. Она не имеет ясной, определенной музыкальной фразы. Не имеет национального колорита и несколько космополитична. Ее можно слушать, но она не оставляет большого впечатления. Она не запоминается. Вот сейчас передается Песня осушителей болот — обычный оперный хоровой штамп. Спрашивается: почему же все так получается? То ли композитора не трогают мелодии своей родины, то ли он принужден писать по указке?

Какие стандартные пьесы приходится слушать по радио! Артисты играют по шаблону, с шаблонными интонациями, смешками, придыханиями, и получается, что все пьесы похожи друг на друга. А авторы, еби их мать, говорят также стандартным языком и фразами. От всего этого становится тоскливо и тошнотно. А затем эти бляди артистки, изображая молодых советских девушек, говорят и смеются такими голосами, какие впору лишь проституткам. В особенности когда смеются. Голый стандарт. Любовь молодого парня так целомудренно изображается, что это просто какие-то ужимки проститутки.

1.08.55. 7.30

Как мне не хочется идти к Шварцбургам^[28] в свой день отдыха, как я устал за эти 4 дня. Как хитры и отвратны Пименовы, и какую интересную линию в отношении них ведет Мармонтов, тяготеющий к своей нации, все покрывающий, все, что только можно скрыть. Интересно, как они получили свои партбилеты? Кто им услужил? Какой болван, проглядевший, кому он вручает?

14.30. К великому сожалению, утро только пообещало хорошую погоду, но своего обещания не выполнило. День пасмурный, вот-вот пойдет дождь, такого ядовитого осеннего плана. Настроение немного злобное на Мармонтова, которого вот уже более двух часов ждет на углу гостиницы еще более несдержанный Фролов. А Мармонтова все нет и нет. Он должен нам принести деньги, так как мы абсолютно их не имеем. Вообще это начинает мне надоедать. Лично мной заработано свыше 20 тысяч рублей.

Мармонтов появился лишь к 4 часам, принес деньги и письмо, которое испортило мне настроение настолько, что я не пошел ни к Шварцбургам, ни вообще никуда, а просидел в номере. Письмо от Виктора Александровича и Надежды Петровны Бузыко (петроградские знакомые семьи Козиных. — Б.С.). Они, оказывается, прозябают в Красноярском крае, на станции Решоты — ул. Базарная, 10. Их короткое письмо несказанно меня взволновало, оно приподняло воспоминания о моей юности, молодости. А где же, спрашивается, справедливость и гуманность? Почему эти несчастные старики должны мучиться, жить в какой-то дыре? За что? Почему? Только за то, что они жили немного красивее и лучше, чем другие, благодаря своей инициативности и личной работе, именно личной работе? Они никому не причиняли зла, не вмешивались в политику, они жили в свое удовольствие. Так почему же их старость должна быть омрачена? Какая все-таки пакость жизнь!

2.08.55. 7.50

Наступил последний месяц лета. Уже чувствуется отдаленная поступь осени. У нас в Магадане она уже отчетливо ощущается. Пошел третий месяц поездки, а чувствую ли я от нее какое-либо удовлетворение? Нет! Из-за людей? Да, из-за них! И только из-за них! Подбор бригады был настолько неудачен по своим нравственным качествам, что целеустремленность гастролей потеряла для меня свое значение. На другом месте я всю бригаду выгнал бы из театра, всех до единого. Если одна пара думает только о своем благополучии, другая — только как заработать деньги. Административное лицо, повинуясь корпоративному инстинкту, присущему их нации, осторожно проводит свою политику, иногда наносящую некоторый вред работе. Неудачник в искусстве и алкоголик по натуре мечтает только о том, как бы потуже набить свои чемоданы тряпьем, чтобы красивой рубашкой и костюмом скрыть свое внутреннее убожество. И наконец, музыкант, который страшно боится, чтоб не узнали, что он очень плохо знает ноты и потому делает невероятные глупости. Эти глупости прощаются исключительно ради меня, а ему уже, без тени сомнения, представляется, что он достиг потолка в искусстве! Ах, боже мой! А ну их всех к такой матери!

Сходив на базар, несколько поуспокоился. Относительно Бузыко, постараюсь им передать в конверте денег, только бы они вышли на станцию. Телеграмму я им вчера послал, они же вчера, по уверению телеграфистки, должны были ее получить.

4.08.55. 6.00

Вчера сделали 50-й концерт. Наши мерзавцы даже не вспомнили об этом. Наоборот, всех их душила бессильная злоба при виде толпы, стоящей у автобуса и ожидающей моего выхода из ДК. Когда я стал прощаться с публикой, эти два задрипанных коммуниста, неизвестно как пробравшиеся в партию, пытались острить по этому поводу. Оба — ничтожества, один, помешавшийся на тряпках, другой — на собственной жене.

Вчера ко мне подошел сухощавый, высокого роста молодой мужчина, протянул мне руку и попросил вспомнить его. «Помните Уфу в первые месяцы войны, гостиницу? Я жил через номер». Моя память сразу воскресила забытые страницы моего пребывания в Уфе в конце 1941 года, куда я приехал с концертами после Севастополя, Горького, Казани, Куйбышева. Гостиница Уфы была битком набита народом, эвакуированным со всех концов Советского Союза. Здесь жили в отдельном коридоре: ДИМИТРОВ, ДОЛОРЕС ИБАРРУРИ, ТОЛЬЯТТИ, КУЛЕШОВ с ХОХЛОВОЙ, ЩИПАЧЕВ^[29] со своей женой и сыном...

19.40. Завтра мы уезжаем в Иркутск с вечерним 6-часовым поездом, формирующимся здесь. Этот поезд тащится 36 часов до Иркутска, останавливаясь на каждой станции. Ладно, лишь бы были хорошие вагоны, на остальное наплевать, буду спать, молчать и читать. Хаскин сказал, что в Решотах буду утром. Кстати, генерал Крюков был заключен в Решотовские лагеря из-за этой мерзавки Руслановой, которая будет гастролировать в Красноярске в конце августа.

5.08.55. 7.55

Вчера 51-м концертом закончились мои красноярские гастроли. Из 10 дней было 7 рабочих. За 7 концертов было исполнено 118 вещей общей продолжительностью 7 ч. 03 мин. В среднем в каждом концерте пел 1 час.

ДК железнодорожников, где я выступал, — огромное здание с нелепой архитектурой и расположением помещений. Зрительный зал вмещает не менее 1000 зрителей. Сцена большая, имеется рояль («Дидерикс») и еще такое, от чего сильнее забилось мое старое сердце. Концерт прошел хорошо, но пел я плохо. У меня опять устанавливается хроническое несмыкание.

6.08.55. 13.55

Очень хорошая, солнечная погода. Жарко.

Поезд №62 «Красноярск—Иркутск», вагон №6. Выехали вчера из Красноярска в 6—10 вечера. Провожали: Нана, директор Хабаровской музкомедии, Степа Вологжанин, Инна Алексеева.

8.08.55. 8.34. Иркутск.

Центр. гостиница, комн. 74

Пел вчера отвратительно. Все оттого, что много говорю и не отдыхаю, а это очень отзывается на связках. Мне все более не нравится тактика Мармонтова. Но чем более зарывается человек, тем хуже для него.

Театр музкомедии имеет очень приятный зрительный зал с балконом, хорошо освещенной сценой. Рояль фирмы «Дидерикс». Как-то будет сегодня народу? Вчера театр был полный. Как надоели все эти люди, из кожи вылезающие, чтобы доказать, что они раньше были со мной знакомы, теперь, когда я уже освободился. И вот лишь один человек был совершенно искренен — 16—17-летний паренек, глядевший на меня и пожиравший меня своими большими глазами. Как бы пытающийся навсегда запечатлеть меня в своей памяти. Когда же я, почувствовав на себе его взгляд, спросил его, почему он на меня так пристально смотрит, он, покраснев и смутившись, сказал, не отвечая на вопрос: «А вы будете петь «Осень»?» — «А откуда ты знаешь «Осень»?» — «А у нас дома есть ваша пластинка».