29 сентября 1125 года тринадцатилетний послушник по имени Орм заболел и пролежал восемь недель не в состоянии ни есть, ни пить. Его тело было безжизненным (exanime), холодным и окоченевшим (corpus frigidum et inflexibile), как у мертвеца (simillimum mortuo). Все думали, что жизненный дух (vitalis spiritus) покинул его. Он оставался недвижным тринадцать дней и ночей, а затем вдруг пошевелился, сел, словно пробудившись ото сна, и рассказал о том, что с ним произошло: архангел Михаил отвел его к вратам рая, а затем ада и показал ему сам рай, огражденный стеной [91]. Орм прожил с 16 декабря до 1 июня в великих страданиях, а после скончался, причем последние тридцать шесть дней он не говорил и не ел.
Тондал выглядит мертвым. Иллюстрация С. Мармирона, XV в.
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. 30, fol. 11 (87. N.141.11.11)
В 1148 году рыцарь Тнугдал [92] упал замертво на землю. «Наступили все признаки смерти, поскольку душа покинула его… Он лежал ничком, как мертвый, от десятого часа среды до того же времени в субботу. О погребении не помышляли, поскольку с левой стороны груди его сохранялось немного тепла. В вышеупомянутый час душа вернулась в тело, и оно продолжало оставаться в том же состоянии, разве что появилось очень слабое дыхание. Через час Тнугдал вновь задышал как обычно [93]. Он почувствовал, что возвратился в свое тело» (se sensit induere corpus suum).
Альберик из Сеттефрати (1101–1146) тяжело заболел в возрасте девяти лет и в течение девяти дней и девяти ночей оставался неподвижным и совершенно бесчувственным, словно мертвый. Он увидел, как голубь сунул клюв ему в рот и что-то вытащил, а затем птица унесла его самого. В своем путешествии в сопровождении двух ангелов он увидел чистилище, ад и рай. Как и у упомянутого выше Баронта, у Альберика был сильный жар, и он оказался «на пороге смерти» (ad extremum funere ductus) [94].
В 1190 году Годескальк, житель деревни Хорхен близ Ноймюнстера (Шлезвиг-Гольштейн), болел семь дней. «На восьмой день он покинул этот свет, а через пять дней вновь вернулся в свое тело. Заметив, что губы его слегка шевелятся, хоть и лежал он неподвижным и холодным, как мертвец, присутствующие не решились похоронить его, полагая, что душа его все еще находится в теле и лишь застыла от тяжкой болезни». После того Годескальк поведал историю своего путешествия в загробный мир. Священник, записавший этот рассказ со слов Годескалька, добавил к нему свои примечания:
Когда душа этого человека вернулась в тело, он оставался в течение пяти недель таким слабым, что не владел ни чувствами, ни разумом и больше не принимал ни пищи, ни питья. Вкусив прелести мира горнего и чувствуя, будто тонет в блаженстве увиденного им, он страшно проклинал свое заточение в оболочке бренной плоти. Он мечтал избавиться от оков своего тела и всеми силами желал насладиться великолепием той свободы, что была явлена ему.
Но он отравлен был, вдохнув пары, поднимающиеся от дороги, ведущей в ад. Поэтому из его носа и ушей сочился гной, и долго пришлось ему терпеть эти выделения, вызванные адской заразой. Кроме того, его мучила острая боль в боку, которую он объяснял так: когда он приблизился к печи, ее пламя обожгло ему бок. И здесь, как и в другом случае, остались неясны причины того, почему он мог ощущать на теле своем то, что испытала его душа [95].
В этом последнем примечании выражается неуверенность священника относительно того, совершил ли Годескальк путешествие в физическом теле, in corpore, или в виде духа, in spiritu. Нужно рассматривать это не как случай декорпорации, отделения от тела, а как нечто вроде состояния диссоциации (dedoublement), только так можно объяснить наличие у Годескалька этих стигмат. Отметим, что с точки зрения психоанализа видения, возникающие в состоянии ослабленного здоровья, отражают психологическое состояние пациента, и тот факт, что Годескальк был болен, укладывается в рамки такой интерпретации. Остается, однако же, объяснить появление на его теле стигматов после пробуждения, и к этому вопросу мы вернемся позже.
