Жизнь в белых перчатках - Махер Керри

— Береги себя, Грейс. Я серьезно. Поспи. Съешь яблоко. Позвони и другим подружкам.

— Постараюсь, — сказала Грейс, внезапно ощутив острое желание выставить чрезмерно заботливую гостью. Из-за Мари она чувствовала себя неловко. — На самом деле я бы, может, прилегла прямо сейчас.

— Отличная идея, — поддержала Мари, гладя ее по руке.

Однако, стоило той уйти, Грейс тут же открыла недавно доставленный пухлый конверт. Там был контракт. Пробежав по нему глазами, она быстро нашла раздел, против которого возражал отец, и стала просматривать дальше, ища упоминания о запрете на актерскую работу. Ничего такого не было, однако Грейс не могла вздохнуть с облегчением, потому что обнаружила другой ужасно неприятный сюрприз: если семья по каким-то причинам распадется, дети в любом случае останутся в Монако у Ренье, а ей придется отказаться от всех прав на них. Внутри снова поднялась буря.

Грейс закрыла глаза и стала медленно, размеренно дышать, наполняя грудь воздухом. А еще молилась, как не молилась с тех пор, когда была еще маленькой девочкой, которая верила, что Бог направляет каждый ее шаг на верную стезю. Теперь она знала, что переставляет ноги сама, но сейчас, в этот самый миг, ей нужна была вся помощь, которую только можно получить. В сознании рисовались картины с ней самой, Ренье и их детьми, золотистыми от солнца, липкими от рожков с мороженым, наслаждающимися той «беззаботной порой жизни», которой не было у них с Ренье и которой они обязательно хотели порадовать собственное потомство. Буря в груди немного унялась.

Вечером, перед тем как пойти ужинать с Ренье, она готовилась позвонить отцу, надев свои лучшие боевые доспехи — изумительное платье из зеленой парчи от Эдит, жемчужные бусы на шею, бриллиантовые серьги в уши и белые перчатки на руки. К этому времени отец должен был уже успеть пропустить порцию виски, а может, и не одну.

— Папа, — сказала она, сразу приступая к делу, — я сама выплачу приданое.

— Нет, — твердо сказал отец и через миг добавил: — Что скажут люди?

— Никто не узнает, — ответила она.

— У тебя действительно есть такая сумма?

Она упивалась бы звучавшим в его голосе удивлением, в котором было больше уважения, чем смущения, если бы опять не разозлилась. «Да, папочка, мама приучала меня к бережливости — не зря ж мне вечно приходилось донашивать вещи за Пегги, — пока ты внушал, что нужно быть лучшей всегда и во всем. И я слушала. Училась».

— Я в состоянии с этим разобраться, — произнесла она вслух и подумала: «Теперь ты будешь мною гордиться?»

На другом конце провода воцарилось молчание, лишь брякали льдинки о край стакана. Потом отец сглотнул, прокашлялся и сказал более мягким тоном:

— Так уж вышло, что мы с твоей матерью как раз говорили об этом, когда ты позвонила. Мы можем дать за тобой приданое, если Ренье согласится устроить свадьбу в Филадельфии.

Грейс чуть не засмеялась над той провинциальной манерой, в которой ее родители пытались вести переговоры. Свадьба не могла состояться нигде, кроме Монако, но Маргарет Келли, похоже, не понимала, что весь мир ждет венчания в далекой сказочной стране, которой Грейс скоро станет править вместе со своим мужем.

Родители, похоже, предали забвению тот факт, что это ее свадьба, а не их. «Хотя тут, пожалуй, удивляться нечему», — с горечью подумала она. Не сомневаясь в своей правоте, Грейс так же энергично, как обсуждала с Джеем «Эм Джи Эм», настаивала на том, что заплатит сама, только бы родители не вмешивались. К тому же в контракте было для нее кое-что поважнее места свадьбы, и она не собиралась растрачивать собственный капитал на то, что не порадует никого, кроме отца с матерью.

— Папа, место определено, — сказала Грейс настолько мягко, насколько позволили ее сжатые зубы. — Венчание должно состояться в Монако. Не позовешь ли маму?

В тот же миг мать сняла трубку у себя в спальне, но не приветствовала Грейс ни словечком, только громко фыркнула.

