Симбионт (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

— Здравствуйте, Игорь Евсеевич, — Татищев встретил его с радушной улыбкой посреди своего рабочего помещения. — А я уже начал беспокоиться, почему меня не вызывают на допрос.

— Добрый день, Ваше Сиятельство, — Мирской обозначил приветствие кивком. Руки ему граф не подал, но это пережить можно. — Вы же прекрасно знаете, что подобные вызовы мы делаем крайне редко. А я и вовсе предпочитаю разговаривать с людьми вашего калибра в домашней обстановке. Так комфортнее для опрашиваемого и для меня.

— Присаживайтесь, — Татищев остался доволен ответом, и простёр руку в сторону кресел и журнального столика, где, по-видимому, сам иногда отдыхал. — Не хотите выпить? Погодка навевает, знаете ли. Коньяк у меня отличный…

— Благодарю — но нет, я на службе, — сухо ответил Мирской, устраиваясь в одном из кресел. Татищев расположился напротив. — Раз вы уже упомянули про допрос, значит, понимаете, по какому вопросу я приехал. Тем не менее, повторю. Меня интересует некий Вагиз Тарханов, обвиняемый в убийстве двух человек в ресторане «Европа». А также появились вопросы по происшествию в «Сакмаре-Плаза». Там тоже произошло убийство нескольких человек, трое из которых — опять же ваши люди. Но сначала хотелось бы узнать, где сейчас Тарханов?

— Да, прискорбные дела стали твориться, — граф печально покачал головой. — Слуги совсем от рук отбились, страх потеряли перед неминуемостью наказания. Думают, если хозяин добр к ним сердцем, можно за его спиной заниматься тёмными делишками… Вы спрашиваете, где Вагиз? Так я не знаю, не видел его с того вечера, когда он поехал с дружками Маслаковым и Лукьяновым в «Европу». Я им разрешил развеяться и отдохнуть. Знал бы, ни шагу не дал бы им ступить из поместья. Идиоты!

Мирской не верил ни одному слову графа. Рассказывал бы сказки кому другому. Ясно, что Татищев пытается, в первую очередь, обеспечить себе безопасность, свалив на слуг все прегрешения. У Игоря Евсеевича не стояло в планах обвинять хозяина «Лесной Дачи», задача была другой: найти зацепку к пропаже обвиняемого.

— Из-за чего у ваших слуг могла произойти перепалка?

— Да из-за чего угодно! — развёл руками граф. — Женщины, деньги, личная неприязнь друг к другу. Или карточный долг кто-то не выплатил.

— Но они же служат одному хозяину — вам, постоянно находятся в поле вашего зрения или под контролем Главы боевого крыла, — заметил Мирской. — Знаете их как с хорошей, так и с плохой стороны. Неужели не проводится собеседование на совместимость? Не просто же так Вагиз убил своих дружков.

— А почему вы настаиваете на виновности Вагиза? — впервые за время разговора нахмурился Татищев. — Может, там были другие люди, которые его преследовали и где-то убили?

— Степень вины мы установим, когда ваш слуга будет сидеть передо мной, — следователь почувствовал, как на его плечи навалилась странная неосязаемая тяжесть. Как будто кто-то подошёл со спины и положил мешок с цементом. Язык едва заметно онемел, пришлось приложить силы, чтобы закончить фразу: — Поверьте, мы просто так людей не обвиняем.

Татищев пристально поглядел на покрасневшего от натуги Мирского и сделал какое-то движение правой рукой.

— Тарханов пропал, Игорь Евсеевич, — мягко проговорил он, улыбнувшись краешком губ. — Мои люди сразу же, как только узнали о произошедшем, начали его поиски…

— Откуда им стало сразу известно об убийстве? — следователь облегчённо повёл плечами. Давление магического конструкта исчезло. — У вас есть осведомитель в Департаменте?

— У каждого свои источники информации, — переплетя пальцы между собой, граф положил их на живот. — Я ими не злоупотребляю, не волнуйтесь. Но про Вагиза — правда. Как в воду канул.

«Как будто Алтарь скушал», перевёл для себя Мирской. Всё стало ясно. Задание провалилось. Граф наказал бестолкового исполнителя самым радикальным способом.

— А что вы скажете по происшествию в «Сакмара-Плазе»? Ведь там пытались убить сына известного человека, причём, опять ваши слуги.

— Вы про Мишу Дружинина? Сожалею, очень сожалею. Такой приятный молодой человек, имел честь с ним познакомиться… да.