Видение Филиберта (Visio Philiberti), записанное в латинской поэме XI или XII века и переведенное на средневерхненемецкий Генрихом фон Нойштадтом [96], внесло существенную новизну в жанр видений, включив в повествование спор между душой и телом [97]. Сюжет прост: во сне отшельник видит мертвое тело; душа, отделившаяся от него, проклинает его и обвиняет в своей погибели; спор заканчивается, когда появляются черти и утаскивают душу в ад. Этот сюжет нашел широкий отклик, о нем упоминали в своих работах и архиепископ Тура Хильдеберт Лаварденский (1056–1133), и философ и теолог Петр Абеляр (ум. 1142).
Ансельм Схоластик предлагает нам такую историю XII века:
Однажды на Пасху монах из Реймса увидел, как Иисус сошел с креста и позвал монаха следовать за ним, если верит он в Воскресение. Монах послушался и погрузился в бездны ада. Очень ярко описан страх, охвативший чертей при появлении Иисуса: они бросились в разные стороны, рыча, как львицы, у которых отняли детенышей. Ангелы же ликовали и приветствовали освобожденные из ада души. Христос велел монаху вернуться в его обитель и дал ему в проводники черного демона, что довольно необычно. На обратном пути черти окружили монаха, они скрежетали зубами и пытались схватить его раскаленными клещами в отместку за освобождение душ. Когда они вернулись в монастырь, демон спросил его, зачем Иисус сошел в ад за грешными душами. «По просьбе епископов, аббатов, монахов и монахинь, которые в течение года служат заупокойные мессы и раздают милостыню, — ответил монах. И далее: — Остались лишь воры, прелюбодеи, отцеубийцы, клятвопреступники и нераскаявшиеся грешники. Разве нельзя им, покаявшись, освободиться от адского наказания?» — «Это невозможно, — ответил демон, после чего дал ему пагубный совет: — Не вставай слишком рано, когда колокол звонит к заутрене; отдохни еще, а к службе ты успеешь». Но монах в ужасе отверг этот наказ, и демон исчез [98].
Можно привести еще один пример. В 1467 году в Перудже заболела и «умерла» Изабетта ди Луиджи. Она лежала с застывшими глазами (gli occhi inbambolati), недвижно и без чувств (senca senso et senca movimiento) [99].
Во всех упомянутых мной случаях говорится о том, что душа или дух покидают тело в результате болезни — это происходит в двадцати пяти случаях из тридцати — и отправляются в путешествие по загробному миру, где провидцу открываются ад и чистилище, а затем он может мельком и издали увидеть рай. Когда Тнугдал рассказывает о произошедшем с ним, он начинает свой рассказ словами: «Когда моя душа покинула тело и оно было мертво» (cum anima mea corpus exueret et illud mortuum esse cognoscere), то же было и с Никколо де Гвидони, который «внезапно упал замертво» (cadde in terra de morte subitana) и наблюдал видение в 1300 году [100]. Здесь мы имеем дело со средневековой формой околосмертных и внетелесных переживаний. Позже мы еще вернемся к этой теме.
Общей чертой всех этих видений является христианский контекст, накладывающий глубокий отпечаток на повествование, где провидец встречает демонов, святых, ангелов или Богородицу. Стоит отметить, что все визионеры XII и XIII веков были священнослужителями, а с VII по XI век были записаны видения лишь троих мирян. В общей сложности среди провидцев были пятнадцать мирян (восемь крестьян и семь дворян) и девятнадцать монахов. Напрашивается вывод, что церковь, осознав потенциал таких историй, стала использовать их, подчеркивая присущую им педагогику страха. В «Церковной истории народа англов» Беда Достопочтенный написал о видении Дрихтхельма так: «Ибо, чтобы пробудить живых от смерти духовной (ad excitatione viventium de morte animae), человек умерший вернулся к телесной жизни и рассказал о многих замечательных вещах, которые он видел» [101]. В XIII веке анонимный автор посвятил «Видение сошествия святого Павла во ад» английскому тамплиеру Генри д’Арси. Произведение основано на более ранних текстах, а в его прологе (в ответ на вопрос о том, кто дал душам в аду передышку по дням воскресным) говорится следующее:
