Господи, напугай, но не наказывай! - Махлис Леонид Семенович

Я брел под липким дождем, перешагивая грязные лужи, в которых даже дома не отражались. Чтобы хоть как-то себя занять, нанизывал на шаги рифмы типа

Я никому не нужен —

Ни улицам, ни лужам.

Но буквы неохотно складываются в придуманный мной порядок. Так и норовят сбиться в нечитаемые уравнения с одним действием — вычитанием. Брожу, как спятивший счетовод. Шаг = минус, шаг = минус… Замечаю вдруг, что на плаще не хватает пуговицы. 3 минус 1. Даже смешно. В троллейбусе, должно быть, потерял. «До чего же ты нетерпелив. — Корил сам себя. — У людей дел полно, а тут ты со своими домогательствами. Слава Богу, завтра суббота, люди от тебя отдохнут, побудут с внуками на даче, сгоняют в «Тысячу мелочей» (обещали туалетную бумагу выбросить)».

Я изучил повадки кадровиков, а они мои. Когда-нибудь, — фантазировал я, — напишу повесть, где главным героем будет кадровик. Он будет поминутно похлопывать себя по карману, где греются печать и ключ от сейфа, — на месте ли? Иногда я очаровывал начальников и получал странные должности, на которых я не задерживался, унося в зубах заветную справку для деканата. На полгода меня оставляли в покое.

Сережка Лакшин подбросил информацию от Спасского — шахматный деятель Александр Рошаль ищет секретаря то ли для газеты, то ли лично для себя. Но автомат заглатывает последнюю двушку (1 минус 1). Не судьба. Может, оно и к лучшему. Пешки хороши в эндшпиле, а сейчас пригодился бы эффектный ход конем с его хитроумными заячьими повадками. На Кирова взгляд зацепился за табличку с надписью на непонятном родном языке «Советиш геймланд». Зашел. Больше из любопытства, конечно. Меня проводили в кабинет ответственного секретаря редакции с грозным именем Миша Лев. Выслушав мои домогательства, Лев посмотрел на меня с неприкрытым любопытством.

— Скажите, вы действительно а ид?

— По меньшей мере, по паспорту.

— У нас паспортистки не ошибаются. Тогда объясните мне, как вам удалось поступить в университет? Насколько мне известно, в приемных комиссиях тоже ошибок не бывает.

— А насколько мне известно, отделы кадров в редакциях тоже работают исправно. Поэтому, наверное, меня не берут на работу ни в одну из них. Подозреваю, что ваша — не исключение. А вас, должно быть, приняли по ошибке?

— Нет, по рекомендации Горкома. — Засмеялся мой собеседник. — У нас есть только одна свободная вакансия — курьера на полставки.

— Я согласен.

— Но она уже обещана.

— Ну что ж, мне было приятно с вами познакомиться. Теперь хоть представление будет о еврейской жизни в геймланде.

Курьер на полставки, должно быть, тоже номенклатура Горкома. Калашный ряд не резиновый. Номенклатура — опора государства, которое заботится о ее комфорте не только в этом мире, но и в потустороннем. Друг детства медик Миша Клибанер вернулся из командировки в Магадан под сильнейшим впечатлением. Работая в морге, он сделал выдающееся научное открытие: две полки, всегда покрытые накрахмаленными простынями, были зарезервированы за работниками Обкома партии.

Так по слепым лужам и дошагал до площади Ногина. Самое время повидаться с отцом. Семена Аркадьевича как раз только что «бросили на культуру». Он возглавил строительное ведомство Управления культуры Мосгорисполкома. Отцовский кабинет имел восьмигранную форму, а окнами служили застекленные бойницы. Сводчатый потолок довершал ансамбль. Восьмерик со световым барабаном принадлежал запущенному и многажды оскверненному Храму всех Святых на Кулишках. Прародитель храма был построен, страшно вымолвить, в ХIV веке в память жертв Куликовой битвы. Но большевикам этих жертв показалось недостаточно. При реставрации храма в 90-е годы в подвалах были обнаружены останки расстрелянных. После закрытия церкви в 1930 г. здание, расположенное в нескольких сотнях метров от Лубянки, передали НКВД, что, видимо, и объясняет зловещую находку.

Сидя у батюшки в колокольне, я изложил ему ситуацию. Он повелел секретарше связать с министерством культуры, находившимся за углом.

— Такое дело, Николай Палыч. Тут у меня сидит сынок-журналист. Нет ли у тебя для него подходящей должности? Ну, конечно, образованный. МГУ. О чем ты говоришь, какой член? Ему 22 года. Комсомолец. А трубы в МХАТ на той неделе доставим. Я тебя когда-нибудь подводил? Добро.

Николаю Палычу, должно быть, позарез нужны были трубы, потому что через пару дней я по его записке отправился в Черемушкинский райисполком, где меня без лишних вопросов зачислили инспектором отдела культуры.

Здесь все были заняты воображаемыми цифрами и соцсоревнованиями. КПСС — Коллективное Помешательство на Социалистическом Соревновании. Районные библиотеки соревновались в читаемости, посещаемости, похищаемости, очищаемости, обновляемости, изымаемости, возвращаемости, насаждаемости, уничтожаемости, подтираемости. Особенно вдохновляли показатели обращаемости (среднее число выдач, приходящихся на единицу фонда), которая, оказывается, увеличивается при уменьшении документообеспеченности. Эта работа принесла мне понимаемость рождаемости статистики «самой читающей страны». Она рождается в муках библиографов, то есть в их отчетах. Эти отчеты мне надлежало собирать, проверять, сопоставлять, суммировать и переправлять дальше — в министерство культуры. Через некоторое время меня пригласила завотделом культуры тов. Котова:

— Ну как, нравится новая работа?

Она еще спрашивает! Собственный кабинет с новенькой мебелью! Свободный график — надо ездить, знакомиться с подотчетными библиотеками, кинотеатрами и Домами культуры. Все зазывают на халяву на свои сеансы и развлечения, заискивают. Но самая многообещающая обязанность — это прием посетителей. На 80 процентов они состояли из юных претенденток на вакансии библиотекарш. Это я, сбивший не одну пару обуви в поисках захудалой должностенки, видевший в каждом кадровике классового врага, должен надувать щеки, вертеть в руках чужие трудовые книжки и аттестаты, оценивать адекватность просителя и преодолевать соблазны использовать в корыстных целях служебное положение!

— Понимаете, у меня проблемы с отчетностью. Некоторые показатели фиктивны, потому что суммируют данные абонемента и читального зала. Я установил, что это одни и те же люди. Когда им позволяет время, они задерживаются в читальном зале. Может, стоит добавить учет новых читателей?

Номенклатурная грудь всосала воздух.

— Леня, система учета разрабатывалась министерством, она всех устраивает. Не обращай на это внимания.

Так в моем служебном обиходе появился новый универсальный критерий — «необращаемость».

— Ну, хорошо, а как мне быть с этим отчетом: «темпы роста новых поступлений уступают росту выбытия из фонда по мере увеличения числа пользователей, что не соответствует запросам читателей»? Вы не против, если я заменю эту конструкцию одним словом?

— Интересно. И каким же?

— Воровство.

Котова с укоризной качнула грудью.

К концу второго месяца, когда я перезнакомился со всеми директорами кинотеатров и библиотек, узнавал по голосу всех претенденток на чистую работу, Котова встретила меня в своем кабинете с лучезарной улыбкой:

— Леня, нам надо поговорить. Я убедилась, что ты готов к самостоятельной работе. У нас освобождается место заведующего отделом спорта, и я намерена рекомендовать тебя. Я уже говорила о тебе в Горисполкоме. Там не против. Зарплата — 160. Вот бумага. Пиши два заявления.

— Два???

— Конечно. Второе — о вступлении в партию. Это же номенклатурная должность. Сам понимаешь.

В воздухе запахло серой.

Взяв тайм-аут, через неделю я принес заявление. Одно. Об увольнении.

«ВОРОН! ГДЕ Б НАМ ОТОБЕДАТЬ?»

Отпустив хвост Жар-птицы, остался ни с чем. Сказка кончилась, так и не начавшись. Ковер-самолет оказался изрядно побит молью. Но я, как шварцевский Дракон, еще не насытился подвигами и не налюбовался чудесами собственной храбрости. Пришлось пересесть на серого волка и снова отправиться на поиски заработка. Гонял меня серый по школам да редакциям, гонял, да все без толку. «Позвоните завтра, приходите через неделю».