Игорь Евсеевич о похищении Лизы Алеевой уже знал из разговора с Александром Егоровичем. Дружинин с толикой гордости поведал, как Мишка бросился спасать девушку и навёл шороху в усадьбе графа. Да такого, что в «Лесную Дачу» целую неделю бетономешалки и грузовики со стройматериалами сновали. Интересно, что натворил Мишка на этот раз? Парень из обыкновенного мажора вдруг превратился в фигуру, вокруг которой закрутился нешуточный смерч неприятных событий. Плохо, что Алеева не дала заявление о своём похищении. Можно было и его присобачить к делу. Глядишь, материальчик-то накопится. Листочек к листочку, хребет Татищева и переломится.

— Только не говорите, что ваши люди опять перебили друг друга, — предупредил Мирской задумчиво замолчавшего графа. — Они целенаправленно шли за головой Дружинина. Может, скажете правду, чем вас заинтересовал юноша? Или вы через него пытаетесь воздействовать на Александра Егоровича?

Глаза Татищева превратились в узкие щёлочки. Казалось, что сейчас оттуда высунутся стволы пулемётов и полоснут смертельными свинцовыми очередями. Мирской служил несколько лет в армии, и однажды участвовал в штурме одного горного аула с подобными укреплениями. Не понаслышке знал, каково это — попасть под огонь хорошо укреплённой позиции.

— Мне нет никакого дела до торгашей, господин следователь, — процедил Татищев. — Что там произошло между моими людьми и юнцом, мы никогда не узнаем. Опять же, могу перечислить возможные варианты: долг, женщины, старые обиды. Думаю, ваше время истекло, Игорь Евсеевич. Всего доброго.

Проклиная про себя графа, Мирской поднялся, вытянулся по-армейски, энергично кивнул и вышел из кабинета. Он изначально понимал бесперспективность этого разговора, но надеялся уцепиться за какую-нибудь ниточку, хоть самую тоненькую.

Дождь потерял свой напор, но продолжал уныло лить на стекла автомобиля. «Дворники» с приятным скрипом мелькали перед глазами следователя, а сам он пребывал в полной меланхолии. Оба дела неумолимо вели к «висяку». Тарханов наверняка стал пищей для Алтаря, все остальные, кто причастен к охоте на Дружинина, исчезли с глаз долой. Не поймаешь. Остаётся загадочный Майор — неуловимый и незримый для чужих глаз телохранитель мальчишки. К тому же напичканный биоимплантами по самые уши! Причём, такими имплантами, что обычным людям не ставят. Саня Дружинин утверждает, что нашёл бодигарда через «серую сеть», а значит, где-то существует нелегальная организация, предлагающая таких супер-бойцов для найма. Но ведь нужна и лаборатория, чтобы «упаковывать» их для выполнения столь деликатных миссий.

Мирской ощутил ледяной холодок, сковавший позвоночник. Выводы были не самые приятные. Если Саня имеет выход на такую организацию, дело принимает очень серьёзный оборот. У него звериный нюх на опасности, и если нашёл возможность приставить к сыну телохранителя высочайшего уровня, то грядут события похлеще давно канувших в лету революционных выступлений.

Барышня с сюрпризом

К кафе «Шарман», находящемуся на Никольской улице, меня довезли телохранители на микроавтобусе. Арсен сказал, что проверит помещение, и только тогда я смогу туда пойти. Он пробыл там несколько минут, и вернувшись, доложил, что не заметил никого подозрительного. Две семейные или влюблённые пары, и трое подростков. Я про себя усмехнулся. Нисколько не сомневался, что Алла придёт позже, или вообще всё окажется игрой.

— Ладно, я пошёл. Гони машину на стоянку, здесь нельзя больше пяти минут на одном месте находиться. Ещё штраф влепят.

Глеб уехал, а Арсен пошёл со мной. Свободных столиков хватало, поэтому мы расположились так, чтобы видеть друг друга, и при случае телохранитель мог прийти на помощь.

Алла появилась через десять минут, когда я успел заказать себе и телохранителю по чашке кофе и парочке «французских» круассанов. Девушка, к моему удивлению, была одна. Неймётся красотке! Или она адреналиновая наркоманка? Быстрым взглядом Ростоцкая окинула зал, увидела меня и, улыбнувшись, скинула плащ на руки подбежавшему официанту. Цокая каблучками туфель, направилась ко мне, на ходу поправляя густые волосы, свободно падающие на плечи. Алла была в длинном платье серебристо-синего цвета строгого покроя, без оголенных плеч и модного нынче разреза на бедре. Обычная красивая девушка, зашедшая на чашечку кофе. Правда, реакция местного работника наводила на мысль, что она здесь появляется частенько и наверняка оставляет щедрые чаевые.