— Мама, только подумай, как это великолепно — венчаться в кафедральном соборе с видом на Средиземное море, среди картин и скульптур, которые старше, чем Колокол Свободы [27]. Это будет так эффектно, так оригинально, и ты будешь матерью невесты, самой значимой из всех присутствующих женщин. Подумай только, что скажут об этом важные дамы из загородного клуба!

Она затаила дыхание, ожидая ответа.

Некоторое время было тихо. Потом заговорил отец. Он запальчиво заявил:

— Грейс права, Маргарет. Я говорил тебе раньше то же самое.

Подумать только! Казалось, от одной только перспективы этой свадьбы весь мир перевернулся вверх тормашками.

— Хорошо, — сказала Маргарет, и Грейс знала, что губы матери поджаты. — Я понимаю, что осталась в меньшинстве.

— Спасибо за понимание, мамочка! — обрадовалась Грейс. — Нам с тобой нужно поскорее посмотреть весеннюю коллекцию платьев. Хочу, чтобы для каждого мероприятия у тебя был самый красивый наряд!

Она услышала, как мать повесила трубку, и на линии остались только они с отцом.

— Я не могу допустить, чтобы ты заплатила этому парню, — заявил он. — Это просто неправильно. Как и то, что он требует приданого.

Игнорируя доводы отца, которого явно было не переубедить, Грейс перешла к плану «Б».

— Как насчет того, чтобы мы оба внесли по миллиону? Я не знаю, сколько у тебя денег, но уж точно не хочу, чтобы вам с мамой пришлось ужаться на старости лет. Зато, если у тебя возникнет желание пожаловаться своим друзьям, ты всегда скажешь, что отдал мужу Грейс целое состояние, чтобы сбыть ее с рук.

Она надеялась, что теперь можно и пошутить немножко, даже скрестила средний и указательный пальцы на левой руке, пока правая крепко сжимала трубку. Оливер терпеливо сидел у ее ног и вилял хвостиком в надежде, что его скоро покормят.

— Это так ты заключила контракт с Дором? — спросил отец.

— Примерно так. Да, — ответила она, снимая перчатку и почесывая Оливера за ухом. Он лизнул ей запястье.

— Тогда ты в большей степени моя дочь, чем мне до сих пор казалось. Решено, Грейс. Надеюсь, он того стоит.

— Стоит, папа. Вот увидишь.

Одно дело сделано, на подходе второе.

С шампанским и устрицами было покончено, и теперь перед ними стояли бокалы с гранатово-красным вином, пока они ожидали праздничного жаркого. Грейс едва ли могла позволить себе хоть кусочек этого сытного блюда после многочисленных праздничных обедов, вечного недосыпа и недостатка физической активности — из-за репортеров пришлось отменить даже долгие прогулки на свежем воздухе. В разговоре возникла короткая пауза, и Грейс поняла, что сейчас самое время поднять интересующий ее вопрос.

— Мне сегодня принесли посылку, — сообщила она так непринужденно, как только смогла.

Ренье с извиняющимся видом улыбнулся ей:

— Мне так жаль, что нашему счастью мешает бессмысленная бумажная волокита.

«Да-да, та самая бессмысленная бумажная волокита, от которой зависит моя дальнейшая жизнь», — подумала Грейс, но вслух спокойно произнесла:

— Спасибо тебе, дорогой. Я согласна. Все это сводит с ума: Хочу, чтобы ты знал, что папа был не в восторге насчет приданого, но я помогла ему одуматься.

— Я знал, что у тебя получится, — сказал Ренье, и Грейс услышала облегчение в звуках его голоса. Ей удалось избавить его от множества неприятных споров, и она надеялась, что теперь наступил самый подходящий момент для ее просьбы. — И хочу, чтобы ты знала, — продолжил он, — что, если бы это зависело от меня, мы обошлись бы без всех этих мудреных мероприятий. Но таковы требования княжества.

Грейс кивнула.

— Я целиком и полностью понимаю, к тому же знаю, как упорно ты трудишься, чтобы осовременить Монако. — Она накрыла рукой его ладонь, и он немедленно сплел ее пальцы со своими. Жест был теплым и многообещающим.

— Такое счастье, что я тебя нашел, — улыбнулся он.

Она наклонилась, поцеловала его в щеку — и задержалась, тихонько, многозначительно дыша ему в ухо и чувствуя, как напрягается его тело. Потом, отстранившись, кокетливо пригубила вино и проговорила: